Хроники Ликтора. Том первый
Часть 10 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Вы сейчас пытаетесь одобрить «праведный» геноцид?!
– Человек жаждет превосходства. Вот и выбирай, либо геноцид свинок и коровок, либо геноцид лишних людей.
– Не думаю, что было бы сильно хуже, если б люди оставили животных в покое и проводили, как вы выразились, «опыты» на тех, кто как минимум заслужил это – Тушах, изгнанных за убийства, насилие и жестокость. На мразях, которые наплевали на наши устои и законы Партии, сэр!
Запечённая картошка приятно пахну́ла на меня жаром, когда я наклонился вдохнуть её аромат вперемешку с пряностями. Божественное сочетание ингредиентов невольно заставило меня усмехнуться. А все-таки как мало для счастья нужно, и как оказывается легко его достичь! Но у человека не может быть все так просто. В погоне за решением экзистенциальных проблем мы погружаем свой мозг все дальше и дальше в пучину размышлений. Копаясь в любом бреду типа: «А что если картофель, который я ем, страдает, как и я»?
– Сэр? – Лина смотрела на меня, явно ожидая ответа.
Помню, дед рассказывал про растения и грибы, показывал книги с цветными картинками, разъяснял, что флора намного чувствительнее, чем другие организмы. Это не просто пассивная, запрограммированная на рост, трава. Она может уловить и внедрить полученную информацию о множестве различных, неустанно меняющихся, природных параметров и применить это знание для дальнейшего процветания. Однако у растений нет головного мозга, центрального процессора или власти Партии. У них отсутствует само понятие «главности». Их организация полностью рассредоточена. Растение, как ГОЛОНЕТ – его не получится сломать или отключить – оно существует в своей общности. Поэтому вы можете уничтожить практически всё, вырвать с корнем, как сорняк, а растение продолжит жить. Выходит, они модель будущего развития, которую нам, людям, не суждено постичь.
Мы как дети, которым дают пазл на пятьдесят деталей, и вместо того, чтобы собрать картинку с желтым подсолнухом, мы мажем вырезанный цветной картон непонятной нам формы соплями. Суем в рот, чтобы извалять в слюнях и выплюнуть. Таков человеческий инстинкт: «Не можешь понять – разрушь». И, видимо, до эры Илона мы не понимали абсолютно ничего.
– Сэр?! – на меня был устремлён пронзительный взгляд кадета.
Я достал флягу и сделал глубокий глоток. Невольно крякнув от удовольствия, отправил последний кусок картофеля в рот. Эх, все-таки чертовски вкусно, да и толика алкоголя развеяла бредятину в моей голове. Я вспомнил зачем пришел сюда на самом деле. Пора было надавить на Эбберт.
– Прости, кадет, какой был вопрос? – я сделал вид, что вспоминаю. – А! Про то, что ты хотела бы ввести вивисекцию для людей, правильно я понял? А вы довольно радикальная особа, я бы сказал!
– Что? Нет! Я лишь предложила вариант не мучить животных!
– Для вас люди хуже животных? – я уже закончил есть и теперь мог полностью отдаться игре.
– Вы специально переворачиваете мои слова! Это какой-то стресс-тест? Вы не заставите меня сорваться или почувствовать вину! Это вы, а не я ели живое мясо! Вам должно быть стыдно, а не мне! – На щеках Лины проступил едва заметный румянец.
– Простите, Эбберт. Работа и правда стрессовая, и нужно как-то выпускать пар, но не в первый же день службы, Эбберт!
– Что вы имеете в виду? – её взгляд изменился. Теперь это был прищуренный взор ковбоя, устремившегося глазами на кобуру окружного маршала, который застукал его при попытке своровать кресло-качалку у безногой столетней старухи с повязкой на глазу. В общем, у кадета был очень напряженный взгляд.
Поэтому теперь нужно действовать осторожно. Нельзя сразу тянуться к револьверу. Маршал сам уже немолод, а юнец может оказаться проворнее. Поэтому «законник» должен медленно поднять руки, чтобы бандит не нервничал.
– Тебе понравилось его бить?
– Что, простите?
