И меркнет свет

– Воспользуйся моей силой, – предложил бог. – Воспользуйся моей силой, и ты сможешь их защитить. Сможешь их спасти.

Ей нужно было что-то предпринять.

Беру закрыла глаза. Варианты закончились.

– Илья, – мягко позвала она.

– Не надо. – Он лишь крепче сжал ее руку. – Беру, не надо.

Откуда-то донесся рев боли. Беру больше не могла за этим следить. Она нашла взглядом Палласа, который спокойно стоял на другой стороне платформы. На его губах играла легкая улыбка, пока он наблюдал за развернувшейся перед ним битвой.

Все это произошло из-за него. Ее друзья погибнут, и все из-за этого человека, который пытался получить силу, ему не принадлежавшую. Она высвободилась из хватки Ильи, и ярость наполнила ее вены. Такой гнев она уже однажды чувствовала – чувствовала его в Гекторе в те первые дни, когда нашла его в пустыне. В боге, каждый день во власти Палласа. Но никогда раньше не присваивала эту ярость себе.

Но теперь она это сделала. Она взяла под контроль смертоносный гнев, много лет живший глубоко в ее костях, растущий в темноте и наконец выползший на свет.

Ей не нужно было думать или контролировать его, девушка просто позволила ярости раскалиться и подняла руки. Она не слышала мысли бога и не чувствовала его заметное молчание, только его присутствие, его гнев, смешавшийся с ее собственным, и выпустила силу через ладони.

Казалось, что Беру выдохнула, и этот поток пронесся по полю битвы. Возможно, он разошелся на мили вокруг, повалив деревья и сотрясая землю, но Беру видела только происходящее перед ней, когда все солдаты Палласа замерли на месте.

Тишина эхом разнеслась по склепу.

Беру взглянула на друзей: ранены, но живы. Живы. Все смотрели на нее с шоком и страхом на лицах.

Взгляд девушки нашел Палласа, и внезапно она перестала понимать, она или бог направились к нему через каменную платформу.

Краем глаза она увидела движение. Лазарос наконец спрыгнул со своего насеста и бросился к Палласу, к которому направлялась и Беру.

Это не имело значения.

– Меч, – выдохнул Паллас, отходя к одному из монолитов, – воспользуйся мечом, чтобы остановить ее.

Меч из Божьего огня может помешать богу, но выжечь ее силу как Дар – нет. Однако он мог временно лишить Беру силы бога, как и ошейник из Божьего огня.

Ярость Беру привела ее к Палласу. Она сжала кулак, и он упал на колени, задыхаясь, пока Беру выдавливала воздух из его легких.

Его полные страха голубые глаза встретились с ее. Белки теперь покрылись красной сеткой, и он хватал ртом воздух.

Беру видела, какой он беспомощный в ее власти. Только ее человеческое сердце позволяло ему так долго управлять ею. Ее любовь к сестре, страх использовать настоящую силу. Она подумала, как легко погасить его жизнь.

«Нет».

Эта мысль поднялась на поверхность ее разума, как яркое солнце, пробивающееся сквозь тучи.

Она не могла убить Палласа. Его смерть освободит волю бога. И более того, Беру не могла убить его, потому что знала, кто она, и вся боль и ярость в сердце не могли превратить ее в убийцу.

Она отпустила его, и Паллас сложился пополам, тяжело дыша.

Беру стояла, замерев, пораженная тем, что чуть не сделала с ним. Неужели бог взял над ней контроль? Или это сделала она?

Девушка больше не понимала. И разница казалась неважной.

Но добрая ее часть, та часть, что ушла от Эфиры в Медее, которая отправила ее в Бехезду в попытке спасти Гектора, которая полюбила всех, кто присоединился к ней на этом пути, оказалась сильнее любого ядовитого чувства, скрывавшегося в сердце.

Она была сильнее.

Девушка опустила взгляд на Палласа. Бог боролся с печатью и железной волей Беру.

Паллас встретился с ней взглядом, и она поняла: он тоже это видел, ее силу, обширный, бездонный океан веры, который ему не дано понять.

Паллас Верный встал перед ней на колени, побежденный.

И тут его глаза широко распахнулись, когда меч из Божьего огня пронзил его грудь и воспламенил его.

Шок приковал Беру к земле, а Лазарос вынул меч из груди Палласа.

– Ты предал миссию свидетелей, – сплюнул Лазарос, а с губ Палласа сорвался отрывистый крик. Белое пламя быстро поднималось по его одеяниям. – Ты шарлатан, который запятнал священную волю создателя. Ты зовешь себя Безупречным, но ничем не лучше еретиков, которых пытался очистить, и теперь я вижу, что мир можно очистить только твоей смертью.

Он снова пронзил Палласа мечом, и крики внезапно замерли. Пламя накрыло его, и свет в ярких голубых глазах угас.

