И меркнет свет

– Они здесь? – спросила Кхепри.

Антон кивнул, и они двинулись дальше по узкой и отвесной каменной лестнице. Уже смеркалось, когда они наконец прошли под первой аркой. Закатное солнце висело над храмом, окрашивая его руины в красный.

Эша пророков взывала к Антону, как маяк, приведший его сюда, за сотни миль от начальной точки. Он позволил ей тянуть себя и повел товарищей через арки, пока они не добрались до каменного полумесяца, от которого широкие ступени вели к самому храму. Руины казались не на своем месте в этой отдаленной пустоши и не походили на храмы пророков в шести городах. Кто построил это место? И зачем?

– Эй? – поднимаясь по ступеням к воротам в виде полумесяца, позвал Антон. – Тут кто-то есть?

Ветер шумел в разрушающихся стенах, но никаких других звуков Антон не слышал.

– Эй? – позвал он уже громче. – Бехезда? Тарсеис? Назира? – Он сложил руки рупором у рта. – Тут кто-то есть?

Возможно, ему стоило позвать эшей, а не голосом. Мгновение Антон поколебался, но потом закрыл глаза и призвал Дар. Сейчас было легко направить его эхо через храм. Юноша почувствовал, как зов вернулся к нему, и пошел в руины вслед за ним, пока не добрался до круглой платформы, окруженной пятью каменными монолитами.

Эша пророков звенела вокруг него, отскакивая от камней.

И только потом Антон понял: эша пророков не отскакивала от монолитов. Она скрывалась внутри них.

Когда Антон и Странница искали их в кругу камней, он решил, что почувствовал ответ самих пророков. И это означало, что они живы. Но услышанный ими ответ исходил не от пророков.

А от их склепа.

– Нет… нет, этого не может быть, – слабым голосом произнес Антон и упал на колени.

Через мгновение Джуд протянул к нему руку, опустившись на землю рядом.

– Что такое? Ты в порядке?

Пророки были мертвы, и каким-то образом их эша оказалась заключена в этих каменных монолитах.

Его сердце сильнее забилось о ребра, когда Джуд обнял его за плечи.

Джуд.

Пророки умерли, а вместе с ними и надежда остановить бога без принесения Джуда в жертву. Горе и злость волной накрыли Антона, ему хотелось выть.

Путешествие не может закончиться вот так.

– Джуд, пророков нет.

Он чувствовал, что за спиной стоят остальные, слышал их тихие ахи и безмолвный ужас. Все это – их путешествие, недели в пути – оказалось напрасным.

– Джуд, – настойчиво позвал Гектор. – Кажется, нас нашли свидетели.

Антон повернулся и, проследив за взглядом Гектора, увидел вдалеке несколько фигур у разрушающихся ворот храма. Он заметил Лазароса с его ужасными шрамами, который смотрел прямо на Антона. Юноша поежился.

– Нужно идти, – твердым голосом сказал Джуд. А потом уже мягче обратился к Антону: – Нужно идти.

Но какой смысл бежать?

– Почему бы вам не задержаться? – донесся до них знакомый голос. И тут из-за одного из могильных камней пророков вышел Паллас. Его бело-золотые одеяния развевались на ветру. – В конце концов, вы только прибыли.





31. Беру




Беру наблюдала, как Паллас выходит в центр руин. По его бокам шли шестеро свидетелей. Сила бога зажглась внутри нее, словно огонь, и голос яростно загремел:

– Позволь мне убить его, – умолял он. – Позволь мне…

Беру хотелось подчиниться и обрушить на Палласа бурю молний.

Но маленькая частичка ее все еще крепко держалась. Если она сдастся, если погибнет Паллас, то всему придет конец. Печать будет разрушена. И бог освободится.

Она крепко зажмурилась, дыша и сосредоточившись на Гекторе, стоявшем где-то возле входа в склеп, рядом с ней. Она чувствовала, как по ней пронеслись его ужас и страх, дав ей опору.

– Паллас, – Антон уставился на пророка на другом краю платформы, – как ты нас нашел?

– А вы думали, что я не пойму, куда вы направляетесь, когда почувствую, что вы прорицаете в кругу камней? – спросил Паллас, и от этого мягкого голоса по спине Беру побежали мурашки. – Мне жаль сообщать вам, что вы пришли слишком поздно. Слишком-слишком поздно.


– Что случилось с остальными пророками? – спросил Антон.

Паллас прошелся по большому кругу, прежде чем повернуться к Антону:

– Конечно же, я их убил.

Антон вздрогнул:

– Но зачем?

– Потому что, – прорычал бог в голове Беру, – он не хотел делиться славой. Он был первым пророком, получившим силу предвидения, и не смог смириться с тем, что я дал ее и другим. Он хотел быть единственным избранным посланником бога.

Ярость бога затуманила разум Беру, окутывая ее собственные чувства мрачным туманом.

– Потому что они были всего лишь испуганными детьми, – выплюнул Паллас. – Они хотели помешать мне сделать то, что нужно, чтобы избавить мир от их ошибок и вернуть в него порядок. Когда мы сделали пророчество короля Василия, то понятия не имели, что выпустим на свободу. Василий хотел быть лучше нас, доказать, что наше пророчество ложное. Он толкнул Дар взора до самых границ, которые раньше пересекали только мы семеро. И хотя это не подарило ему Дар предвидения, он смог поговорить с богом, которого мы уничтожили два тысячелетия назад. И таким образом он высвободил немного эши бога.