– Я о мистере Гочи́, который… как ты сказала? «Упал с лестницы. Один или два раза».
– Он заслужил. – Тихо ответила кадет и отвела глаза немного в сторону.
Довольно быстро созналась. Она что, не будет юлить? На месте преступления аж целую версию с устройством шокера выдала, а тут как-то чересчур лаконично выходит.
– Не страшно. Ты лишь прислушалась к шёпоту своего внутреннего голоса. Но если бы Гочи́ умер, мы бы потеряли того, кто за всем этим стоит. Ты расслабилась и, поддавшись легкому импульсу, чуть не загубила дело. Да, ты бы остановила исполнителя, но что помешало бы их нанимателю залечь на дно и продолжить спустя какое-то время?
Теперь глаза ковбоя были скрыты под полями шляпы и рассматривали в лучшем случае свои сапоги. Победа Маршала налицо, его рука всё ближе тянется к револьверу.
– Он заслужил. – Медленно и отчетливо повторила Эбберт.
– Я не виню тебя. Работа Ликтора опасна, грязна, сложна, так еще и не благодарное это дело. Я-то тебя пойму, а вот общественность скажет: «Непрофессионально, жестоко себя повела. Да, он преступник, но она взяла и сбросила его с лестницы! А зачем? Ведь ей он ничего не сделал, а она потеряла контроль в первый же день»!
Револьвер уже в руке, осталось лишь прицелиться и выстрелить.
– Ты попробовала, и я уважаю тебя за попытку, но эта работа не для тебя, потому что ты хороший человек, – я протянул ей руку, – можешь отдать мне шокер и удостоверение кадета, я все равно в участок, а ты пойдешь домой и смоешь с себя этот день. Купи какой-нибудь дофаминовый стимулятор, приди в себя. А завтра приедешь к обеду, подпишешь заявление по собственному, и я отдам тебе характеристику, грамоту, благодарность в рамочке, всё что захочешь. И отправишься в место, где будет теплей, опрятней, да и компания получше. Что скажешь, Лина?
Выстрел. Просто смирись девочка, и я поеду уже дальше выполнять свою работу один.
Однако, что-то было не так. Взгляд. Тот самый взгляд ковбоя. Эбберт смотрела мне прямо в глаза. В них не было гнева, ярости, или слёз отчаяния. Вся она пылала решимостью. Пусть я и попал, но явно ошибся калибром, и теперь бандит не даст маршалу спуску.
– Я не говорила, что бросила Гочи́ с лестницы. Я лишь сказала, что он заслужил. Вы не осмотрели квартиру сверху, а я осмотрела. В этот момент Гочи́ попытался сбежать, и я применила силу.
– Но ты могла связаться со мной, я бы задержал его внизу.
– А вы могли подать автомобиль в розыск, но вы выстрелили водителю в лицо с пятого этажа, чтобы не подвергать людей опасности. Вы, господин Роман Ильин, решили закончить всё там, в квартире Славянко! Я выстрелила из тазера между лестничными клетками, чтобы мистер Гочи́ даже в теории не имел возможности причинить зло людям. Я поступила ровно так, как сделали бы и вы. Если моё удостоверение и окажется на столе, то вместе с вашим жетоном.
– Не сравнивай меня с собой, кадет. Я – Ликтор. И действую так, потому что у меня есть такое право! Я не нарушаю регламент и действую по уставу.
– Я не сравниваю. Я, черт возьми, равняюсь на вас! По крайней мере, пыталась. Думаете, я не вижу, что происходит? Я не дура и понимаю, что вы хотите от меня отделаться, хоть и ума не приложу, чем вас так раздражаю. Я пыталась быть учтивой, даже говорила точь-в-точь как предписано уставом, а вы лишь сильнее хотите избавиться от меня! Столько трудов мне стоило, чтобы меня направили работать именно к вам! Я знала, что будет опасно, что от ужаса перед изощрённостью преступлений поседеют волосы, а к горлу подступят рвотные позывы. Но я не ожидала, что Роман Ильин окажется самодурным непрофессиональным выпивохой!
Глаза её горели синим бушующим морем, и я совсем не был готов к обрушившейся на меня волне.
