И снова здравствуйте!

– А у вас тут ниче так…

Детдомовские тут же замолчали и, мгновенно разорвав круг, рассыпались по сторонам, сформировав по сторонам от меня нечто вроде македонской фаланги. После чего Бурбаш настороженно спросил:

– А ты кто такой?

– Я? – Аленкин брат усмехнулся и кивнул в ее сторону. – Ее брат. Проводил ее до вашей поляны. Кстати, вы так галдели, что найти ее оказалось очень просто… Ей приспичило теперь тоже по утрам с вами заниматься. – Он повернулся ко мне и ехидно прищурился: – Ну что, тренер, возьмешь?

Пацаны переглянулись и уставились на меня. Я же расплылся в улыбке и радостно закивал головой:

– Конечно!





Глава 9




– Ну что, готов?

Я на мгновение смежил веки, настраиваясь, а потом открыл глаза и решительно кивнул:

– Да!

Сидевшая напротив меня Аленка резким движением откинула платок в сторону и громко произнесла:

– И-раз! – после чего снова накрыла платком лежащие передо мной предметы. Я схватил ручку и принялся торопливо рисовать. Так… ручка шариковая, синяя, с колпачком, ластик двуцветный, заколка женская, две большие скрепки, зубная щетка, а вот здесь надувной шарик, ненадутый, а тут расческа, а еще кусочек сахара и спички две… нет три, а здесь… блин! Здесь еще что-то было… Я напряг память и с сомнением пририсовал сбоку монетку в две копейки. Она – не она? Ладно, все – больше не помню! Итак, сколько у меня получилось – девять, если считать по видам предметов, или двенадцать, если по штукам… Неплохо. Ну, если я не ошибся. Открывай!

Аленка сбросила платок. Бли-ин! Спичек оказалось аж четыре штуки. И располагались они немного не так, как я нарисовал. И монетка была не в две, а в одну копейку. Я досадливо вздохнул.

– Ничего, у меня вообще только семь предметов запомнить пока получается, – утешила меня моя любовь.

– Десять, – не согласился я. – Ну если по штукам.

– Все равно у тебя больше.

– Так-то оно так, – я вздохнул, – только уже почти две недели никакого прироста, а у тебя он не останавливается.

– Ладно, не переживай – все восстановится. – Она протянула платок мне и отвернулась. – Давай, теперь твоя очередь…

Чем это таким мы с ней занимаемся? Да просто тренируем память. То есть и память вообще, и зрительную в частности. Я про этот метод прочитал, уже будучи в зрелом возрасте. И даже пробовал тогда немного позаниматься по этой методике. Результаты оказались более чем скромными. Если начал я с семи запомнившихся предметов, то через три месяца тренировок едва дополз до девяти. Ну, если по штукам считать. Да и их взаиморасположение у меня получалось запомнить куда хуже. А вот сейчас за те же три месяца продвижение у меня оказалось заметно лучше. Но две недели назад оно остановилось на тех самых двенадцати предметах и больше пока не росло.

– Дети, мойте руки и идите за стол! – позвала нас с кухни Аленкина бабушка Тося. – Обед готов.

– Счас, ба! – Аленка аккуратно собрала набросанные на стол предметы, с помощью которых мы тренировались, и вручила мне коробку, в которую она все это сложила.

– Положи наверх.

Я молча кивнул, повернулся и, приподнявшись на цыпочках, закинул коробку на верх секретера.

За последний год я снова изрядно вытянулся. Так что до верхнего края секретера достал без проблем. Аленка внимательно проконтролировала мою работу, после чего взяла меня за руку и повела на кухню.

– Ну что, все уроки сделали?

– Да, ба, – кивнула моя любовь.

Ну да – официально мы занимались именно уроками. Хотя на самом деле я делал свои уроки еще в школе – на переменках, а иногда и прямо на каком-нибудь уроке. Поскольку учился я на отлично, Натаэла Алексеевна, моя классная руководительница, смотрела на то, что я занимаюсь чем-то подобным, сквозь пальцы. Тем более что, кроме этого, я еще являлся восходящей школьной спортивной «звездой». Почему восходящей? Да просто соревнований для учеников моего возраста пока проводится очень мало. Нет, они есть – но основные межшкольные спортивные баталии начинаются класса с пятого. А до этого – так, «Веселые старты». Так что главные старты у меня еще впереди… Аленка же тоже умудрялась делать часть уроков в школе, часть дома, но попозже. После «музыкалки». Потому что она теперь, так же как и я, занималась еще и в музыкальной школе. У ее мамы там, оказывается, работала преподавателем близкая подруга. Так что с поступлением никаких проблем не было. То есть она сейчас почти догнала меня по «загрузке», отставая только в гимнастике. Но ее она пока ну никак не тянула. Силенок у нее все еще было маловато. Потому и на плавании результаты пока что были не слишком блестящие. Ну да она и заниматься начала позже меня, и все-таки девочка…

– Рома, у тебя в эту субботу соревнования?

