Книги Мертвых

К счастью, у нас нет зеркала. Мне вовсе не хочется увидеть дряхлого, толстого, лысого типа, утверждающего, что он и есть Костоправ.

Тени в комнате никак не желали угомониться, и я нервничал. С самого начала, как только мы пришли в Таглиос, они внушали ужас. Движение Тени в поле зрения означало, что гибель может настигнуть человека в любой момент. Эти печальные, но жестокие монстры с плато были смертоносным инструментом, с помощью которого Хозяева Теней обрели свое имя и насадили свою волю. Но здесь, в стране Неизвестных Теней, скрытные существа, рыскавшие в темноте, были робкими и, как правило, дружелюбными – если к ним относиться с уважением. И даже те из них, на чьем счету имелись злые и коварные поступки, ныне поклонялись Тобо и не причиняли вреда смертным, тесно связанным с Отрядом. Если только этот смертный не был настолько глуп, чтобы каким-то образом досаждать Тобо.

А сам Тобо проводил в мире скрытного народца не меньше времени, чем в нашем.

Где-то в отдалении призрачный кот Большеух вновь издал свой уникальный зов. Местные легенды утверждают, что этот леденящий душу вой слышат лишь его потенциальные жертвы. Пролаяла парочка черных гончих. Легенды намекают, что их голоса также слышать нежелательно. Беседы с местными позволили мне сделать вывод, что до появления Тобо лишь невежественные крестьяне искренне верили в эти таящиеся в ночи опасности. Образованных же людей в Хань-Фи и Кванг-Нине попросту ошеломило то, чего парень сумел добиться от Теней.

Я взглянул на копье, подвешенное над дверью. Наш колдун работал над ним десятилетиями, и эту вещь можно было с равным основанием назвать как оружием, так и произведением искусства.

– Дорогая, Одноглазый начал мастерить это копье из-за Бовок?

Госпожа прервала вязание, взглянула на копье и негромко ответила:

– Кажется, Мурген писал, что Одноглазый хотел использовать эту штуку против одного из Хозяев Теней, но потом решил переделать для схватки с Бовок. Это было во время осады. А может…

Я встал, скрипнув коленями:

– Прихвачу на всякий случай. – Я снял копье. – Черт, тяжелое.

– Если монстр доберется до нашей двери, постарайся не забыть, что предпочтительней его поймать, чем убить.

– Знаю. Эта мудрая идея принадлежит мне.

И я уже усомнился в ее мудрости. Поначалу загорелся идеей выяснить, что будет, если мы заставим форвалаку превратиться обратно в женщину, которой она была до того, как застряла в облике большой кошки. И еще хотелось расспросить ее о Хатоваре.

При этом я предполагал, что к нам вторглась именно та жуткая форвалака, Лиза Дэла Бовок.

Я снова уселся.

– Дрема сказала, что намерена снарядить разведчиков, чтобы пересекли плато.

– Правда?

– Мы уже давно не смеем взглянуть в лицо фактам. – Мне стало тяжело говорить, и я целую вечность собирался с духом, прежде чем продолжил: – Девушка… наша дочь…

– Бубу?

– Что, и ты тоже?

– Надо же ее как-то называть. Дщерь Ночи – слишком пышно. А Бубу годится, потому что не ранит душу.

– Пора принимать решение.

– Она…

Черные гончие, Кошка Сит, Большеух и множество их соплеменников вновь заголосили. Я прислушался.

– Это уже внутри городских стен.

– И приближается к нам. – Она отложила вязание.

Одноглазый навострил уши.

Дверь вломилась внутрь быстрее, чем я успел повернуть к ней голову.

Ко мне медленно подлетела выбитая доска и шлепнула поперек живота с такой силой, что я плюхнулся на задницу. За доской последовал некто огромный и черный, с пылающими яростью глазами, но уже посреди прыжка утратил ко мне интерес. Опрокидываясь на спину, я все же успел задеть бок форвалаки копьем Одноглазого. Плоть раздалась, в ране блеснули ребра. Я попытался вонзить наконечник в брюхо зверя, но из такого положения не сумел нанести достаточно сильный удар. Зверь завизжал, но не смог развернуться на лету.

Жгучая боль разорвала мое левое плечо, всего в трех дюймах от шеи. Но форвалака была тут ни при чем. Это дражайшая женушка разрядила бамбуковую трубку как раз в тот момент, когда я находился между нею и целью.

Впрочем, в шаре оставалось еще достаточно огня, и он, изменив направление, отсек пантере хвост в двух дюймах от туловища.

