Книги Мертвых

Не дожидаясь, когда до нее доберется Тень покрупнее, Лиза проползла через эти Врата и стала недоступна восприятию Шиветьи. То есть последний раз ее видели живой, когда она уходила в мир, который не был ни нашим, ни страной Неизвестных Теней. Надеюсь, эти поврежденные Врата прикончили Бовок или хотя бы смертельно ранили, ведь она была обуреваема такой же чудовищной ненавистью, как та, которая владела Тенями. С одной существенной разницей – ее ненависть была направлена исключительно на Черный Отряд.

Той части сознания Дремы, которая слегка дистанцировалась от Шиветьи, было любопытно, что подумает Капитан, узнав, что Бовок оказалась в Хатоваре благодаря случайному стечению обстоятельств, в то время как считалось, что для Отряда, который так рвался туда, это невозможно.

Отстраненная часть сознания Дремы не понимала, чем все эти события так важны для Шиветьи, что ради них он вторгся в ее сон. Но он, должно быть, знал, что делает. Так же, как и нефы, духоходцы, которых Мурген назвал по именам: Вашен, Вашан и Вашон.

Во мне стало больше разума Шиветьи, после того как след оборотня затерялся в другом мире. Я слилась с демоном, а он слился с плато, и все вместе мы медленно продвигались в глубь времен. Перед моим внутренним взором мелькали золотые века мира, процветания и просвещения. Я лицезрела нашествия множества захватчиков. Я видела эпизоды древнейших войн, упомянутых в святых легендах гуннитов, обманников и даже моей собственной религии. Сделавшись Шиветьей, я охватывала сразу все времена, в том числе и эпоху, наступившую после создания Богом всего сущего, когда бушевала война на Небесах. Она закончилась тем, что враг рода человеческого был сброшен в преисподнюю. Может быть, все наши войны были лишь отголосками этой божественной борьбы, трактуемой разными вероучениями в зависимости от их догматов.

Плато существовало еще до войны богов. А еще до плато существовали нефы. Горная равнина, этот гигантский механизм, силой своего разума сотворила себе Непоколебимого Стража и слугу. В свою очередь демон силой разума вызвал к жизни Вашена, Вашана и Вашона. Эти призраки-духоходцы стали богами Шиветьи. Их жизнь протекала независимо от его сознания, но не от его существования. Если бы он погиб, они исчезли бы вместе с ним.

Дивные дела! Я очутилась среди религиозных персонажей, в которых не верила. Я сталкивалась с фактами, которые моя религия категорически отрицала. Приняв их, я была бы проклята навеки.

Все это происки лютого врага рода человеческого. Я получила в дар разум, стремящийся разобраться, понять, разгадать. Я получила в дар веру. А сейчас я получила в дар сведения, породившие конфликт между фактами и верой. И я не получила в дар схоластической изворотливости, позволяющей жрецам примирять непримиримое.

Но возможно, в этом и нет необходимости. На плато Блистающих Камней истина и реальность изменчивы и многолики. Существует уйма легенд о Кине, Шиветье и крепости посреди равнины. И не исключено, что каждая из них правдива хотя бы отчасти.

Передо мной встает чисто умозрительный вопрос, и тем не менее его значение для души трудно переоценить. Что, если мои верования полностью обоснованны, абсолютно верны – но не всегда, а лишь в том промежутке времени, где нахожусь я сама? Возможно ли такое? И что, если возможно?

Если возможно, то это означает, что в послежизни ничего хорошего меня не ждет. Особенно если я вконец утрачу бдительность и поддамся ереси. Может, и вправду женщине нелегко попасть в рай, но, для того чтобы обеспечить себе местечко в аль-шиле, ей вообще не нужно прикладывать усилий.





97





Успокойся, это просто плохой сон. – Стоя на коленях, Лебедь тряс меня за плечо, пытался разбудить. – Ты не только храпела, но и ворчала, скулила и болтала сама с собой на трех разных языках.

– Я женщина разносторонне одаренная, это тебе любой подтвердит. – Я тряхнула головой, тупой, как с похмелья. – Сколько времени? Еще темно.

– Ну вот, еще один талант прорезался. Ничто не ускользнет от внимания моей старушки.