– Ага, в Калуге, – кивнул я, параллельно уписывая за обе щеки классический краснодарский борщ, который бабушка моего большеглазого чуда готовила просто мастерски.

У моей бабуси-то, которую я почитал за богиню кухни, в ходу были больше рецепты нашей средней полосы – щи, каша, блины и все такое прочее. Со вкраплениями, конечно. Недаром мои дедуся с бабусей за время своей жизни сменили четырнадцать гарнизонов – от Восточной Германии до западноукраинской Шостки и сибирского Томска. Так что набор блюд у бабуси по сравнению с классикой средней полосы был намного шире. Но основу все равно составляли рецепты ближнего Подмосковья. А вот корни моей любимой произрастали с Кубани. Так что борщ ее бабушка варила просто божественный.

– Тогда кушай лучше. Тебе завтра сил много понадобится.

Я улыбнулся. Куда уж лучше-то – и так ложкой работаю, как барабанщик палочками…

В субботу в Калугу мы выехали целой кавалькадой – двумя машинами. Я с Аленкой и ее братом ехал со своими родителями, а родители моей любимой ехали с дедусей и бабусей на их «Волге». Они и в прошлой жизни более плотно сдружились именно с моими дедусей и бабусей, нежели с папой и мамой, так же происходило и сейчас.

Соревнования проходили в новеньком бассейне Турбинного завода, расположенного на перекрестке Московской и улицы Глаголева, бывшей Шоссейной. В отличие от нашего бассейна этот имел восемь дорожек, хотя длиной они были в те же двадцать пять метров.


В нашей возрастной группе было заявлено тридцать участников. Так что мне предстояло выйти на старт три раза. Но большинство из соперников я знал. Не раз уже встречались на межрайонных и областных соревнованиях. Так что первый заплыв я выиграл с большим отрывом. И вследствие этого чуть не вылетел с соревнований…

О том, что дело может запахнуть жареным, я понял, еще когда взбирался на стартовую тумбу. Потому что на соседней со мной возвышался тот самый «восьмилетка», который обошел меня на палец на моих первых в этой жизни соревнованиях. Ну или не обошел… Сейчас ему было где-то одиннадцать, но я тоже подрос. Так что, хотя он по-прежнему был крупнее меня, на голову надо мной он больше не возвышался. Утвердившись на тумбе, я закрутил головой, отыскивая взглядом его тренера… ну да, как и ожидалось – вот он, на дальнем бортике бассейна, буравит меня недобрым взглядом. Интересно, а почему за прошедшие почти три года мы ни разу не пересеклись ни с этим парнем, ни с его тренером? Неужели его тренер специально отслеживал мое участие в соревнованиях, убирая своего воспитанника с тех, в которых выступал я? Да ну – бред… Не такая уж я «звезда», чтобы меня так скрупулезно отслеживать. Да, баланс поражений и побед у меня, конечно, весьма впечатляющий… ну для девятилетнего мальчишки, конечно, но уж точно не уникальный. Хотя… я ж не знаю, как с этим делом у остальных. Не интересовался как-то. Поскольку не имел планов становиться профессиональным спортсменом. Так что, возможно, в масштабах области я действительно весьма заметен.

– На старт! – Я выбросил из головы все лишние мысли и, пригладив ладонью непослушные вихры, слегка согнулся, принимая стартовую позицию. В том покинутом мною будущем даже на детских соревнованиях все участники непременно были одеты в шапочки и очки для плавания. А синхронистки щеголяли еще и зажимами для носа. Здесь не было практически ничего. Только одна резиновая шапочка на весь заплыв. Как раз у моего старого оппонента.

– Внимание… Да-дах-арш!

