Идеальная иллюзия

Всю свою жизнь я воспринимала семью Кэррингтонов определенным образом. Меня учили никогда не связываться с ними, и вот я здесь, связана фиктивной помолвкой с их сыном, в которого весьма быстро влюбилась. Думаю, мои родители будут обеспокоены тем фактом, что я действительно встречаюсь с Дэниелом, но они ничего не смогут с этим поделать, потому что в первую очередь именно они подтолкнули нас к друг другу. Я уверена, что они должны были бороться с этой возможностью, они были бы совсем глупцами, если бы не сделали этого.

К тому же последний раз я разговаривала с родителями на вечеринке по случаю помолвки, но там мы больше обсуждали состояние наших отношений, чем мои зарождающиеся чувства к Дэниелу.

Интересно, как сейчас у них дела? Когда я видела родителей в прошлый раз, отец казался сильно похудевшим. Большая нагрузка и стресс ввиду нового проекта, вероятно, снедают его. Мама выглядела отлично, не считая морщинок, собравшихся вокруг глаз и на лбу.

Мое сердце сжимается от чувства вины за то, что я больше не присутствую в их жизни. Их попытки дозвониться до меня почти сошли на нет после вечеринки, и как бы я ни радовалась тому, что они наконец-то дали мне то пространство, которого я заслуживала, но теперь эти просьбы кажутся бесполезными и не имеющими смысла.

И я не думаю, что это когда-нибудь изменится.

– Знаешь что? Не могу дождаться, когда выберусь отсюда, – сообщаю я, натягивая на лицо улыбку, чтобы скрыть бурлящую внутри меня тревогу. – Когда выезжаем?





* * *


Нам пришлось взять на прокат машину, чтобы доехать до Крейн-Бич, потому что я разбила «Ламбо» Дэниела.

После того как Кара и Саймон покинули «Бэйзил Китчен» в результате фиаско на нашем двойном свидании, Дэниел позволил мне делать с его машиной все, что взбредет в голову. И я, черт возьми, действительно воспользовалась этим предложением. Прокатившись на высокой скорости по городу, проскочив два красных сигнала светофора и чуть не сбив нескольких пешеходов, переходящих дорогу, я случайно въехала в дерево, пытаясь втиснуться на парковочное место.

Задняя часть «Ламборгини» оказалась разбита в хлам.

А на следующий день я обнаружила талон со штрафом, засунутый под один из дворников, потому что, очевидно, припарковалась в неположенном месте, и никто из нас этого не заметил. Кроме того, Дэниел был настолько эмоционально травмирован моим превосходным вождением, что, вероятно, просто поразился тому, что я вообще смогла припарковаться.

По правде говоря, я пыталась предупредить его.

Это была достойная расплата за ужин, который мне пришлось пережить тем же вечером, так что теперь мы квиты.

И, если честно, эта побитая «Субару» мне нравится куда больше, чем спортивная тачка Дэниела. Надеюсь, «Ламбо» никогда не выедет из ремонтной мастерской.

Когда мы подъезжаем к пляжному домику, солнце начинает медленно опускаться за горизонт. Дэниел забирает из багажника наши сумки и затаскивает их в дом. Место просто великолепное, а современная обстановка и дизайн прекрасно вписываются. Это традиционный пляжный домик Восточного побережья с панорамными окнами от пола до потолка, из которых открывается живописный вид на океан, и частным деревянным патио с гамаком. В доме много открытого пространства, и мне нравятся использованные в интерьере приглушенные тона.

– Ох, наконец-то тишина и спокойствие, – говорит Дэниел, опуская сумки около шезлонга. – Рядом есть частный пляж, так что сможешь поплавать, если захочешь.

– Нет, спасибо. Сейчас ноябрь, а жить мне еще не надоело.

– Справедливо. – Дэниел целует меня в лоб. – Кухня вся в твоем распоряжении. Наша спальня наверху, если желаешь взглянуть.