– Жрецы и святые книги говорят нам, что Бог создал мужчину по своему образу и подобию, – проворчала я. – Но я, прочтя множество святых книг, в том числе и манускрипты идолопоклонников, не обнаружила никаких доказательств того, что Он обладает чувством юмора. Так чего же ждать от сотворенного по Его образу и подобию мужчины, который пытается шутить еще до восхода солнца? Ты ненормальный, Плетеный Лебедь. Что происходит?

– Вечером ты сказала, что хочешь встать пораньше. Вот Сари и сделала вывод, что мы должны выйти в путь, едва забрезжит. Тогда у нас будет в запасе весь день.

– Сари мудрая женщина. Разбуди меня, когда она будет готова к выступлению.

– А я, по-твоему, чем занимаюсь?

Я подняла руки – света вполне хватало, чтобы разглядеть их.

– Люди, идите сюда!

Когда меня обступили со всех сторон, я объяснила, что теперь каждый из нас, задержавшихся в крепости, обладает знанием, которое нам еще очень пригодится.

– Похоже, Шиветья очень заинтересован в нашем успехе. Он предоставил нам средства, по его мнению очень полезные для нас. Но демон очень нетороплив и смотрит на все со своей демонической точки зрения; объясняться с нами ему нелегко. Весьма вероятно, что мы даже не знаем того, что мы знаем, пока нет необходимости это знать. Поэтому будьте к нам снисходительны. Не обращайте внимания на странности в нашем поведении. Мне и самой нелегко привыкнуть к теперешнему моему состоянию, когда на каждом шагу мне достаются новые знания. И я хочу как можно скорее убраться с этого плато. Наши запасы по-прежнему скудны. Мы должны поторопиться.

На лицах слушавших меня отражался страх перед будущим. Где-то в стороне завыла собака, ей вторила плачем дочка Икбала, хотя Сурувайя давала ей то одну грудь, то другую. Наверное, девчонку пора отучать от мамкиной сиськи, но кто я такая, чтобы давать подобные советы? У самой детей даже в мечтах не имеется. Да пожалуй, поздновато уже мечтать.

Люди ждали от меня чего-то толкового, конкретного. Тех, кто поумней, волновал вопрос, с какими трудностями мы можем столкнуться. Не исключено, что Лебедь прав и в стране Неизвестных Теней нас ждет сезон сбора урожая. Но с той же долей вероятности мы можем угодить в сезон сбора иноземных скальпов.

Меня и саму грызла тревога, но я так часто лезла в воду, не зная броду, что привыкла делать это безбоязненно. Давно убедилась: если трусить и суетиться, будет только хуже.

Да вдобавок я получила во сне заверение голема: покинув плато, мы ни с какими серьезными бедами не столкнемся.

Мое намерение вдохновить людей пафосной речью растаяло как дым. Кому это нужно? Никому, даже мне самой.

– Все готовы? Тогда отправляемся.

С лагеря мы снялись гораздо раньше, чем я ожидала. Большинство братьев не бросили своих дел, чтобы выслушать меня, – решили, что ничего нового я не скажу.

Я пожаловалась Лебедю:

– Похоже, лекция на тему «В те дни Отряд состоял на службе у…» лучше поднимает боевой дух после хлопотного дня и ужина.

– Мне она лучше поднимает боевой дух, когда есть что выпить. И уж совсем возносит его до небес, когда я, выпивши, дрыхну.




Некоторое время я шла рядом с Сари, стараясь оживить нашу дружбу, ослабить напряженность между нами. По правде говоря, мне это плохо удавалось – Сари по-прежнему была натянута как струна. Неудивительно. Впервые за пятнадцать лет она имеет дело не только с душой, но и с телом своего мужа, и, похоже, это нелегко. Я не знала, как ей помочь.

Потом я около часа сопровождала Радишу. Она тоже пребывала в расстроенных чувствах – ее разлука с братом продолжалась еще дольше. Однако княжне был свойственен практичный подход к жизни.

– Мне ведь нечего ему дать, я уже все потеряла. Сначала уступала Протектору – это из-за собственной слепоты. Потом вы меня похитили из Таглиоса, лишив даже надежды вернуться на престол.

– Княжна, я готова спорить на что угодно, что Таглиос теперь вспоминает тебя как мать золотого века. – Пожалуй, в этом споре я бы не проиграла. Прошлое выглядит лучше, когда в настоящем все катится к чертям. – Протектор еще не вернулась в столицу. Как только мы устроимся, я отправлю в Таглиос весть о том, что вы с братом живы, возмущены и намерены вернуть себе власть.

– Мечты, мечты, – вздохнула моя собеседница.