Я привычно, почти без брызг, вошел вводу и заработал руками, потихоньку проваливаясь в некий транс. Уж не знаю, есть ли там что-то или я сам себе все напридумывал, но у меня вроде как потихоньку начало как-то снова налаживаться управление той самой внутренней энергией. Нет, ничего особо выдающегося. Ни магом, ни каким-нибудь там «мастером ци» я и близко не стал. Во всяком случае, в том виде, в котором это описывали во всяких там фэнтезийных романах и «уся» с «сянься». Но то, что я куда более вынослив, чем парни даже лет на пять старше меня, более не вызывало сомнений ни у Ирины Алексеевны, ни у других ребят, которые занимались в нашей секции. А все потому, что я теперь мог не только там «опускать» или «поднимать» эту ощущаемую мной энергию по телу, но еще и типа «закольцевать» ее, заставив двигаться по кругу – из центра, то есть из района «солнышка», к конечностям и голове, а потом обратно к центру. Силы или там типа энергии мне это вроде как не прибавило, зато уставать я стал намного-о медленнее. Так что теперь я, пожалуй, не только до Угодки, а и до Высокинич добегу. А это километров под сорок… Но на этом все. И что делать дальше и как развиваться – было непонятно. Нет, выносливость – это, конечно, круто. Но ведь явно ей одной дело не ограничивается. Тот же дистанционный удар взять – явно ж из этой же области «скилл». Но вот с какой стороны к нему подступиться – совершенно неясно. Нет, я пытался, но-о-о… Стена, короче. Причем непоколебимая. И все мои усилия найти в ней хоть какую-то щелочку ни к чему не привели. Я даже ради этого выделил время в своем напряженном графике на походы в библиотеки – в центральную городскую, в филиал номер два, и в ту, что при Доме культуры института. И практически ничего не нашел. Да и без «практически», считай, тоже. Что было вполне объяснимо. Потому что вся эта мистика с «ци», «ки», чакрами и всем таким прочим официальной советской наукой, стоящей исключительно и строго на материалистических позициях, отрицалась напрочь. Так что литература по этим направлениям в СССР почти не издавалась. Так, кое-где, кое-что, крайне скудными объемами и немыслимыми усилиями немногих энтузиастов… Вследствие чего большая часть информации по данному профилю ходила по рукам заинтересованных в виде распечатанных на пишущих машинках переводов разных брошюр и книжек западного или восточного извода. Вот на парочку таких мне и удалось выйти. Правда, с точки зрения достоверности эти тексты выглядели весьма сомнительно. Но уж чего было… А найти это мне удалось как раз через библиотеку Дома культуры института. Дело в том, что при Доме культуры полуофициально существовала организация под названием Дом ученых, вокруг которой подвизалась масса личностей с весьма разносторонними интересами. Этакие классические «шестидесятники», увлеченные буквально всем чем угодно – от горных лыж и альпинизма и до йоги и тантрического секса… И одна из библиотекарш, которой я долго пытался объяснить, что именно мне надо, измучившись от моих «завиральных» требований, взяла да и свела меня с каким-то всклокоченным мужичком из, как она выразилась, «младших научных сотрудников старшего школьного возраста». А он притащил мне пару папок с распечатками, параллельно загрузив мне мозг такой кучей всяких баек и небылиц, что я сразу же понял, что мои потаенные надежды найти хоть что-то внятное по интересующему меня вопросу можно тут же и закопать. Эх, знать бы, что за этим околонаучно-мистическим бредом действительно есть нечто существенное, – я бы там, у себя, в будущем столько бы материала мог набрать! Да что там материал – я бы там и научиться мог такому… Ага, особенно если бы знал, что меня вот так раз и отправит в свое собственное детское тельце! Ты, Рома, конечно, фантаст (ну, здесь пока будущий), но с роялями-то того, поосторожней. А то свалится парочка таких увесистых прямо на голову, и все – писец котенку…

Как бы там ни было – эти папки с распечатками, выполненными плохо читаемым и расплывающимся шрифтом (судя по всему, четвертая или пятая машинописная копия) на толстых желтоватых листках, в толще которых даже невооруженным глазом явственно различались мелкие щепочки, были в городе единственной информацией по той теме, которая меня интересовала. И, увы, особенно много я из них не почерпнул. Поскольку они, по большей части, также оказались наполнены разного рода сказками и всякой наукообразно изложенной мистикой. Из более-менее полезного я отыскал лишь несколько рекомендаций по дыханию и советов по медитации. То есть даже если эти советы и не полное фуфло – сильно они меня точно не продвинут. Эх, где тот самый вездесущий и всезнающий интернет? Сколько еще до него мучиться? Десятилетия, блин!