– Ну, тут вы не правы, кадет. Когда дело касается выпивки – мой профессионализм зашкаливает! – я отхлебнул в качестве доказательства из фляги. – Ты мне хочешь сказать, что тебя не Партия направила? Ты по собственной воле в это дерьмо лезешь? Я-то тебе на хрена тогда сдался?
Ноздри кадета, всё быстрее надувавшиеся до этого момента, резко замерли. И спустя пару глубоких вдохов Лина ответила:
– А вы знали, что в Академии проводятся лекции по работе Ликтора Ильина? Что видео арестов и допросов разбираются на учебных занятиях? Что он единственный Ликтор за всю эпоху Илона, который смог выживать на службе больше двенадцати лет! Я еще второй Профтест не сдала, а он уже карал преступников! Он – легенда! Я просто не могу поверить, что он – это вы!
Проиграл. Во время дуэли она взяла и с легкостью выхватила револьвер из моих рук. Может, я поспешил с выводами? Неужто преступником была та невзрачная бабка, а Маршал не разобрался в ситуации, потому что уже все мозги проспиртовал?
– Я всё равно стану Ликтором, – продолжила девушка. – Если не хотите мне помочь, то хотя бы не мешайте.
Эбберт еще пару секунд смотрела мне в глаза и, не дождавшись ответа, всем телом нагнулась через стол, взяла мою флягу и знатно пригубила. Затем встала и сказала:
– Подожду вас около машины. Не нравится мне в этой живодерне, как ни крути.
Я провожал её взглядом до выхода и думал о том, что очень давно так не охеревал.
Глава 6. Гера
Лифт участка невыносимо долго поднимал нас с кадетом на верхние этажи. Вернее, времени прошло не больше, чем обычно, но по ощущениям тянулось целую вечность или чуть больше. Чувствовалась неловкость, как будто мы попрощались, но продолжаем идти в одну сторону, не понимая, как поступить в данной ситуации. Поэтому оба выбрали тактику молчания, заключавшуюся в простой истине: «Не́чего сказать – ничего не говори».
Двери лифта открылись на этаже Аналитиков. Здесь обитала Гера. Не думаю, что нужно личное присутствие, чтобы получить анализ происшествия, но Гера попросила прийти с кадетом. Вполне возможно, она сможет помочь мне избавиться от Эбберт.
Пройдя по коридору без окон и остановившись у двойных дверей, я замер, намереваясь постучать, но не успел этого сделать. Двери отъехали в сторону раньше, чем я поднес к ним руку. Собственно, это было обычным делом. Сложно что-то утаить от Геры, особенно свой к ней визит. Войдя в полумрачную за́лу, кадет с еле скрываемым интересом принялась разглядывать устройство технологичной берлоги. И я мог её понять. Чтобы анализировать экзабайты информации, нужен огромный ресурс, поэтому представленное здесь убранство внушало технический трепет. А оркестр из электронных звуков и огней ожидаемо рассеивал внимание немногочисленных гостей. Но я знал, что самый мощный процессор в этой комнате был мозгом девушки, которая с ехидной улыбкой смотрела на нас из глубины огромного кресла. А я смотрел на неё.
Кадет же до сих пор вертела головой, ожидая появление хозяйки, что не так уж и удивительно. Если не знать, как выглядят во тьме ратионные глаза Геры, то их никогда не найдешь в этой россыпи огней. Два тусклых диода синего оттенка перевели свой взгляд на Эбберт. Минуло мгновение, и зал медленно начал наполняться теплым светом, крадя синеву глаз, и теперь лишь механический блеск выдавал их природу. Сейчас кадет смотрела в нужную сторону, но не было понятно, что сильнее привлекло её внимание. А удивляться было чему.
Во-первых, массивное кресло, напоминавшее больше аппарат из кабинетов Дотационной Службы, но более мобильное, хоть и увешанное огромным количеством Экситейторов различного назначения, связанных в одно целое тянущимися трубками к изголовью.
