Хвост Скорпиона

Скип срезал ножом траву и полынь для растопки, и через несколько минут огонь разгорелся, создав среди окружающей темноты теплый круг света.

Нора начала делиться своими соображениями:

– События разворачивались пятнадцатого июля тысяча девятьсот сорок пятого года. Гоуэр вместе с напарником…

– Погоди. Давай его как-нибудь назовем. Так история будет звучать лучше.

– Хорошо, пусть будет Икс.

– Нет, так не годится. Это клише затерто до дыр. – Скип задумался. – Пусть будет Апач.

Нора выразительно закатила глаза:

– Так вот, они поставили палатку в Хай-Лонсаме и провели здесь пару недель. Они что-то искали то ли в Хорнаде-дель-Муэрто, то ли в предгорьях Сан-Андрес.

– Клад! – предположил Скип, открывая другую бутылку.

– Может быть. Или замаскированную шахту. Или какие-то ценности, оставшиеся на ранчо Гоуэра. Но как бы то ни было, их стоянка находилась здесь. Апач, наверное, видел перед собой тот же пейзаж, что и мы сейчас. Возможно, это был точно такой же вечер: сгущались тучи, надвигалась буря. Я поискала информацию про испытания «Тринити», и оказалось, что их отложили из-за грозы.

– Наверное, боялись, что молния ударит в бомбу. – Скип сверкнул глазами в свете костра.

– Именно. Гоуэр ехал по пустыне верхом на лошаке. Апач оставался в лагере и ждал его возвращения. Но оба даже не подозревали о том, что в это время строго засекреченный проект «Манхэттен» достиг кульминации и вот-вот должны состояться испытания первой атомной бомбы. Время шло, наступила ночь. По несчастливой случайности маршрут Гоуэра пролегал недалеко от эпицентра взрыва. Бомбу поместили на вершину металлической башни сто футов в высоту, все было подготовлено к тому, чтобы привести бомбу в действие. Ученые сидели в бункерах и пережидали разыгравшуюся грозу. Наконец перед самым рассветом небо прояснилось. Ровно в пять двадцать девять ученые нажали на кнопку, и прогремел взрыв. Испытания увенчались успехом, но Гоуэра зацепило. А в лагере Апач наблюдал взрыв с самой удобной точки: испытания «Тринити» проходили всего в двадцати милях от Хай-Лонсама, и отсюда полигон просматривался полностью. Он прямо перед нами.

Нора указала на погруженную в темноту пустыню между горами, заполненную лиловыми тенями. Она окинула взглядом это забытое богом безлюдное место, где произошло одно из самых значительных событий в человеческой истории, и почувствовала, как по коже пробежал холодок.

– Ох и перепугался бедняга Апач, – заметил Скип.

– Не то слово. Только представь: он увидел вспышку света, затмившую солнце. А потом в небо взлетел огромный огненный шар размером с город. Вокруг распространился обжигающий жар. Минуту спустя до Хай-Лонсама дошла ударная волна, а вместе с ней оглушительный грохот. Взрывов, подобных этому, еще не бывало. Даже ученые, знавшие, чего ожидать, были ошеломлены и утратили дар речи. Оппенгеймер сравнивал вспышку с тысячью солнц.

Нора помолчала, глядя на пустыню.

– Гоуэр сильно пострадал. Ему повезло, что у него не расплавились глаза: именно это произошло с жителями Хиросимы, смотревшими на бомбу во время взрыва.

– И как же поступил Апач, увидев взрыв?

– А что он мог делать? Стал ждать, когда вернется Гоуэр. Подумай, какое надо иметь мужество, чтобы сразу не кинуться наутек. Наверное, прошло часов десять или даже больше, и наконец Гоуэр еле-еле добрался до Хай-Лонсама. Каким же его увидел Апач? Гоуэр был весь в крови, обожженная кожа покраснела и слезала лоскутами, волосы и одежда обгорели. Лошак тоже, скорее всего, вернулся окровавленный и с подпаленной шерстью. Оба получили смертоносную дозу радиации, и осталось им недолго. Один из симптомов лучевой болезни – сильное помрачение сознания и жгучая, неутолимая жажда. Гоуэр бредил. Апач пытался оказать ему помощь, но вскоре бедняга умер. Скончался с криками, в страшных мучениях.

– Ужас какой…

– Трудно вообразить, какие чувства испытывал его напарник: сначала он стал свидетелем взрыва, а потом увидел, как его товарищ превратился в обезумевшее чудовище с содранной кожей. Должно быть, это показалось ему делом рук дьявола.

– Почему ты уверена, что Апач не сбежал сразу после взрыва?

– Как я уже сказала, он бы не бросил своего напарника. К тому же этот человек был верующим – не христианином, а последователем традиций апачей, о чем свидетельствует магическая связка. Апачи верят, что мертвые обязательно должны быть погребены. Это его священный долг. У сообщника Гоуэра не было выбора, и он похоронил своего друга.

– Значит, ты считаешь, что Гоуэра похоронили?

– Да, и я ругаю себя за то, что не догадалась об этом раньше. Апач не залезал Гоуэру в карманы и не знал, что у него с собой золотой крест. А если и знал, то ему было не до того.