Я киваю, а затем помогаю отнести сумки на второй этаж. Дверь в спальню широко распахнута, и я вхожу внутрь. Стены светло-кремового цвета прекрасно дополняют деревянную мебель, расставленную по всей комнате. А посередине стоит невероятных размеров кровать с балдахином, чей полог мягко развевается.

Я распаковываю наши вещи и решаю заскочить в душ, чтобы избавиться от следов часовой поездки. Вода успокаивает, и мне хочется остаться здесь на долгие часы, позволяя струям литься на меня и барабанить по коже. Но Дэниел начнет беспокоиться, и поэтому я хватаю полотенце и, обернув его вокруг своего тела, возвращаюсь в спальню.

Переодевшись в чистые вещи, я спускаюсь по лестнице и нахожу укутанного в пальто и шарф Дэниела, который сидит во внутреннем дворике на деревянной скамейке. Он не отрываясь смотрит на вид перед ним, наблюдая за тем, как заходящее солнце окрашивает небо в розовые и оранжевые краски.

Я беру толстый плед и присоединяюсь к Дэниелу, поудобнее устроившись рядом. Волны стихли, а аромат мокрого песка и деревьев будоражит мои чувства, наполняя меня легкостью.

– Привет, Кэррингтон, – начинаю я, задевая носом шею Дэниела.

– Привет, милая, – отзывается он и обнимаем меня. Его глаза по-прежнему прикованы к закату. – Я знаю, что здесь холодно, но мне захотелось посидеть снаружи. Хотя бы недолго.

– Все в порядке. Мне здесь тоже нравится.

Он молчит несколько мгновений, пока в его глазах бушуют болезненные эмоции, а затем тяжело сглатывает.

– Знаешь, мой отец привозил сюда маму, когда они были еще вместе. Кажется, они и меня с собой брали несколько раз, но я был слишком мал, чтобы что-то помнить. Я даже не подозревал о существовании этого места, пока Гарри не вручил мне ключи, когда я вернулся из Испании, сказав, что я могу делать с домом что угодно, – сухо поясняет Дэниел. – Думаю, он давно хотел избавиться от него, но все не решался сделать это. Поэтому он просто забросил его. Так же, как поступил со мной.

Я чувствую, как сейчас последует тяжелый разговор по душам, и прислоняюсь к его плечу, крепче сжимая его руку, желая тем самым придать Дэниелу немного смелости.

– Гарри позволял мне быть рядом только тогда, когда я был ему полезен, – тихо говорит он. – А если я решал взбунтоваться против него, он использовал мать как рычаг давления на меня. Когда мама встретила его, у нее практически ничего не было: ни денег, ни связей. Она полностью зависела от моего отца в финансовом плане. А развод иссушил последние сбережения, когда ее практически изгнали из города. У Гарри был действительно первоклассный адвокат, благодаря которому отец выплатил действительно мизерное содержание маме. Ей хватило этих денег на приличную жизнь в пригороде, но я знаю, что Гарри позволил бы ей поселиться ближе, если бы захотел. Он просто отказался.

Дэниел, судорожно вздохнув, продолжает:

– Это было, конечно же, намеренно. Как и все, что делает Гарри. После развода мой отец занялся расширением компании и поставил перед собой задачу вылепить из меня идеального преемника. Он изолировал меня от матери почти на весь период моего становления, и обучил всему, что нужно знать об управлении его империей. Отец помешан на завоевании успеха и признания и в какой-то момент даже меня заставил поверить, что только это и имеет значение в жизни. Даже если ради достижения желаемого приходилось идти по головам. Цель всегда оправдывает средства. И мне больно осознавать, что «Вудс энд Ко» стала одной из многих компаний, которые пали жертвой бессердечия Гарри.

Я хмурюсь, когда вспоминаю сказки на ночь, в которых отец рассказывал мне о том, что именно произошло. Они посеяли во мне зерно недоверия к имени Кэррингтонов, которое отравляло мое сердце, и я не осознавала, насколько глубоко оно проникло, пока не встретилась с Дэниелом в «Бэйзил Китчен».