Во-вторых, сама Гера, которая больше не пряталась во мраке и наконец-то предстала в полном свете. Напротив нас сидела худощавая, но приятно складная девушка с островатыми скулами на бледном лице. Она была облачена в черный прорезиненый комбинезон странного вида, открывающий бедра и облегающий всё тело. Возможно, это и выглядело вызывающе, но я знал, что такая одежда легко объясняется одним лишь соображением безопасности. Комбинезон успешно отводил статическое электричество и защищал организм от возможных последствий соединения нервной системы с креслом. Помимо всего этого, огромный пучок ка́белей шел от Сатуса на затылке к серверам, словно заменяя часть волос Геры, а вместо привычных рук были ратионные кисти, от которых вились по плечам тонкие нити, скрываясь в еще одном Сатусе за ключицами. Всякий раз, видя это, я ощущал смешанные чувства. Отторжение, но в то же время притягательно чарующее наслаждение.
– Добро пожаловать в мою скромную обитель, Ликторы, – хитро улыбнулась Гера, обводя рукой своё жилище. – Прошу, располагайтесь, я как раз заканчиваю анализ вашего дела.
Я взглядом указал Эбберт на диван у стены и сел с краю у подлокотника. «Добро пожаловать, Ликторы». Вон как скалится, явно сказала намеренно, чтобы меня позлить.
– Спасибо за ваше гостеприимство, но позвольте поправить – я еще не Ликтор, – отчеканила кадет, садясь рядом со мной.
– Ох, да, простите меня, кадет Эбберт. Но к чему нам эти формальности, Лина? Можно просто Лина?
– Как вам удобно, – кадет учтиво кивнула.
– Расслабься, подруга, – хохотнула Гера. – Мне кланяться не нужно, я в этом участке ничего не решаю. Может, поэтому он и выглядит как помойка.
– А чем вы занимаетесь? – Эбберт даже не пыталась скрыть своё любопытство.
– В данный момент делаю за вас вашу работу, – снова посмеялась Гера. – Ну а в другое время подрабатываю ангелом-хранителем того тюфяка слева от тебя.
Меня так и подмывало ответить этой техно-хикки20, но, как ни крути, она права. А раз я еще жив – со своей работой Гера справлялась превосходно. Поэтому проще было просто ответить кадету.
– Гера – Аналитик Эфеса. Я не совсем в курсе как распределяются обязанности, но собранные Операторами данные направляются вот таким Аналитикам. Они, в свою очередь, изучают места преступления, улики, и многое другое, а затем направляют инструкции. Сколько Операторов у тебя в подчинении? Сто? Сто пятьдесят?
– Сто тридцать четыре и один упертый Ликтор, – улыбнулась Гера.
– Я думал, это ты у меня в подчинении.
– В следующий раз не мучай себя и не думай. Оставь это профессионалам. – Смеясь, Гера постучала указательным пальцем по проводам на голове.
Я невольно улыбнулся. Хоть здесь ничего не изменилось. Всё как раньше.
– Ну, давай, подруга, спрашивай, я же вижу, что хочешь. – Гера подмигнула Лине.
– Столько трубок и проводов! – вырвалось у кадета.
– Радуйся, что ты видишь только те, что вставляются в голову, – в очередной раз подмигнув, ответила сквозь плотно сжатые губы Гера.
– А как вы всё вот это… – Лина обвела взглядом сервера за спиной Геры.
– Милая, если в двух словах, то благодаря Экситейторам.
Я слишком хорошо знал этот тон. Экситейторы. Теперь Геру не заткнуть.
Не знаю, почему она так повернута на них, но про Экситейторы Гера знала наверно даже больше, чем Дотационная Служба. Мне кажется, если бы я был глухим, то всё равно мог повторить слово в слово всё, что она сейчас говорит. Я закрыл глаза и слушал в сотый раз урок мисс Геры.
– Самый главный Экситейтор – «красный». Именно его гражданам приписано принимать каждый месяц. Он как голая основа, на которую потом будут наслаиваться другие Экситейторы, от силовых и умственных до обычных калорийных, кратковременно стимулирующих, вкусовых и психотропных. Два раза в год нужно проходить экспертизу в Дотационной Службе – там вносят корректировки в именной «красный» Экситейтор. Но он лишь позволяет раскрыть потенциал тела и разума.
