Книги Мертвых

– Госпожа этого не сказала, но я уверен: она опасается, что Бубу каким-то образом манипулирует ведьмой.

– Бубу? – не удержалась от улыбки Дрема.

– Твоя заслуга. Я наткнулся на это имя в каком-то из твоих текстов.

– Она же твоя дочь.

– Надо ведь ее как-то называть.

– Не верю, что вы до сих пор не выбрали ей имя.

– Она родилась до того, как…

Мне нравилось имя Гана. Оно пришлось бы по душе моей бабушке. Но Госпожа отвергла бы его. Звучит слишком похоже на «Кину».

И пусть даже Бубу – ходячий ужас, она все же дочь Госпожи, а там, откуда Госпожа родом, имя дочерям дают только матери. И только в надлежащее время.

Но для нас такое время не наступит никогда. Этот ребенок отверг нас обоих. Бубу признает, что она плоть от нашей плоти, но ее греет абсолютная убежденность в том, что она духовная дочь богини Кины. Дщерь Ночи. И единственный смысл ее существования – ускорить наступление Года Черепов, этой величайшей катастрофы, которая освободит духовную мать для того, чтобы та обрушила свое зло на мир. Или даже на миры, в чьем существовании мы не сомневаемся, с тех пор как мои поиски прародины Отряда привели нас к руинам крепости на плато Блистающих Камней, лежащее между нашим миром и страной Неизвестных Теней.

Мы с Дремой помолчали. Дрема долгое время была нашим летописцем. Она пришла к нам совсем юной, и ей очень дороги традиции Отряда. А потому она весьма почтительно относится ко всем своим предшественникам. Но я уверен, что в глубине души она недовольна нами, старыми хрычами. Особенно мной. Она меня плохо знает, наши отношения никогда не были особенно теплыми. И я вечно отнимаю у нее время, желая знать, что происходит. Никаких дел, кроме писанины, у меня не осталось, и я теперь слишком много внимания уделяю подробностям.

– Не буду давать советов, пока сама не попросишь, – пообещал я.

Мои слова ее испугали.

– Этому трюку я научился у Душелов. Людям кажется, что ты читаешь их мысли. Но у нее получается куда лучше.

– Не сомневаюсь – у нее было вволю времени для тренировок. – Она шумно выдохнула. – Так, в последний раз мы говорили неделю назад. Сейчас вспомню. От Шиветьи ничего нового. Мурген был с Сари в Хань-Фи, поэтому с големом не общался. Те, кто работает на плато, сообщают о навязчивом предчувствии катастрофы.

– Правда? Неужели именно так и выразились?

У Дремы склонность к красивым речевым оборотам.

– Примерно.

– А что с транспортом?

– Не было никакого транспорта.

На ее лице отразилось недоумение. Возвышенную равнину никто не пересекал несколько десятилетий, пока Отряду не удалось пройти через Врата. Последними, еще до нас, были Хозяева Теней, они сбежали из страны Неизвестных Теней в наш мир задолго до моего рождения.

– Да я не о том. Как идет подготовка к нашему возвращению?

– Это личный или профессиональный интерес?

Дреме до всего есть дело. Даже не припоминаю, чтобы видел ее отдыхающей. Иногда это меня тревожит. Некое событие в прошлом, на что имеется намек в собственноручно написанных этой женщиной Анналах, убедило ее в том, что для нее это единственный способ выживания.

– И то и другое.

Очень хочется порадовать Госпожу известием, что скоро мы отправимся домой. Ей не нравится в стране Неизвестных Теней.

Я догадываюсь, что ей не понравится и там, куда мы переберемся. И я абсолютно уверен, что будущее ничего хорошего нам не сулит. Похоже, она этого еще не поняла. А если и поняла, то не сердцем.

Даже ей не чужда наивность.

– Если коротко, то мы, вероятно, уже в следующем месяце пошлем через плато сильную разведку. При условии, что добудем сведения о Вратах.

Путешествие через плато само по себе тяжелое испытание, ведь приходится нести с собой все, что может понадобиться в течение недели. Там нечего есть, кроме блестящих камней. Камни способны помнить, но их питательная ценность равна нулю.

– А ты собираешься?

– Я в любом случае отправлю разведчиков и шпионов. Мы можем пользоваться Вратами в наш мир до тех пор, пока проводим через них по несколько человек зараз.

– Ты не веришь Шиветье?

– У демона собственные планы.

Дреме лучше знать. Ей доводилось бывать в прямом контакте с Непоколебимым Стражем.

То, что я знал о големе, заставляло тревожиться за Госпожу. Шиветья, это древнее существо, созданное для управления и охраны плато – которое само по себе артефакт, – желал умереть. Но умереть он не может, пока жива Кина. Кроме прочего, ему поручено заботиться о том, чтобы богиня не проснулась и не сбежала из своей тюрьмы.

Когда Кина перестанет существовать, исчезнет и хрупкая магическая сила моей жены, весьма важная для ее самосознания и достоинства. Магической силой Госпожа ныне обладает только потому, что нашла способ красть ее у богини. Сугубо паразитический образ жизни.


– И ты, веря в наше кредо – у Отряда нет друзей вне Отряда, – не ценишь дружбу демона, – сказал я.

– Шиветья – просто чудо, Костоправ. Он спас мне жизнь. Но сделал это вовсе не потому, что я красотка и умею вилять бедрами.