Он сжимает мою руку в ответ, но напряжение в его челюсти не спадает.

– Я не мог ничего сделать, чтобы изменить ситуацию. Я поддался на психологические атаки и манипуляции отца, поскольку это означало, что он продолжит материально поддерживать мать. Случались моменты, когда я предпринимал отчаянные попытки контролировать свою жизнь самому, но Гарри угрожал оставить мать без средств к существованию, что заставляло меня остановиться. Затем он отправил меня в мадридский колледж, чтобы наладить связи с испанским правительством, что позволило бы «Кэррингтон Энтерпрайзес» развернуть свои предприятия там. Я решил воспользоваться этой предоставленной мне свободой, пока был там. К тому времени мне посчастливилось стать мужчиной, к которому тянулось множество женщин и, мне стыдно это признать, который активно этим пользовался. С помощью секса я пытался избавиться от одиночества. Потому что, несмотря на то, что они хотели меня только из-за моей внешности или занимаемого мной статуса, я заставил себя поверить в то, что этого достаточно. Что лучше быть предметом вожделения и физического желания, чем никому не нужным. Но наутро ненависть к себе и чувство вины неизменно возвращались, и я отвергал женщин, обращаясь с ними как с ничтожеством, потому что был противен самому себе. Это было неправильно с моей стороны, но я был эгоистичным ублюдком и продолжал этим заниматься. И цикл повторялся раз за разом.

Мне больно осознавать, что наш опыт взросления был зеркальным отображением друг друга – родители, одержимые идеей превратить нас в уменьшенные копии самих себя, в результате вынудили чувствовать себя неполноценными и закомплексованными. В то время как я запрятала неуверенность в себе глубоко внутри, позволив родителям спланировать всю свою жизнь, лишь бы только угодить им, Дэниел обратился к внешней активности, чтобы держать свои комплексы в узде. Это не оправдывает его поведение по отношению ко всем девушкам, но я рада, что он загладил свою вину перед ними.


– Так что там с Ибицей? – нерешительно спрашиваю я.

– Ах да, жена политика. По иронии судьбы я не делал с ней того, о чем писала пресса, – со знанием дела произносит Дэниел, провоцируя мои подозрения. – Я проводил лето на Ибице с несколькими незначительными политическими фигурами, чтобы укрепить рабочие взаимоотношения от имени отца. Мы оказались на яхте с таким количеством спиртного, что можно было бы уничтожить всю морскую живность в Средиземном море, поэтому, естественно, мы надрались. И ко мне начала приставать одна пьяная женщина. – Я издаю громкий стон, и моя реакция вызывает у Дэниела усмешку. – Ее муж отключился в середине поездки, и я предложил отвезти ее домой, чтобы она добралась до дома в целости и сохранности. Она с радостью согласилась и отпустила своих телохранителей, так что мы остались наедине. Мне показалось это странным, но я не стал жаловаться, потому что «Кэррингтон Энтерпрайзес» нуждалась в поддержке ее мужа. Должен признать, она была невероятно привлекательна для своего возраста, и я, возможно, подумывал переспать с ней, но в конце концов передумал. Однако это уже не имело никакого значения, потому что как только мы добрались до ее отеля, она беспечно атаковала мои губы прямо у входа, что, конечно же, не осталось незамеченным прохожими с камерами. Я не смог защитить себя, потому что фотографии были действительно компрометирующими. К тому же было приятно осознавать, что Гарри сходит с ума, а акции компании падают. Это стало своеобразной местью за то, что он эмоционально шантажировал меня все эти годы, – продолжает Дэниел, борясь с улыбкой. – Но я должен был понимать, что мне не удастся так просто выйти сухим из воды. Потому что через несколько дней мне приказали вернуться домой и закончить последний год в БУ, чтобы Гарри мог следить за каждым моим шагом. И, конечно же, чтобы обручить меня с тобой – дерзкой брюнеткой, которая год назад облила меня шампанским и растоптала мое эго. – Он поворачивается ко мне и оставляет поцелуй на моих руках в знак благодарности. – Но потом я познакомился с тобой: с твоим остроумием, добрым сердцем и решимостью. И ты полностью перевернула мой мир, Алекс. Не знаю, как, черт побери, тебе это удалось, но ты заставила меня почувствовать то, что, как мне казалось, я потерял давным-давно. И я действительно должен поблагодарить тебя за это.