– Человек жаждет превосходства. Вот и выбирай, либо геноцид свинок и коровок, либо геноцид лишних людей.
– Не думаю, что было бы сильно хуже, если б люди оставили животных в покое и проводили, как вы выразились, «опыты» на тех, кто как минимум заслужил это – Тушах, изгнанных за убийства, насилие и жестокость. На мразях, которые наплевали на наши устои и законы Партии, сэр!
Запечённая картошка приятно пахну́ла на меня жаром, когда я наклонился вдохнуть её аромат вперемешку с пряностями. Божественное сочетание ингредиентов невольно заставило меня усмехнуться. А все-таки как мало для счастья нужно, и как оказывается легко его достичь! Но у человека не может быть все так просто. В погоне за решением экзистенциальных проблем мы погружаем свой мозг все дальше и дальше в пучину размышлений. Копаясь в любом бреду типа: «А что если картофель, который я ем, страдает, как и я»?
– Сэр? – Лина смотрела на меня, явно ожидая ответа.
Помню, дед рассказывал про растения и грибы, показывал книги с цветными картинками, разъяснял, что флора намного чувствительнее, чем другие организмы. Это не просто пассивная, запрограммированная на рост, трава. Она может уловить и внедрить полученную информацию о множестве различных, неустанно меняющихся, природных параметров и применить это знание для дальнейшего процветания. Однако у растений нет головного мозга, центрального процессора или власти Партии. У них отсутствует само понятие «главности». Их организация полностью рассредоточена. Растение, как ГОЛОНЕТ – его не получится сломать или отключить – оно существует в своей общности. Поэтому вы можете уничтожить практически всё, вырвать с корнем, как сорняк, а растение продолжит жить. Выходит, они модель будущего развития, которую нам, людям, не суждено постичь.
Мы как дети, которым дают пазл на пятьдесят деталей, и вместо того, чтобы собрать картинку с желтым подсолнухом, мы мажем вырезанный цветной картон непонятной нам формы соплями. Суем в рот, чтобы извалять в слюнях и выплюнуть. Таков человеческий инстинкт: «Не можешь понять – разрушь». И, видимо, до эры Илона мы не понимали абсолютно ничего.
– Сэр?! – на меня был устремлён пронзительный взгляд кадета.
Я достал флягу и сделал глубокий глоток. Невольно крякнув от удовольствия, отправил последний кусок картофеля в рот. Эх, все-таки чертовски вкусно, да и толика алкоголя развеяла бредятину в моей голове. Я вспомнил зачем пришел сюда на самом деле. Пора было надавить на Эбберт.
– Прости, кадет, какой был вопрос? – я сделал вид, что вспоминаю. – А! Про то, что ты хотела бы ввести вивисекцию для людей, правильно я понял? А вы довольно радикальная особа, я бы сказал!
– Что? Нет! Я лишь предложила вариант не мучить животных!
– Для вас люди хуже животных? – я уже закончил есть и теперь мог полностью отдаться игре.
– Вы специально переворачиваете мои слова! Это какой-то стресс-тест? Вы не заставите меня сорваться или почувствовать вину! Это вы, а не я ели живое мясо! Вам должно быть стыдно, а не мне! – На щеках Лины проступил едва заметный румянец.
– Простите, Эбберт. Работа и правда стрессовая, и нужно как-то выпускать пар, но не в первый же день службы, Эбберт!
– Что вы имеете в виду? – её взгляд изменился. Теперь это был прищуренный взор ковбоя, устремившегося глазами на кобуру окружного маршала, который застукал его при попытке своровать кресло-качалку у безногой столетней старухи с повязкой на глазу. В общем, у кадета был очень напряженный взгляд.
Поэтому теперь нужно действовать осторожно. Нельзя сразу тянуться к револьверу. Маршал сам уже немолод, а юнец может оказаться проворнее. Поэтому «законник» должен медленно поднять руки, чтобы бандит не нервничал.
– Тебе понравилось его бить?
– Что, простите?
– Я о мистере Гочи́, который… как ты сказала? «Упал с лестницы. Один или два раза».