– Он сломал Четырехлистную печать, – догадался Антон.

– Да, – ответил Паллас. – Пусть попытки Василия и свели его с ума, ему удалось сделать запланированное – он смог положить конец нашим силам пророков. Возвращение бога означало конец нашей способности предвидения. Мы увидели последнее пророчество, как только Василий ударил по Четырехлистной печати.

Стоявший рядом с Беру Илья напрягся при упоминании его предка. А потом посмотрел на нее с мрачным выражением лица.

– Другие пророки посчитали это катастрофой, – продолжил Паллас. – И спрятались, планируя исправить то, что сделал Василий. Но я увидел в произошедшем шанс. Я никогда не хотел, чтобы Странница или ее последователи запирали эшу бога. Я хотел ею управлять. И когда Четырехлистная печать наконец треснула, я попытался открыть ворота шлюза и использовать эшу бога, чтобы вернуть нам силы. Чтобы мы снова могли вести мир.

– Он хотел исказить мою силу ради своих целей, – сказал бог. – Теперь я понимаю, что он никогда не был достоин быть моим посланником. Никакой человек этого не достоин, потому что вы такие эгоистичные и жадные создания. Он думал, что может стать похожим на меня, по-настоящему божественным созданием, но ему всегда будут мешать слабости вашего вида.

– Других пророков испугали мои намерения, но их план был обречен на провал, – продолжил Паллас. – Поэтому я убил их. Это разбило мне сердце, но я должен был. Я не мог позволить им помешать мне спасти мир от века тьмы. А сейчас, боюсь, я не могу позволить и вам помешать мне.

– Он врет, – прогремел голос бога в голове Беру. – Я вижу его сердце и знаю, что он врет. Он убил остальных, потому что они угрожали его власти, это единственная причина.

– Итак, – произнес Паллас, остановившись взглядом на Беру. – Беру из Медеи, вернись ко мне на службу, и я оставлю твоих друзей в живых.

Беру замерла под взглядом ярко-голубых глаз Палласа. Из-за других монолитов вышли паладины и подошли к ним.

Гектор, Кхепри, Джуд и Хассан разошлись, окружив друзей и защищая их от приближающихся паладинов. Беру стояла в эпицентре вместе с Антоном, Эфирой и Ильей.

Свидетели и паладины превышали их числом четыре к одному.

– Отлично, – ответил Паллас на молчание Беру.

Прежде чем девушка успела отреагировать, свидетели бросились в атаку с нечеловеческой скоростью.

Джуд обнажил свой меч. Вокруг него взметнулись ветер и листья, поднятые силой его Дара. Слева и справа паладины подошли к Кхепри и Хассану. И за спиной Беру Гектор сражался с еще большим числом. Воздух наполнили лязг мечей и крики боли, и Беру могла лишь надеяться, что никто из ее друзей не пострадал.

– Нужно вытащить ее отсюда, – сказал Илья Эфире.

Для этого им нужно было вернуться, избежав паладинов и свидетелей, с которыми сейчас сражался Гектор. Или спрыгнуть с края платформы, выступавшей над кратером на высоте примерно в две сотни футов.

Или Беру могла просто исчезнуть, воспользоваться силой бога, чтобы унестись далеко отсюда. И забрать с собой всех остальных.

И, возможно, освободить бога в процессе, потому что теперь способа связать его не было.

Пока Беру пыталась принять невозможное решение, некоторые из паладинов пробили брешь в обороне Хассана, несмотря на все его усилия, и Эфира метнулась и встала перед Беру.

– Эфира, нет! – воскликнула ее сестра.

Антон бросился мимо нее. Разоруженный свидетель постарался схватить его, но Антон блокировал его предплечьями и ударил кулаком в горло.

– Ха! – воскликнул он. – Гектор, ты это видел?

Впереди Антона Эфира нырнула под меч паладина и сбила его с ног. Она бросилась в схватку, сражаясь рядом с Хассаном.

Беру осмотрелась, пытаясь разобраться с происходящим хаосом, и тут заметила, что надо всем этим, на верхушке одной из осыпающихся каменных колонн, окружающих склеп, стоит фигура. Лазарос. Она видела, как меч из Божьего огня горит на фоне серого неба, но он не спрыгнул, чтобы присоединиться к схватке. Его взгляд был прикован к Беру.

Чего он ждал?

– НЕТ! – рявкнула Эфира, и Беру отвела взгляд от Лазароса, увидев, как сестра бросается к Хассану, упавшему на колени и прижавшему руки к животу. Между пальцев сочилась кровь. Беру инстинктивно бросилась к ним, но Илья дернул ее назад.

Полный страха взгляд Беру нашел Гектора, который сам едва удерживал свои позиции под напором паладинов. Его движения были тяжелыми, словно его ранили. Кхепри пробилась к Хассану и Эфире. Воительница сама была вся в крови и ранах. Джуд снова встал рядом с Антоном и отбивался от паладинов отчаянными ударами меча.

Они проигрывали.

Паллас победит, и вопрос только в том, сколько друзей Беру будет ранено – или убито – в процессе.

Ей нужно было что-то сделать.