Мое сердце переполняется любовью и благодарностью к этому мужчине.

– Нет, Дэниел. Это я должна благодарить тебя, – возражаю я, и мое сердце раздувается от счастья. – Я не должна была строить о тебе выводы прежде, чем узнала. Мне казалось, что я знаю о твоей личности все на основе услышанных историй и моих предложений, это просто поглотило меня. Ох, как же я ошибалась. У тебя необыкновенное сердце, Дэниел, – тихо бормочу я. – Я изо всех сил пыталась жить жизнью, не соответствующей ожиданиям родителей. Но ты вдохновил меня найти удовлетворение в моих истинных желаниях. И я так счастлива от того, кем стала рядом с тобой.

Широкая улыбка украшает губы Дэниела, пока я говорю. Он проводит рукой по лицу и качает головой, как будто не может остановить расползающуюся на лице улыбку.

– Да, черт возьми, – соглашается он.

Затем он скользит рукой по моему затылку и целует, нетерпеливо прижимаясь к моим губам.

Я смеюсь ему в губы и зарываюсь пальцами в его растрепанные ветром волосы, успокаивающе массируя кожу головы. Он стонет и углубляет поцелуй, обхватывая мои щеки своими огромными ладонями и спускаясь ими вниз, пока не достигает талии. Как только руки оказываются там, хватка на мне усиливается, и, не отрывая своих губ от моих, он стаскивает меня с дивана и несет в дом.

Пока он поднимается по лестнице, я обхватываю Дэниела ногами и крепко обнимаю его за плечи, осыпая сладкими поцелуями его челюсть. В ответ он издает первобытный горловой звук и прижимает меня к себе, руками обхватывая задницу и вжимая меня в свою растущую эрекцию.

Ощущение твердого члена между ног кажется таким восхитительным, что я могла бы кончить, просто потираясь о него.

Черт, не могу дождаться, когда он окажется внутри меня.

Когда мы наконец-то добираемся до спальни, он аккуратно укладывает меня на простыни, и я приподнимаюсь на локтях, наблюдая за тем, как он сбрасывает пальто и одним движением руки срывает рубашку со своей рельефной фигуры. Этот маневр настолько горяч, что мне хочется выжечь его в своем сознании, чтобы воспроизводить снова и снова, когда захочется возбудиться.

Дэниел помогает мне избавиться от одежды, пока она не превращается в беспорядочную кучу на полу. Он забирается на меня сверху, и я едва ли не плачу от облегчения, когда он вновь целует меня, скользя пальцами вниз, чтобы подразнить меня. Тело сжимается от возбуждающего давления внизу живота, пока его пальцы проникают в меня. Я выгибаю бедра навстречу его движениям и издаю стон ему в рот, мои веки трепещут в исступлении.

Я чувствую, как сжимаются мои мышцы внутри, когда Дэниел ласкает меня, обещая неистовый оргазм, но я останавливаю его, схватив на руку, прежде чем это зайдет слишком далеко.

У меня другие планы на вечер.

– Моя очередь, – шепчу я и переворачиваю нас, оказавшись на нем сверху.

Глаза Дэниела обжигают похотью, пока он наблюдает, как я сползаю вниз и обхватываю руками его твердость. С губ срываются неприличные ругательства, когда я смыкаю свои губы вокруг члена и его ширина растягивает мой рот.

