Книги Мертвых
Часть 93 из 183 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Может, лучше об этом забыть?
– Это должно быть сделано. И это будет сделано. И Дрема должна это понимать.
Дрема – сама деловитость. И ее мир не очень-то потакает душевным прихотям.
Она думает, что я хочу воспользоваться смертью Одноглазого лишь как поводом для путешествия к Хатоварским Вратам. Сей вывод основан на том, что десять лет я пробивался сквозь ад, пытаясь добраться до этого места.
Ее трудно одурачить. Но она тоже способна зациклиться на одной идее и исключить все прочие варианты.
– Она не хочет, чтобы у нас появились новые враги.
– Новые? Да у нас их вообще нет. Уж здесь точно. Пусть нас не очень-то и любят, но все целуют нам задницы. Они же до смерти боятся Черного Отряда. И страх только растет, когда к свите Тобо присоединяется очередная Белая женщина, Синий человек, вихтляйн или еще какой-нибудь фольклорный персонаж.
– Так все дело в этом? Я вчера видела в стае черных гончих какое-то чудище, которое Тобо называет «вовси». – Моя красавица способна ясно видеть этих призраков даже здесь. – Величиной с бегемота, а на вид – жук с головой ящерицы. Ящерицы с большими зубами. Цитирую Лебедя: «Выглядит так, будто сверзился с дерева и пересчитал все ветки до единой».
Похоже, Плетеный Лебедь создает себе новый образ – вредного, но колоритного старикашки.
Надо же кому-то занять место Одноглазого. Хотя я и сам подумывал о том, чтобы унаследовать его знаменитую трость.
– Что нам известно о форвалаке? – спросил я.
Я еще не выяснял подробностей. Проклятая тварь сбежала – и это все, что мне нужно знать, пока не буду готов всерьез задуматься о том, как закончить эту историю.
– Хвост она оставила здесь. Получила несколько ожогов и глубоких ран, а последним огненным шаром я ее частично ослепила. Тобо наделал фетишей, использовав потерянные ею зубы и клочки мяса, вырванные черными гончими, когда она убегала к Вратам.
– Но все же она смогла вернуться в Хатовар.
– Смогла.
– В таком случае убить ее будет так же трудно, как и Ревуна.
– Уже нет. Тобо обзавелся кое-какими средствами.
– С твоей помощью?
– У моего зла древние корни. Или забыл? Разве не ты писал несколько раз нечто подобное?
– Писал – чаще после того, как узнал тебя… Уй! Ну ладно… До тех пор, пока ты оставалась плохой девочкой, вот такой, как сейчас… – Я не припоминаю, что писал именно эти слова, но что-то подобное было много лет назад. И ведь я нисколько не преувеличивал. – Пойду за ней.
– Знаю. – Госпожа не стала возражать.
Со мной не спорят, надо мной посмеиваются. Хотят, чтобы я сидел и не отсвечивал. Дрема ведет деликатные переговоры с Шеренгой Девяти. Судьи Времени и монахи из Хань-Фи уже на нашей стороне. А генералов Шеренги все никак не убедить, что они поступят мудро, дав нам то, чего мы хотим, – ведь Отряд уже разросся до такой численности, что стал серьезной обузой для экономики Хсиена. И будет представлять угрозу, если идея завоевания пустит корни. Лично я не вижу здесь ни одного полководца или даже союза полководцев, которые продержатся против нас дольше, чем клочок дыма – против ветра, если мы вдруг сделаемся агрессивны. И большинству военачальников это тоже ясно.
Они все еще страстно мечтают заполучить Маричу Мантару Думракшу, он же Хозяин Теней по прозвищу Длиннотень. Их стремление отомстить – это подлинное всенародное наваждение. Они не распространяются о том зле, которое Длиннотень обрушил на их предков, но у нас имеются источники информации в Хань-Фи. Жестокость Длиннотени была столь же изощренной, как и у Душелов, но куда более ужасной для его жертв. Желание увидеть этого колдуна перед трибуналом сплачивает генералов, гражданские и дворянские суды и даже некоторых носителей духовных традиций Хсиена. Марича Мантара Думракша должен быть наказан – вот единственное, с чем согласны все без исключения. И ни малейшего намека на то, что какая-то одна сторона намерена прибрать к рукам Длиннотень ради усиления собственной власти.
Поэтому Дрема и не желала, чтобы нетерпеливый, грубый, но все еще влиятельный бывший Капитан путался у нее под ногами и ехидничал насчет ее попыток добиться последней уступки от Шеренги Девяти. Она была уверена, что наше многолетнее хорошее поведение склонит чашу весов. А если нет… что ж, она из тех, у кого всегда припасен план «Б». Более того, она принадлежит к той замечательной породе злодеев, чей план «Б» зачастую оказывается всего лишь дымовой завесой для плана «А». Наша малютка Дрема еще та хитрюга.