Красоткой Дрема не была. И виляющей бедрами я ее тоже представить не мог. Сколько знал ее, она успешно изображала парня. В ней не было ничего женского. Да и мужского тоже. Никаких сексуальных интересов – хотя одно время ходили слухи, что Дрема проводила ночи с Лебедем.

Эти встречи оказались чисто платоническими.

– Я воздержусь от комментариев. Ты уже не раз удивляла меня.

– Капитан!

До нее не сразу доходят некоторые шутки. И даже откровенный сарказм, хотя у самой язычок острее бритвы.

– А, поняла. Тогда позволь удивить еще раз, спросив твоего совета.

– Ого! Скоро в аду начнут точить коньки.

– Ревун и Длиннотень. Я должна принять решение.

– Опять Шеренга Девяти теребит?

Шеренга Девяти – совет военачальников, чьи имена хранятся в секрете. Эти люди наиболее близки к тому, чтобы называться реальными правителями Хсиена. Местный монарх и аристократия выполняют скорее декоративную функцию. А Шеренга Девяти достаточно хорошо знакома с беднотой, чтобы кое-чего добиться, если подобное желание возникнет.

Но все же возможности Шеренги Девяти ограничены. Существование этого совета дает слабую гарантию, что полуанархия не перейдет в полный хаос. Шеренга могла бы действовать куда эффективнее, если бы не ценила свою анонимность выше реальной власти.

– И она, и Судьи Времени. Они всерьез вознамерились заполучить Длиннотень.

Имперский суд Хсиена состоит из аристократов и имеет гораздо меньше власти, чем Шеренга Девяти, зато всячески выпячивает свой моральный авторитет. Этот орган еще больше заинтересован в том, чтобы заполучить Длиннотень. Я, старый циник, склонен подозревать, что амбиции благородных законников не совсем благородны. Но с ними мы общаемся мало – город Кванг-Нинь, где заседают Судьи Времени, находится слишком далеко.

Единственное, что объединяет всех жителей Хсиена – крестьян и аристократов, жрецов и генералов, – это откровенная и неприглядная жажда мести за тиранию Хозяев Теней. Длиннотень все еще скован магией на плато Блистающих Камней, и это последняя возможность свершить святую месть. В то же время ценность Длиннотени для наших отношений с Детьми Смерти феноменально непропорциональна. Ненависть редко можно оценить по рациональной шкале.

– Не проходит и дня, чтобы какой-нибудь военачальник средней руки не умолял выдать ему Длиннотень, – продолжила Дрема. – И то, как эти люди рвутся снять с нас заботу о его дальнейшей судьбе, заставляет меня подозревать, что они настроены далеко не столь идеалистически, как Шеренга Девяти или Судьи Времени.

– Несомненно. Он станет удобным инструментом для любого, кто пожелает изменить баланс сил. Если этот любой настолько глуп, что верит, будто сможет превратить Хозяина Теней в свою марионетку.

Во всех мирах хватало злодеев, настолько самонадеянных, что они верили, будто в сделке с Тьмой сумеют удержать все преимущества на своей стороне. Я женат на одной из таких. И все еще не уверен, что она усвоила урок.

– Никто не предлагал починить наши Врата? – спросил я.

– Судьи искренне желают прислать нам кого-нибудь. Проблема лишь в отсутствии достаточно умелого специалиста. Весьма вероятно, что таким умением не обладает никто из ныне живущих. Зато само знание осталось в записях, хранимых в Хань-Фи.

– Так почему же мы не…

– Мы над этим работаем. А Судьи, похоже, верят в нас. И непоколебимо надеются отомстить, пока последние из выживших жертв Длиннотени не скончались от старости.

– А что будем делать с Ревуном?

– Его хочет заполучить Тобо. Говорит, теперь может с ним справиться.

– Кто-нибудь еще думает так же? – Я имел в виду Госпожу. – Или парень переоценивает свои силы?

Дрема пожала плечами:

– Никто не говорил мне, что знает нечто сверх того, чему может научить Тобо.

Она подразумевала Госпожу, а не намекала на подростковое высокомерие Тобо. Он охотно выслушивал советы и назидания, если только они не исходили из уст его матери.

– Даже Госпожа? – все же уточнил я.

– Она, как мне кажется, держит кое-что про запас.

– Уж в этом можешь не сомневаться.

Я женат на этой женщине, но не питаю относительно нее никаких иллюзий. Она с восторгом вернулась бы к прежней, полной зла жизни. Для нее супружество со мной и общая судьба с Отрядом вовсе не что-то вроде «и жили они долго и счастливо до самой смерти». Реальность сжигает на медленном огне любые романтические чувства. Хотя мы с Госпожой неплохо ладим.

– Никакой иной она быть не может. Уговори ее при случае рассказать о первом муже. И сама поразишься, как ей удалось после такого приключения остаться в здравом уме. – Я сам ежедневно этому дивился. Пока не пришло время дивиться другому: эта женщина бросила все, чтобы уехать со мной. Ну, не все, но кое-что. К тому моменту у нее мало что осталось, а перспективы были весьма мрачными. – А это еще что за чертовщина?

– Сигнал тревоги. – Дрема вскочила со стула. Она оставалась весьма резвой для женщины, за которой по пятам крадется средний возраст. Хотя, конечно же, этакой коротышке вытянуться во весь рост – задачка плевая. – Но я не планировала никаких учений.

Ага, в кои-то веки. Учения она обожает. Лишь предатель Могаба, когда он еще был с нами, столь же целеустремленно поддерживал боеготовность.

Она вообще ко всему относится чрезвычайно серьезно.

Тени нашего Тобо завыли и заорали пуще прежнего.