Монстр непрерывно визжал. Форвалака на лету извернулась и приняла позу, которую в геральдике называют «лев, стоящий на задних лапах».

И обрушилась на Одноглазого.

Старик не делал явных попыток защититься. Его кресло опрокинулось и разлетелось в щепки. Одноглазый заскользил по грязному полу. Форвалака врезалась в Готу, опрокинув стол вместе с телом. Госпожа выпустила еще один огненный шар и промахнулась. Я с трудом встал на четвереньки и приподнял копье, нацелив его на пантеру, которая опускалась на четвереньки, пытаясь одновременно развернуться. Прыгнув, она врезалась в стену напротив входа. Я подобрал под себя ноги и с трудом встал.

Госпожа снова промахнулась.

– Нет! – завопил я.

Ноги подкосились, и я едва не упал ничком. Я пытался делать три дела одновременно и не смог, естественно, завершить ни одного. Хотелось добраться до Одноглазого, взять копье на изготовку и убраться подальше из этого дома.


На сей раз Госпожа не промазала. Но этот шар оказался крошечным, почти безвредным. Он ударил форвалаку точно между глаз. И срикошетил, сорвав пару квадратных дюймов шкуры и обнажив кусочек черепа.

Форвалака вновь завизжала. И тут взорвался перегонный куб Одноглазого. Чего я ожидал с того момента, когда выпущенный Госпожой огненный шар прошел сквозь стену.





8

Таглиос. Неприятности идут по пятам





Могаба понял, что его ждут неприятности, уже через несколько секунд после того, как вышел из своих аскетичных покоев. Когда он шагал по коридорам, придворные жались к стенам, уступая ему дорогу. И все без исключения испуганными тараканами разбегались прочь от зала Тайного совета. Они наверняка слышали то, что еще не дошло до ушей Могабы. И не сомневались, что слухи вызовут недовольство Протектора, а значит, очень скоро она начнет срывать злость на других. Придворные стремились убраться подальше от нее, пока не грянул гром.

– Гордыня… – сказал Могаба обычным тоном молодому серому порученцу, который пытался прошмыгнуть мимо него. – Вот что привело меня в эту западню. Гордыня…

– Да, о великий. – Лицо юного шадарита резко побледнело. У него еще не выросла борода, чтобы прятать за ней мимику. – То есть нет, о великий. Прости…

Могаба пошел дальше, не обращая внимания на новобранца. Подобное случалось всякий раз, когда он ходил по дворцу. Главнокомандующий заговаривал почти со всеми. Те, кто наблюдал за развитием этой привычки, догадались, что он беседует сам с собой и не ждет ответа. Могаба вел бесконечный спор со своими грехами и призраками – если только не извергал пословицы и афоризмы, смысл которых по большей части был очевидным, но иногда смутным и загадочным. Ему особенно нравилось выражение: «Удача улыбается, а потом предает». Он просто не мог примириться с мыслью о том, что в большинстве своих ошибок виноват сам. И до сих пор с трудом отделял то, что должно быть, от того, что есть на самом деле. Впрочем, дураком его назвать было нельзя. Он знал, какие у него проблемы.

И тем не менее Могаба не сомневался, что он гораздо ближе к реальности, чем его повелительница.

Душелов, со своей стороны, придерживалась мнения, что она кошка, которая гуляет сама по себе, и не желала связывать себя брачными узами с какой-либо конкретной реальностью. Она верила, что может сотворить собственную реальность, овеществив свои фантазии.

Большинство этих фантазий были сразу отброшены как совершенно безумные. Однако некоторые надолго пережили жаркий миг своего зачатия.

Могаба услышал, как впереди спорят вороны. Нынче птицы заполонили весь дворец. Душелов их обожала и никому не позволяла прогонять или обижать. В последнее время ее симпатию получили и летучие мыши.

Когда вороны заголосили, немногочисленные слуги, еще остававшиеся в коридорах, прибавили прыти. Недовольство ворон означает плохие новости. Плохие новости гарантированно означают гнев Протектора. А на ком срывать гнев, Протектору без разницы. Кто-нибудь обязательно подвернется под руку.

Могаба вошел в зал Тайного совета и застыл в ожидании. Душелов заговорит с ним, когда будет готова. В палате уже находились Гхопал Сингх, командир серых, и Аридата Сингх, начальник городских батальонов. Они не были родственниками, Сингх – самая распространенная фамилия в Таглиосе. Конечно же, этих двоих Душелов вновь распекала за неспособность искоренить крамолу – перед тем как подоспели плохие новости.