– Он заслужил. – Тихо ответила кадет и отвела глаза немного в сторону.
Довольно быстро созналась. Она что, не будет юлить? На месте преступления аж целую версию с устройством шокера выдала, а тут как-то чересчур лаконично выходит.
– Не страшно. Ты лишь прислушалась к шёпоту своего внутреннего голоса. Но если бы Гочи́ умер, мы бы потеряли того, кто за всем этим стоит. Ты расслабилась и, поддавшись легкому импульсу, чуть не загубила дело. Да, ты бы остановила исполнителя, но что помешало бы их нанимателю залечь на дно и продолжить спустя какое-то время?
Теперь глаза ковбоя были скрыты под полями шляпы и рассматривали в лучшем случае свои сапоги. Победа Маршала налицо, его рука всё ближе тянется к револьверу.
– Он заслужил. – Медленно и отчетливо повторила Эбберт.
– Я не виню тебя. Работа Ликтора опасна, грязна, сложна, так еще и не благодарное это дело. Я-то тебя пойму, а вот общественность скажет: «Непрофессионально, жестоко себя повела. Да, он преступник, но она взяла и сбросила его с лестницы! А зачем? Ведь ей он ничего не сделал, а она потеряла контроль в первый же день»!
Револьвер уже в руке, осталось лишь прицелиться и выстрелить.
– Ты попробовала, и я уважаю тебя за попытку, но эта работа не для тебя, потому что ты хороший человек, – я протянул ей руку, – можешь отдать мне шокер и удостоверение кадета, я все равно в участок, а ты пойдешь домой и смоешь с себя этот день. Купи какой-нибудь дофаминовый стимулятор, приди в себя. А завтра приедешь к обеду, подпишешь заявление по собственному, и я отдам тебе характеристику, грамоту, благодарность в рамочке, всё что захочешь. И отправишься в место, где будет теплей, опрятней, да и компания получше. Что скажешь, Лина?
Выстрел. Просто смирись девочка, и я поеду уже дальше выполнять свою работу один.
Однако, что-то было не так. Взгляд. Тот самый взгляд ковбоя. Эбберт смотрела мне прямо в глаза. В них не было гнева, ярости, или слёз отчаяния. Вся она пылала решимостью. Пусть я и попал, но явно ошибся калибром, и теперь бандит не даст маршалу спуску.
– Я не говорила, что бросила Гочи́ с лестницы. Я лишь сказала, что он заслужил. Вы не осмотрели квартиру сверху, а я осмотрела. В этот момент Гочи́ попытался сбежать, и я применила силу.
– Но ты могла связаться со мной, я бы задержал его внизу.
– А вы могли подать автомобиль в розыск, но вы выстрелили водителю в лицо с пятого этажа, чтобы не подвергать людей опасности. Вы, господин Роман Ильин, решили закончить всё там, в квартире Славянко! Я выстрелила из тазера между лестничными клетками, чтобы мистер Гочи́ даже в теории не имел возможности причинить зло людям. Я поступила ровно так, как сделали бы и вы. Если моё удостоверение и окажется на столе, то вместе с вашим жетоном.
– Не сравнивай меня с собой, кадет. Я – Ликтор. И действую так, потому что у меня есть такое право! Я не нарушаю регламент и действую по уставу.
– Я не сравниваю. Я, черт возьми, равняюсь на вас! По крайней мере, пыталась. Думаете, я не вижу, что происходит? Я не дура и понимаю, что вы хотите от меня отделаться, хоть и ума не приложу, чем вас так раздражаю. Я пыталась быть учтивой, даже говорила точь-в-точь как предписано уставом, а вы лишь сильнее хотите избавиться от меня! Столько трудов мне стоило, чтобы меня направили работать именно к вам! Я знала, что будет опасно, что от ужаса перед изощрённостью преступлений поседеют волосы, а к горлу подступят рвотные позывы. Но я не ожидала, что Роман Ильин окажется самодурным непрофессиональным выпивохой!
Глаза её горели синим бушующим морем, и я совсем не был готов к обрушившейся на меня волне.