В стране Неизвестных Теней нет серьезных чародеев. Фраза «Все зло умирает там бесконечной смертью» означает, что после бегства Хозяев Теней всех более или менее талантливых магов здесь просто-напросто казнили. Но колдовские знания в Хсиене имеются и оберегаются. Есть несколько огромных монастырей – Хань-Фи среди них самый большой, – которые как раз для этого и предназначены. Монахи не делят знания на хорошие или плохие и не выносят моральных суждений. Они придерживаются установки, что никакое знание не является злом до тех пор, пока кто-либо не решит творить зло с его помощью.
Хотя меч задуман и создан именно для того, чтобы калечить человеческое тело, он по сути своей безвредный кусок металла – пока кто-нибудь не решит нанести им удар.
Разумеется, существует тысяча софизмов, придуманных теми, кто отрицает право индивидуума на выбор. Что, по божественным меркам, является дерзкой самонадеянностью.
Вот что случается, когда стареешь. Начинаешь думать. И что еще хуже, начинаешь всем рассказывать, до чего додумался.
Дрема нервничала, опасаясь, что я выскажу свое дурацкое мнение кому-нибудь из Девяти, после чего оскорбленная сторона отбросит все доводы разума и собственные интересы и навсегда откажет нам в знании, необходимом для починки Врат, ведущих в наш родной мир. Она преувеличивает мою способность возбуждать недружественные чувства.
Пока к нам не заявилась пантера-оборотень, я мог совершить такую глупость – разоткровенничаться с кем-нибудь из Шеренги. Среди этих генералов есть одиознейшие личности: дай такому абсолютную власть – и вряд ли он окажется правителем более просвещенным, чем всеми ненавидимые Хозяева Теней.
Люди – существа загадочные. А Дети Смерти – загадочнее всех.
Я никого не огорчу. Буду смиренно поддерживать любую политику Дремы. Мне хочется покинуть страну Неизвестных Теней. Надо завершить кое-какие дела, прежде чем я передам кому-то эти Анналы в последний раз. Свести счеты с Лизой Бовок – лишь одно из этих дел. Есть еще главнокомандующий Могаба, самый гнусный предатель из тех, кто когда-либо пятнал историю Отряда. Есть Нарайян Сингх. Для Госпожи – Нарайян и Душелов. Для нас обоих – наше дитя. Наше злобное, коварное дитя.
– Мы можем предложить Шеренге Девяти что-нибудь, кроме выдачи Длиннотени? – спросил я. – Подмазать их, чтобы объединились с Хань-Фи и Судьями Времени?
– Не могу такое представить, – пожала плечами моя благоверная и загадочно улыбнулась. – Но может, это и не имеет значения.
Я не уделил достаточного внимания ее словам. Иногда я не замечаю новые сущности. Нынче моим Отрядом командуют хитроумные дети и коварные старухи, а не прямолинейные ветераны вроде меня и моих современников.
11
Воронье Гнездо
Едва окрепнув, я попросил дядюшку Доя возобновить со мной тренировки, которые я забросил много лет назад.
– А почему ты заинтересовался этим сейчас? – спросил он.
Иногда кажется, что дядюшка относится ко мне подозрительнее, чем я к нему.
– Потому что у меня есть время. И необходимость. Я слабый, как щенок. Хочу вернуть прежнюю силу.
– Ты избегал меня, когда я сам тебе это предлагал.
– Тогда у меня не было времени. А ты тогда был куда несносней, чем сейчас.
– Ха! Ты так добр ко мне, Каменный Солдат. – Старый хрыч знал, как меня позлить. – Тебе повезло, – ухмыльнулся он, – несколько твоих сверстников уже обращались недавно ко мне с просьбой о тренировках и тоже мотивировали это предстоящими нам трудностями.
– Хорошо. – Известно ли ему нечто такое, чего не знаю я? Наверняка известно, и немало. – Когда и где?
Его ухмылка стала зловещей и обнажила гнилые зубы. Это зрелище заставило меня задуматься, нашла ли Дрема кого-нибудь на должность зубоврачевателя, ставшую вакантной после кончины Одноглазого. Старый дурак не утруждал себя подготовкой учеников.