Могаба обменялся взглядами с обоими. Так же, как и себя, он считал их хорошими людьми, оказавшимися в безвыходной ситуации. У Гхопала был особый дар обеспечивать выполнение законов. Аридата был столь же талантлив в соблюдении порядка, не озлобляя при этом населения. Оба ухитрялись справляться со своими обязанностями под властью Душелов, которая обожала хаос и деспотизм и мучила каждого охотно и истово, подчиняясь диктату своих прихотей.

Душелов появилась словно ниоткуда. То был талант, которым она ошеломляла «низших существ». Человек попроще вполне мог онеметь, увидев ее. У этой женщины было изумительное тело, и одежда из облегающей черной кожи скорее подчеркивала его очертания, чем скрывала. Природа одарила Душелов отменным исходным материалом, а тщеславие веками побуждало совершенствовать эту красоту, прибегая к косметической магии.

– Я недовольна, – объявила Душелов писклявым голосом избалованного ребенка.

Сегодня она выглядела моложе обычного, как будто желала разжечь фантазии каждого встречного юноши. Хотя ворона, примостившаяся, едва Душелов уселась, на высокой спинке кресла за ее спиной, несколько портила впечатление.

– Можно спросить – почему? – поинтересовался Могаба спокойно и невозмутимо.

Жизнь в таглиосском дворце полнилась большими и малыми кризисами, и Могаба давно научился в подобных ситуациях гасить эмоции. Рано или поздно гнев Душелов обрушится и на него. Он уже смирился с этой мыслью. И когда такой день настанет, Могаба спокойно встретит свою судьбу. Лучшего он не заслуживает.

– В роще Предначертания проходит грандиозный праздник обманников. Прямо сейчас.

Теперь ее голос звучал холодно, спокойно, рассудительно. И был мужским. Со временем к таким переменам привыкаешь. Могаба уже редко обращал на них внимание. Зато недавно назначенного на должность Аридату Сингха эта непредсказуемая разноголосица изрядно сбивала с толку. Сингх был здравомыслящим человеком и хорошим солдатом. Могаба надеялся, что он продержится достаточно долго, чтобы привыкнуть к особенностям Протектора. Аридата заслуживает лучшей доли… Заслуживает, но вряд ли получит.

– Да, это действительно скверная новость, – согласился Могаба. – Помнится, ты хотела вырубить тот лес под корень и уничтожить святилище, чтобы даже следов не осталось. Но Селвас Гупта тебя отговорил. Сказал, что не следует создавать плохой прецедент.

Селвас Гупта получил на это тайное благословение главнокомандующего, не желавшего тратить людские ресурсы и время на вырубку леса. Могаба глубоко презирал этого самодовольного и высокомерного святошу.

Гупта занимал должность пурохиты, то есть придворного священнослужителя и советника по делам конфессий. Пост пурохиты жрецы навязали Радише Дра лет двадцать назад, когда княжна была еще слишком слаба, чтобы возражать духовенству. Душелов так и не упразднила его. Зато едва терпела того, кто его занимал.

Селвас Гупта пробыл пурохитой уже год, что неизмеримо превышало все рекорды, поставленные его предшественниками со дня учреждения Протектората.

Могаба был уверен, что скользкий змей Гупта теперь не протянет и недели.

Душелов посмотрела на него по-особенному – у человека возникало подозрение, будто она заглядывает в глубину его души и видит все его тайны, все побуждения. Долгой паузой дав понять, что одурачить ее не удастся, она приказала:

– Найдите мне нового пурохиту. И убейте старого, если вздумает протестовать против своей отставки.

Душелов давно обзавелась привычкой не церемониться с жрецами, которые ее разочаровали. У этой привычки имелись семейные корни. Пару десятков лет назад ее сестрица вырезала сотни жрецов зараз. Однако демонстративное отношение сестер к духовенству так и не убедило уцелевших, что им следует отказаться от любимой манеры плести всевозможные заговоры. Что ж, за упрямство приходится дорого платить, и вполне вероятно, что жрецы в Таглиосе закончатся быстрее, чем интриги духовенства.

На плечо Душелов села ворона. Женщина подала птице какое-то лакомство на затянутой в перчатку ладони.

– Ты уже приняла решение насчет моих коллег? – Могаба кивнул на обоих Сингхов.

Он слегка ревновал к ним, но и уважал их за способности. Время и постоянные неудачи успели сточить острые грани его некогда мощной самоуверенности.

– Эти господа уже были здесь по другому делу, когда пришли новости из рощи Предначертания.