– Ну, тут вы не правы, кадет. Когда дело касается выпивки – мой профессионализм зашкаливает! – я отхлебнул в качестве доказательства из фляги. – Ты мне хочешь сказать, что тебя не Партия направила? Ты по собственной воле в это дерьмо лезешь? Я-то тебе на хрена тогда сдался?
Ноздри кадета, всё быстрее надувавшиеся до этого момента, резко замерли. И спустя пару глубоких вдохов Лина ответила:
– А вы знали, что в Академии проводятся лекции по работе Ликтора Ильина? Что видео арестов и допросов разбираются на учебных занятиях? Что он единственный Ликтор за всю эпоху Илона, который смог выживать на службе больше двенадцати лет! Я еще второй Профтест не сдала, а он уже карал преступников! Он – легенда! Я просто не могу поверить, что он – это вы!
Проиграл. Во время дуэли она взяла и с легкостью выхватила револьвер из моих рук. Может, я поспешил с выводами? Неужто преступником была та невзрачная бабка, а Маршал не разобрался в ситуации, потому что уже все мозги проспиртовал?
– Я всё равно стану Ликтором, – продолжила девушка. – Если не хотите мне помочь, то хотя бы не мешайте.
Эбберт еще пару секунд смотрела мне в глаза и, не дождавшись ответа, всем телом нагнулась через стол, взяла мою флягу и знатно пригубила. Затем встала и сказала:
– Подожду вас около машины. Не нравится мне в этой живодерне, как ни крути.
Я провожал её взглядом до выхода и думал о том, что очень давно так не охеревал.
Глава 6. Гера
Лифт участка невыносимо долго поднимал нас с кадетом на верхние этажи. Вернее, времени прошло не больше, чем обычно, но по ощущениям тянулось целую вечность или чуть больше. Чувствовалась неловкость, как будто мы попрощались, но продолжаем идти в одну сторону, не понимая, как поступить в данной ситуации. Поэтому оба выбрали тактику молчания, заключавшуюся в простой истине: «Не́чего сказать – ничего не говори».
Двери лифта открылись на этаже Аналитиков. Здесь обитала Гера. Не думаю, что нужно личное присутствие, чтобы получить анализ происшествия, но Гера попросила прийти с кадетом. Вполне возможно, она сможет помочь мне избавиться от Эбберт.
Пройдя по коридору без окон и остановившись у двойных дверей, я замер, намереваясь постучать, но не успел этого сделать. Двери отъехали в сторону раньше, чем я поднес к ним руку. Собственно, это было обычным делом. Сложно что-то утаить от Геры, особенно свой к ней визит. Войдя в полумрачную за́лу, кадет с еле скрываемым интересом принялась разглядывать устройство технологичной берлоги. И я мог её понять. Чтобы анализировать экзабайты информации, нужен огромный ресурс, поэтому представленное здесь убранство внушало технический трепет. А оркестр из электронных звуков и огней ожидаемо рассеивал внимание немногочисленных гостей. Но я знал, что самый мощный процессор в этой комнате был мозгом девушки, которая с ехидной улыбкой смотрела на нас из глубины огромного кресла. А я смотрел на неё.
Кадет же до сих пор вертела головой, ожидая появление хозяйки, что не так уж и удивительно. Если не знать, как выглядят во тьме ратионные глаза Геры, то их никогда не найдешь в этой россыпи огней. Два тусклых диода синего оттенка перевели свой взгляд на Эбберт. Минуло мгновение, и зал медленно начал наполняться теплым светом, крадя синеву глаз, и теперь лишь механический блеск выдавал их природу. Сейчас кадет смотрела в нужную сторону, но не было понятно, что сильнее привлекло её внимание. А удивляться было чему.
Во-первых, массивное кресло, напоминавшее больше аппарат из кабинетов Дотационной Службы, но более мобильное, хоть и увешанное огромным количеством Экситейторов различного назначения, связанных в одно целое тянущимися трубками к изголовью.