Скип подбросил в костер еще несколько веток, и огонь вспыхнул ярче, отгоняя обступившую их со всех сторон темноту.

– Значит, Апач похоронил Гоуэра в подвале.

– Да, потому что туда нанесло много песка. Он мягкий, глубокий, и в нем нетрудно вырыть яму. Теперь я поняла, почему мы обнаружили тело в неестественной позе зародыша: так у апачей принято хоронить умерших. Рука, торчащая наружу, скорее всего, выскочила случайно, когда Апач опустил тело в яму. Предав тело Гоуэра земле, его напарник тут же бежал оттуда. Он выполнил свой долг, но это не значит, что он не был напуган. Напуган так, что бросил все: магическую связку, палатку, спальные мешки и другие вещи, которые мы нашли в лагере. Впрочем, Апач сделал кое-что еще: застрелил лошака, чтобы животное не мучилось. После этого он никогда не возвращался в Хай-Лонсам – не хотел или не мог. Как бы то ни было, его магическая связка до сих пор оставалась здесь.

– Как думаешь, что произошло с ним потом?

Нора ответила не сразу:

– Все это случилось семьдесят шесть лет назад, а значит, нашего героя, по всей вероятности, нет в живых. Но не надо обладать способностями к ясновидению, чтобы понять: этот день изменил его жизнь.

– Интересно, рассказал ли он кому-нибудь о произошедшем?

– Вряд ли. Они с Гоуэром незаконно проникли на закрытую территорию военной базы. К тому же исчезновение Гоуэра так и осталось тайной. Уверена, Апач унес секрет с собой в могилу.

– Вот так история! – Скип допил пиво. – После страшилок у меня всегда разыгрывается аппетит. Давай ужинать.

– Давай.

Из-за горных вершин слева показалась почти полная луна, проглянувшая между тучами.

– Еще пива? – предложил Скип.


– Не надо. А впрочем, почему бы и нет?

Они сидели у костра на раскладных стульях. Скип поворошил угли и бросил на решетку гриля пару стейков вместе с перцем поблано и кукурузой. Несколько минут они наблюдали, как поджаривается их ужин. Скип перевернул стейки и перец. Вдруг он замер, а потом встал, глядя на восходящую луну.

– Я только что видел силуэт, – тихо произнес он. – Вон там, на горном гребне. Он мелькнул на фоне луны.

Нора встала и тоже посмотрела в ту сторону:

– Какой силуэт?

– Человека.

– Может, это был зверь?

Скип прищурился, глядя на луну, которая снова пряталась в несущихся по небу облаках:

– Может быть. Но для животного фигура была слишком высокой и тонкой.

Нора окинула взглядом горные вершины, опять погрузившиеся в черную тень:

– Ни один человек в здравом уме не станет бродить здесь по ночам.

– Ну а если кто-нибудь все-таки захочет нанести нам визит, у меня для дорогих гостей всегда наготове «Ремингтон восемьсот семьдесят».

– Аккуратнее с оружием, – предупредила Нора. – Но все же следи, чтобы дробовик был заряжен, и держи его при себе.

– Лягу спать с ним в обнимку, – рассмеялся Скип.

Между тем стейки поджарились, и Скип переложил их на тарелки. Нора ела с аппетитом. Скип, как всегда, приготовил идеальный ужин: стейки сочные и розовые, перцы поджарились ровно настолько, насколько нужно, кукуруза, зажаренная в початке, очищена и намазана сливочным маслом. Нора время от времени посматривала на горы, но их вершины окутывала темнота. Ни света, ни движения.

– Слушай, Скип, – предложила Нора, когда они поужинали, – доставай-ка «гибсон» и спой что-нибудь. Разгоним мрачное настроение. А то мне от своего же рассказа стало не по себе.

– Сейчас для вас прозвучит «Старая дорога Чизем», – объявил Скип и нырнул в палатку.





35




Нора внезапно проснулась посреди ночи. У нее бешено колотилось сердце. Вокруг царила кромешная тьма, луну заволокли плотные тучи.

– Это я, – едва слышно произнес Скип, маячивший у входа в палатку. – Говори шепотом.

Нора резко села:

– Что случилось?

– Там кто-то ходит.

– Ты уверен?

– Я слышал голоса. Одевайся.

Нора поспешно натянула джинсы и рубашку и выглянула из палатки. Скип присел на корточки, чтобы его не было видно. В руках он держал дробовик двенадцатого калибра. Огонь погас, и было почти невозможно что-то разглядеть в окружающей черноте.

– Где они?

– Там, – показал Скип. – Слушай.

Нора прислушалась, но до нее долетало лишь дуновение ветерка, колыхавшего палатку. Она всмотрелась в темноту и вдруг увидела мимолетную вспышку света, будто кто-то зажег спичку и сразу задул огонек.

– Вот черт! Ты видела? – шепотом спросил Скип.

– Да.

Они выжидали, но больше ничего не происходило. Сердце Норы забилось так быстро, что стук в ушах мешал ей прислушиваться. Шли секунды.

Под чьей-то ногой тихо хрустнула ветка.

Нора затаила дыхание, пытаясь унять бешеное биение сердца. Скип вскинул ствол дробовика и навел его на море глубокой тьмы, поглотившей горы.