Короче, потерпев очередное фиаско, я решил особенно не заморачиваться, а просто продолжать «качать» то, что и так уже получается. Ту же выносливость, например… По скорости-то я выделялся не сильно. И на коротких дистанциях являлся скорее крепким середнячком. Ну ладно, пусть не середнячком, но точно ничего выдающегося. А вот на более длинных я неминуемо выбирался в лидеры. Причем основное мое преимущество начиналось с дистанции четыреста метров… На эти же соревнования я как раз был заявлен на, считай, предельные для моего возраста восемьсот метров вольным стилем. Впрочем, бо́льшие дистанции в нашей области и плавать было негде…

Когда я наконец ударом пальцев по бортику завершил дистанцию и, тяжело дыша, повис на разделительном тросе, повернув голову в сторону бассейна, то с удивлением обнаружил, что следующий за мной участник соревнований едва преодолел половину своей дорожки. А остальные либо только начали свою дорожку, либо вообще еще лишь подплывают к последнему повороту. Это означало, что я опередил ближайшего соперника не менее чем на пятнадцать секунд. На лицо сама собой наползла улыбка. Отлично! За таким преимуществом…

Склонившееся надо мной лицо Ирины Алексеевны, вопреки моим ожиданием, оказалось довольно угрюмым.

– Давай руку!

– Сам… – упрямо набычился я и, рывком воздев себя над бортиком, выбрался из бассейна. Окинув взглядом Ирину Алексеевну, я подобрался. Похоже, случилась какая-то неприятность. Иначе почему она не радуется?

– Что-то случилось?

Тренер ответила не сразу…

– Жарабин настаивает, что у тебя – фальшстарт.

Я знал, что правильно произносить «фальстарт», но сейчас очень многие спортсмены и тренеры говорили именно так. Впрочем, в настоящий момент правильное произношение этого слова было совсем не той проблемой, которая передо мной стояла…

– Он заявил это сразу же после старта? Почему тогда не остановили заплыв?

Тренер мотнула головой:

– Нет, уже после половины заплыва. Когда стало ясно, что его ученик проигрывает тебе больше корпуса.

Я усмехнулся:

– Ирина Алексеевна, судя по вашему ответу, вы прекрасно представляете, чем вызвано это его заявление.

Тренер полоснула по мне хмурым взглядом и отвернулась. Ну а я, секунду подумав, глубоко вздохнул и двинулся в сторону судейского стола, рядом с которым яростно рубил рукой воздух тот самый вышеупомянутый Жарабин – тренер бывшего «восьмилетки». Похоже, несмотря на всю его ушлость и авторитет, решение пока не принято. Ну вот и попробуем бросить на противоположную чашку судейских весов гирьку поувесистей.

– Добрый день!

Жаркий спор, который вели собравшиеся вокруг судейского стола люди, прервался, и на мне скрестились взгляды всех присутствующих, среди которых, кстати, обнаружился и директор нашей спортивной школы «Квант». Я чуть расширил глаза и, уставя получившийся «оловянный» взгляд в того самого пресловутого Жарабина, лучезарно улыбнулся:

– Так это вы утверждаете, что у меня фальстарт?

Тренер моего конкурента скривился:

– Послушай, мальчик…

– А почему вы об этом заявили не сразу после старта, а только после того, как стало ясно, что я выигрываю у вашего ученика более корпуса? – Да, я не сказал ничего нового, но иногда даже нечто очевидное, но озвученное «из других сфер» становится весьма значительным аргументом. То есть «сор, вынесенный из избы» уже перестает быть внутренним делом этой самой «избы», и потому при его оценке приходится учитывать и то, как на него отреагируют не только «свои», но и множество «чужих».

– Что?! – Жарабин побагровел. – Да как ты…

Но я перебил его, повысив голос:

– А дед учил меня всегда доверять взрослым, – а затем прищурился и, добавив в голос вкрадчивых ноток, уточнил: – Может, и в прошлый раз, когда мы соревновались с вашим учеником, он выиграл вовсе не потому, что был сильнее, а потому что у него такой подлый тренер?

– Ах ты… – Он протянул руку и схватил меня за ухо, от чего я зашипел. Пальцы у мужика были железные.

– Виктор Алексеевич! – сердито вскинулся какой-то мужик, сидевший в центре судейского стола. А мой тренер звезданула его по руке, крикнув:

– А ну отпусти! – От чего его рука дернулась, и мне показалось, что ухо сейчас оторвется напрочь.

Я взвыл:

– У-о-у! – Но тут мое ухо наконец-то вырвали из плена, и я, отскочил назад, зло прорычав: – А вы детей бить не пробовали? Говорят, так можно заткнуть им рот быстрее, чем если только лишь хватать за уши!

Взрослые, столпившиеся вокруг стола, слегка стушевались. Но не все. Тот, кто сидел в центре, жестом подозвал моего тренера и тихо спросил:

– А кто у мальчика дед?