Во-вторых, сама Гера, которая больше не пряталась во мраке и наконец-то предстала в полном свете. Напротив нас сидела худощавая, но приятно складная девушка с островатыми скулами на бледном лице. Она была облачена в черный прорезиненый комбинезон странного вида, открывающий бедра и облегающий всё тело. Возможно, это и выглядело вызывающе, но я знал, что такая одежда легко объясняется одним лишь соображением безопасности. Комбинезон успешно отводил статическое электричество и защищал организм от возможных последствий соединения нервной системы с креслом. Помимо всего этого, огромный пучок ка́белей шел от Сатуса на затылке к серверам, словно заменяя часть волос Геры, а вместо привычных рук были ратионные кисти, от которых вились по плечам тонкие нити, скрываясь в еще одном Сатусе за ключицами. Всякий раз, видя это, я ощущал смешанные чувства. Отторжение, но в то же время притягательно чарующее наслаждение.
– Добро пожаловать в мою скромную обитель, Ликторы, – хитро улыбнулась Гера, обводя рукой своё жилище. – Прошу, располагайтесь, я как раз заканчиваю анализ вашего дела.
Я взглядом указал Эбберт на диван у стены и сел с краю у подлокотника. «Добро пожаловать, Ликторы». Вон как скалится, явно сказала намеренно, чтобы меня позлить.
– Спасибо за ваше гостеприимство, но позвольте поправить – я еще не Ликтор, – отчеканила кадет, садясь рядом со мной.
– Ох, да, простите меня, кадет Эбберт. Но к чему нам эти формальности, Лина? Можно просто Лина?
– Как вам удобно, – кадет учтиво кивнула.
– Расслабься, подруга, – хохотнула Гера. – Мне кланяться не нужно, я в этом участке ничего не решаю. Может, поэтому он и выглядит как помойка.
– А чем вы занимаетесь? – Эбберт даже не пыталась скрыть своё любопытство.
– В данный момент делаю за вас вашу работу, – снова посмеялась Гера. – Ну а в другое время подрабатываю ангелом-хранителем того тюфяка слева от тебя.
Меня так и подмывало ответить этой техно-хикки20, но, как ни крути, она права. А раз я еще жив – со своей работой Гера справлялась превосходно. Поэтому проще было просто ответить кадету.
– Гера – Аналитик Эфеса. Я не совсем в курсе как распределяются обязанности, но собранные Операторами данные направляются вот таким Аналитикам. Они, в свою очередь, изучают места преступления, улики, и многое другое, а затем направляют инструкции. Сколько Операторов у тебя в подчинении? Сто? Сто пятьдесят?
– Сто тридцать четыре и один упертый Ликтор, – улыбнулась Гера.
– Я думал, это ты у меня в подчинении.
– В следующий раз не мучай себя и не думай. Оставь это профессионалам. – Смеясь, Гера постучала указательным пальцем по проводам на голове.
Я невольно улыбнулся. Хоть здесь ничего не изменилось. Всё как раньше.
– Ну, давай, подруга, спрашивай, я же вижу, что хочешь. – Гера подмигнула Лине.
– Столько трубок и проводов! – вырвалось у кадета.
– Радуйся, что ты видишь только те, что вставляются в голову, – в очередной раз подмигнув, ответила сквозь плотно сжатые губы Гера.
– А как вы всё вот это… – Лина обвела взглядом сервера за спиной Геры.
– Милая, если в двух словах, то благодаря Экситейторам.
Я слишком хорошо знал этот тон. Экситейторы. Теперь Геру не заткнуть.
Не знаю, почему она так повернута на них, но про Экситейторы Гера знала наверно даже больше, чем Дотационная Служба. Мне кажется, если бы я был глухим, то всё равно мог повторить слово в слово всё, что она сейчас говорит. Я закрыл глаза и слушал в сотый раз урок мисс Геры.
– Самый главный Экситейтор – «красный». Именно его гражданам приписано принимать каждый месяц. Он как голая основа, на которую потом будут наслаиваться другие Экситейторы, от силовых и умственных до обычных калорийных, кратковременно стимулирующих, вкусовых и психотропных. Два раза в год нужно проходить экспертизу в Дотационной Службе – там вносят корректировки в именной «красный» Экситейтор. Но он лишь позволяет раскрыть потенциал тела и разума.