– Ты что, не хочешь вернуться?

– А помнишь, как надо мной каждый день насмехались монахи Бходи? Раджахарму помнишь?

– Конечно.

– Не важно, чего хочу я. Не имеет значения и то, чего может хотеть мой брат. Он уже получил свою долю приключений. Теперь я получаю свою. Раджахарма держит нас надежнее, чем самые прочные цепи. Пока мы дышим, раджахарма взывает к нам через немыслимые дали, через невообразимые пространства. Какие бы невероятные создания ни вставали на пути, какие бы смертельные опасности нам ни угрожали, ты снова и снова напоминала мне о моем долге. И кажется, этим ты создала зверя, пригодного для борьбы со сместившим меня монстром. Меня больше нет, Дрема, есть раджахарма. Она, и только она, движет мной вопреки доводам рассудка. Я иду с Черным Отрядом лишь потому, что верю в парадокс: этот путь, уводящий меня все дальше от Таглиоса, – кратчайший маршрут к тому, что мне предначертано судьбой.

– Я помогу, чем смогу.

Однако я обещала не от имени Отряда. Да и права такого не имела. С нами Капитан и Лейтенант. Вот очухаются, пусть и решают.

Я решила навестить шри Сантаракситу. Хотелось отвлечься от забот и хлопот, окунуться в атмосферу знаний. За прошедшие дни кругозор библиотекаря изрядно расширился.

– Дрема!

– Что, Радиша?

– Удовлетворен ли Черный Отряд свершившейся местью?

Мы отняли у этой женщины все, кроме любви ее подданных. А ведь она совсем не плохой человек.

– В моих глазах, вы с братом уже почти искупили свою вину. Осталось лишь извиниться перед Капитаном, когда он достаточно придет в себя, чтобы вас понять.

Радиша насупилась. Брат и сестра никогда не были рабами таких понятий, как общественное положение или каста, но… извиняться перед наемником? Да еще и чужеземцем?

– Что ж, извинюсь, раз так нужно. Выбирать не приходится.

– Воды спят, Радиша.

Прежде чем присоединиться к Суврину и Сантараксите, я провела несколько минут с черным жеребцом. Он вез Одноглазого, который отличался от трупа только тем, что дышал. Я надеялась, что это просто сон очень старого человека. Конь тоже выглядел не ахти. Должно быть, устал от приключений.

– Шри Сантараксита, Суврин! Пока мы идем по плато, возникали ли у вас мысли, каких не бывало прежде?

Оказывается, да, причем у Сантаракситы больше, чем у Суврина. Для каждого человека дар Шиветьи воплощался особым, индивидуальным образом. У Сантаракситы появилась новая версия мифа о Кине и о взаимоотношениях Шиветьи с этой владычицей смерти и ужаса, отражающая точку зрения демона. Ничего особенно нового эта версия не содержала. Она лишь слегка смещала относительное значение некоторых персонажей и, как следствие, обвиняла Кину в гибели нескольких последних строителей плато.

В этой версии Кина осталась злодейкой с черным сердцем, зато Шиветья превратился в одного из величайших невоспетых героев, заслуживающего куда более почетного места в мифологии. Что вполне могло быть правдой. Бедняга не занимал в ней вообще никакого места. За пределами плато о нем и слыхом не слыхивали.

– Шри Сантараксита, вернувшись в Таглиос, ты прославишься, толкуя мифы с точки зрения того, кто присутствовал при их зарождении.

Сантараксита кисло улыбнулся:

– Не заблуждайся, Дораби. Мифология – такая область знаний, где никому не нужна чистая правда. Потому что время уже переплавило давние события в великие символы. Обыденность жизни искажает факты и превращает их в истины, воспринимаемые душой.

Что ж, в этом есть смысл. В религии, к примеру, доказанные истины почти не ценятся. Что не мешает верующим убивать и разрушать, защищая их.

И это истина, заслуживающая доверия.





98





Я осторожно подняла голову и вгляделась в страну Неизвестных Теней, простирающуюся за краем плато. Плетеный Лебедь стоял справа от меня, Рекоход – слева. Они занимались тем же, что и я.

– Будь я проклят! – сказал Рекоход.

– Будешь, не сомневайся. Дой, Гота, идите сюда, посмотрите. Кто-нибудь может принести Одноглазого?

Маленький колдун заговорил с час назад. Чувствовалось, что время от времени он вступает в контакт с реальным миром.