Лазарос убрал меч из Божьего огня в ножны и встал на колени у ног Беру.

– Святой, – выдохнул он. Его покрытое шрамами лицо светилось обожанием. – Благословенный властелин всего. Я твой покорный слуга.


Печать, созданная Палласом, связь, которая удерживала бога все это время, растворилась. Воля бога пронеслась по телу Беру ревущим потоком такой мощи, которую она побороть не могла.

Беру тонула под ним, погребенная в такой кромешной тьме, что свет не мог к ней пробиться. Узница в собственном теле.

А бог обрел контроль.





32. Эфира




Сердце Эфиры подскочило к горлу, когда она увидела, как горит тело Палласа и дым от Божьего огня спиралью уходит в небо.

Над пророком стояла Беру, но даже с такого расстояния Эфира видела, что это больше не Беру. От нее веяло какой-то жуткой неподвижностью, а на лице играла неестественная, холодная ярость.

– Нет! – крикнула Эфира, и ее голос эхом разнесся по каменной платформе. На глаза навернулись слезы, и девушка упала на колени.

Бог поднял руки Беру, и пять великих монолитов взорвались. Куски камня разлетелись во все стороны, и Эфира почувствовала, как кто-то потянул ее к земле.

– Паллас мертв! – воскликнул Лазарос, стоявший на другом краю платформы, когда пыль осела. – Вы, так называемые свидетели, скажите мне, кому вы посвящаете себя? Предателю, который считал себя пророком? Или вашему всемогущему создателю и богу?

Свидетели сделали неуверенный шаг вперед.

– Наш бог принесет в мир новый славный век! – крикнул Лазарос.

Один за другим, свидетели встали на колени, дрожа у ног Беру.

– Ты оказал мне большую услугу, – обратился бог к Лазаросу ужасным голосом, который принадлежал и не принадлежал Беру. – Ты освободил меня от тирана Палласа. – Он повернулся и осмотрел других. – Но другие, которые теперь приносят мне клятву… Вы посвятили себя Палласу, и за это вам придет конец.

Бог выбросил вперед руки Беру, и свидетели с паладинами упали в брызгах крови. Их горла были перерезаны.

Эфиру сотряс всхлип.

– Беру, – прошептала она. – Беру, сражайся с ним.

Бог повернулся и посмотрел прямо на Эфиру.

– А вы остальные, – с презрением сказал он, – те из вас, что планировали уничтожить меня.

Бог поднял руку, и внезапно в груди Эфиры вспыхнула боль. Словно ее сдавливала невидимая сила. Она слышала крики остальных: Хассана рядом, Джуда и Антона перед ней. Ее тело пронзила боль, такая острая, что Эфира чуть не потеряла сознание.

А потом все прекратилось. Бог заморгал, словно не понимал, что произошло. Он все еще держал одну руку поднятой. Целое мгновение ничего не происходило, а потом земля начала сотрясаться. Взгляд бога прожег Эфиру, и она была уверена, что все они умрут.

И тут внезапно бог исчез во вспышке яркого света вместе с Лазаросом.

Эфира просто онемело смотрела вперед.

– Вставай! – Илья поднял ее на ноги, словно они снова оказались в Бехезде под упавшими руинами Алых врат, когда Эфира впервые воскресила бога.

– Нужно идти, сейчас же, – кратко сказал Джуд. – Кратер обвалится.

– Помоги мне поднять его! – крикнула Кхепри, поддерживая истекающего кровью Хассана. Гектор подхватил принца с другой стороны.

Эфира едва замечала остальных под дождем из осколков. Она позволила отвести себя на платформу, провести через ворота и под арками, которые осыпались за их спинами.

Ноги Эфиры несли ее вперед. Она глянула за плечо и увидела, что Кхепри и Гектор двигаются как можно быстрее, а принц Хассан висит между ними практически без сознания.

Джуд остановился перед ней, и Эфира увидела, что впереди узкий каменный проход обрывался вниз. Образовался пролет шириной в несколько футов, под которым зиял кратер.

Кхепри и Гектор, поддерживавшие Хассана, прыгнули первыми, следом за ними – Илья. Джуд толкнул Антона идти следующим.

Пророк перепрыгнул разлом и схватился за протянутые руки Кхепри. Камень осыпался под его ногами, когда юноша приземлился, и он выскользнул из хватки воительницы.

– Антон! – крикнул Джуд.

Камень упал с груди Эфиры, когда Илья схватил Антона за руку и не дал тому упасть. Вместе с Кхепри он вытащил брата на тропинку.

– Твой черед, – сказал Джуд Эфире. Его лицо было все еще белым от паники.

С ловкостью, которой она научилась, будучи Бледной Рукой, Эфира прыгнула через разлом, и Кхепри помогла ей выбраться на другую сторону. Джуд перескочил следом за ней как раз в тот момент, когда дорога, на которой они только что стояли, рухнула в кратер.