«Когда» оказалось на рассвете, а «где» – на немощеной улице возле домика, который Дой делил с Тай Дэем, дядей Тобо, и несколькими местными офицерами-холостяками. Моими товарищами по несчастью оказались Плетеный Лебедь, братья Лофтус и Клетус, наши инженеры и архитекторы, и правящие князь и княжна Таглиоса в изгнании – Прабриндра Дра и его сестра Радиша Дра. Это не имена, а титулы. Даже по прошествии десятков лет я так и не узнал их настоящих имен. А эта парочка не собирается их раскрывать.
– Где твой приятель Нож? – спросил я Лебедя.
Некоторое время Нож пробыл военным представителем Дремы в Шеренге Девяти, но я слышал, что его отозвали после смерти Одноглазого. Однако мне на глаза он не попадался.
– Старина Нож слишком занят, чтобы отвлекаться на пустяки.
Лофтус и Клетус проворчали что-то под нос, но пояснять не стали. В последнее время я и их редко видел. Я полагал, что они пропадают на строительстве города. Суврин, подошедший как раз вовремя, чтобы услышать их бормотание, энергично закивал:
– Она точно решила загнать нас до смерти.
Насчет Суврина я не был уверен. Очень легко представить, как он расхаживает, бесконечно твердя про себя мантру: «Я стану хорошим солдатом, в лепешку расшибусь, а стану».
– Что ж, старина Нож никогда не был по-настоящему целеустремленным, – добавил Лебедь. – Кроме тех случаев, когда ему поручали резать жрецов. – Похоже, он знал, о чем говорит, хотя смысл его слов не был для меня очевидным.
– Если добьемся от Шиветьи прямого ответа, то по возвращении нам предстоит серьезная прополка, – заметил Клетус.
Прабриндра Дра и его сестра подошли ближе, нетерпеливо ожидая новостей с родины. Дрема не считала своим долгом держать их в курсе событий. Все-таки нет у нее дипломатической жилки. Надо будет напомнить, что нам понадобится их дружба, когда пересечем плато.
Эту парочку красивой не назовешь. И Радиша больше похожа на мать князя, чем на его сестру. Но он томился со мной под землей, пока она скакала верхом на таглиосском тигре и пыталась не отдать поводья Душелов. Здесь они стараются не создавать проблем: князь – потому что был нашим активным противником на поле боя, а княжна – потому что перешла на нашу сторону, когда мы уже справились с последним Хозяином Теней.
И Дрема помнит об этом.
Номинально Радиша наша пленница. Ее похитила Дрема. Князья станут орудиями Отряда, если нам удастся вернуться. Они не спорят с этим, но, подозреваю, у них есть свое мнение на сей счет.
– Раджахарма, – произнес я с легким поклоном.
Не удержался от соблазна напомнить, куда их привел путь измены: здесь они не могут исполнять свои обязанности перед подданными.
– Освободитель. – Радиша слегка поклонилась в ответ. Клянусь, она с каждым месяцем становится все скромнее. – Вижу, ты быстро поправляешься.
– Мне не привыкать. Правда, прыгаю я уже не так далеко и высоко, как прежде. Наверное, старость подкрадывается. Вы и сами хорошо выглядите, – солгал я. – Вы оба. Чем занимаетесь? Я давно вас не видел.
Прабриндра Дра не ответил. Он так и остался для меня загадкой, молчаливый и невозмутимый со дня нашего воскрешения. Когда-то мы неплохо ладили. Но времена меняются. Никто из нас не остался таким, каким был в годы войн с Хозяевами Теней.
– Твоя ложь низка, как брюхо змеи, – сказала мне Радиша. – Я старая, уродливая и все еще стыжусь себя… Но ты говоришь то, что моя душа желает услышать. Однако забудь о раджахарме. Этим меня уже не уязвить. Я сама себя казню. Ибо понимаю, что сделала. В то время я полагала, что поступаю правильно. Протектор манипулировала мной, пользуясь моим отношением к раджахарме. Когда мы вернемся, ты увидишь нас совсем иными.
Раджахарма – обязанность правителя служить своим подданным. Когда это слово произносят государю в лицо или используют как риторическое обращение, оно служит сильным обвинением в некомпетентности.
Низенькая Радиша – женщина крепкая и упрямая. К несчастью, ей придется одолеть еще более крепкую, упрямую, безумную и почти всемогущую чародейку, если княжна пожелает выполнять свои обязанности, как полагается правительнице.
Я взглянул на ее брата. У князя не изменилось выражение лица, но я почувствовал, что по сравнению с сестрой он оценивает предстоящие им трудности более трезво.
Дядюшка Дой шлепнул по чему-то учебным мечом. Громкий звук прервал нашу болтовню.
– Возьмите шесты. И по моему сигналу начинайте выполнять каду журавля.
Он не потрудился объяснить новичку, что это означает.