Солоноватый привкус тает во рту, когда я провожу языком по кончику члена, кружа и дразня. Бедра Дэниела выгибаются, и я опускаю руку ему на живот, удерживая его на месте. Его руки путаются в моих волосах, и он рычит, надавливая на мою голову так, чтобы губы достигли основания. Я искусно работаю языком, двигая ртом вверх и вниз по всей длине, подводя Дэниела к краю.

–Черт, милая, – ругается он. – Ты убьешь меня своим ртом, знаешь?

Дэниел притягивает меня к себе, одной рукой обхватывая мою грудь, а другой поглаживая чувствительное местечко между моих ног. Я вытаскиваю презерватив из его сумки и натягиваю резинку на член.

– Ложись, – командует он.

– Нет. Ты ложись, – отзываюсь я и толкаю Дэниела на кровать, нависая над ним. Его голова падает на подушки, и выражение удивления, смешанного с любопытством, появляется на его лице.

Затем я ловко приподнимаюсь и направляю его в себя.

Он протяжно выдыхает, когда я опускаюсь на него сверху, чувствуя, как его длина упирается в меня. Огрубевшие руки обхватывают мою задницу, пока я скачу на нем, скользя вверх и опускаясь вниз в устойчивом ритме. В этот раз Дэниел гораздо нежнее врывается в меня, чем раньше, и меня это устраивает. Я хочу, чтобы он прочувствовал все то, что я чувствую к нему.

Я смотрю в голубые глаза Дэниела, в которых плещется целое море эмоций. Я вижу вину, боль и одиночество, причиной которых стал его отец, и я не буду убегать от них. Его агония перекликается с моей собственной, образуя столь редкую связь; мне так повезло найти мужчину, который дополняет меня во всех смыслах.

Я наклоняюсь вперед и, коснувшись его лица рукой, целую. Поцелуй легкий и мягкий, но наполненный глубоким чувством, и когда я отстраняюсь, его глаза светятся любовью и теплом.

– Ты заслуживаешь любви, Дэниел, – шепчу я. – Надеюсь, ты это знаешь.

От моих слов его глаза смягчаются, и он дарит мне улыбку, прежде чем ловит мои губы своими, разжигая огонь внутри меня. Я двигаюсь быстрее, он подается навстречу мне, подстраиваясь под мой ритм. Мы двигаемся в такт друг другу: как только я опускаюсь вниз, он толкается наверх, позволяя еще более сладостному давлению нарастать во мне.

– Милая, я собираюсь… – хрипит Дэниел, крепче сжимая мои бедра и побуждая меня двигаться быстрее, глубже, сильнее.

Я чувствую, как его крепкое тело бьется в конвульсиях подо мной, и через несколько секунд я присоединяюсь к нему, содрогаясь от охватившей мое тело дрожи. Громко выкрикиваю его имя, а он стонет мое, и мы цепляемся друг за друга в ожидании, пока наслаждение не стихнет, и я не падаю рядом с ним, совершенно обессиленная.

Он целует меня в изгиб плеча и гладит по волосам.

– Я люблю тебя, Алекс, – шепчет он, его дыхание горячее и неровное. – Я никогда не знал, что значит произносить эти слова, но говорить их тебе ощущается таким правильным. Потому что я полюбил тебя так, как никогда бы не полюбил кого-либо другого. Даже самого себя.

– Это тоже из Шекспира? – бормочу я, касаясь его лица.

– Нет. – Он качает головой. – Это от меня.

Я поворачиваюсь к нему и, расплываясь в глупой усмешке, наклоняюсь вперед, чтобы коснуться его губ своими. Чтобы подарить нежный, любящий поцелуй, призванный убедить его в том, что меня больше не нужно ни в чем убеждать. Я отстраняюсь от него на краткий миг, чтобы высказать в ответ те чувства, в которых не могла признаться даже себе, но теперь в конце концов ощущаю себя достаточно храброй, чтобы произнести их вслух:

– Я тоже тебя люблю, Дэниел.