Хранитель вод

Он рассмеялся, а я неожиданно подумал – старик производит впечатление человека, который привык подолгу сидеть неподвижно.

– Думаю, все закончится достаточно быстро и без моей помощи. Но до того, как это случится, я хотел бы побывать дома и… и, быть может, кое с кем повидаться.

Я показал на стадион, видневшийся за воротами пожарного депо.

– Что вы там делали?

Старик снова рассмеялся, причем смех у него оказался на редкость заразительным.

– Ничего. Просто дремал, пока вы меня не разбудили.

– А что, лучшего места не нашлось?

Прежде чем ответить, старик долго смотрел через улицу на стадион, словно его вид разбудил в нем какие-то давние воспоминания.

– Лет шестьдесят назад я играл за второй состав «Янки».

– На какой позиции?

– На второй. А еще… – Он качнулся на ногах из стороны в сторону и сделал характерный жест руками. – Я умел бить с обеих сторон.

– И что вы делали в промежутке между тогда и сейчас?

– Носил одежку с полосками другого цвета.

Значит, подумал я, моя догадка была правильной.

Тем временем старик повернулся к Летте и, приподняв воображаемую шляпу, представился:

– Клейборн Петтибоун. Но все зовут меня просто Клей, – добавил он, обращаясь ко мне.

– Мерфи. Но вы можете называть меня Мерф… – Я ткнул в него пальцем. – Клей – это ваше настоящее имя?

– В последние шестьдесят лет я был известен как номер 11034969, но теперь настало время снова вернуться к буквам. И если расположить их в правильном порядке, как раз и получится: Клейборн Петтибоун.

– Вы действительно провели в тюрьме шестьдесят лет?

– Пятьдесят девять лет, одиннадцать месяцев, двадцать девять дней и четырнадцать часов. Впрочем, кто как считает…

– Но как вам удалось оттуда выбраться?

Клей сжал руки и продемонстрировал мне два огромных кулака.

– Сломал решетку и сбежал. – Он снова засмеялся, а я подумал, что Клей проделывает это с явным удовольствием. Как видно, в тюрьме ему было не до смеха.

– Шучу, – продолжал наш новый знакомый. – На самом деле меня выпустили по состоянию здоровья. Вообще-то я был осужден на пожизненное, но они там решили, что я уже никому не смогу причинить вреда, а им очень нужны были места для новых заключенных… – Он задумчиво наклонил голову. – В общем, они открыли ворота и вытолкали меня на улицу.

– Что же было потом?

Клей показал на Солдата (я на удивление быстро привык к этой кличке).

– Мы с ним сели на автобус и доехали до Брансуика. Наверное, разумнее было бы сразу отправиться автостопом на юг, но мне очень хотелось увидеть океан. Только после этого я задумался о том, чтобы вернуться домой, в родные края. Мне повезло – я нашел место на частной круизной яхте, которая сдавалась для молодежных вечеринок и двигалась именно туда, куда мне было нужно. Мне платили наличными, предоставляли бесплатно каюту и питание, рекомендаций не спрашивали и против собак не возражали. Так и получилось, что я стал разливать напитки, мыть посуду, драить полы и кормить Солдата остатками со стола. – Он поморщился. – Вот только дышать приходилось через раз, потому что на палубе что ни вечер в буквальном смысле дым коромыслом стоял… Так мы и добрались до Джексонвилла, где мне поплохело.

– Вы сказали, что хотели бы побывать дома. Где именно он находится?

– Я родом из Ки-Уэста[16].

– Когда вы были там в последний раз?

Клей кивнул, но смотрел не на меня, а куда-то сквозь меня. Наконец он вздохнул.

– Давно.

– Вам известно, что за шестьдесят лет над островом прошло несколько мощных ураганов?

– А кому это неизвестно? – Клей внимательно посмотрел на меня.

– Но вы уверены, что ваш дом… еще существует?

– Нет, но мне нравится так думать.

Солдат сел возле его ног, а Летта положила руку мне на плечо и шепнула:


– Его нельзя тут оставлять!

Я повернулся к ней.

– Вы держите дома кошек?

Она улыбнулась и кивнула.

– И сколько их у вас?

Летта подняла обе руки и показала мне шесть пальцев.

– Подбирали бездомных котят в окрестностях?

Она снова улыбнулась, и я повернулся к старику.

– Скажите, мистер Петтибоун…

– Клей. Зовите меня Клей…

– Скажите, Клей, что у вас за болезнь?

– Рак легких и пневмония. И то и другое – довольно запущенное.

– Сколько вам осталось?

Он бросил взгляд на левое запястье, где не было никаких часов, а был только больничный браслет.

– Пять минут. Или пять дней. А может быть, пять недель. Никто не знает точно, разве только Господь Бог, но Он не скажет… Впрочем, шайка в белых халатах была уверена, что мне осталось недолго. Мне семьдесят девять лет, и на моем спидометре набралось уже немало миль… Тюрьма, знаете, не курорт.

– За что вас осудили?

– Вы хотите сказать, что я натворил?

– Да, сэр.

– Как я уже говорил, я играл в бейсбол. Я подавал надежды и был молод, самоуверен… – он запнулся, – а также глуп. Однажды я пришел домой и застал там какого-то типа, который пытался завалить мою жену на кровать. Она кричала и сопротивлялась. Она не хотела, чтобы он совершил то, что задумал, и я его остановил. – Клей говорил медленно, стараясь выговаривать слова как можно четче. – Шестьдесят лет назад Нью-Йорк был не самым лучшим местом для черных, к тому же парень, которого я убил, был белым. – Он задумчиво сплюнул. – Потом, уже в тюрьме, ребята сказали: мне повезло, что я остался в живых. – Клей ненадолго замолчал, посмотрел на небо и закончил: – А может быть, и не очень повезло.

– Мерф, мы не можем бросить его здесь, – снова шепнула мне Летта.

Клей опустил взгляд и посмотрел на Солдата.

– Вам вовсе не обязательно брать меня с собой, мистер Мерфи. Долго я не протяну, так что… Но я был бы вам очень обязан, если бы вы позаботились о Солдате. Он чувствует хорошего человека, и, если он оставался с вами так долго, значит, вы ему подходите. Этот парень хорошо понимает, кто чего стоит.

– Не «мистер Мерфи», а просто Мерф, – поправил я. – Когда вы в последний раз ели?

– Я не голоден.

– А все-таки?..

– Часа два назад я съел большую порцию оладий с джемом. Именно поэтому я так крепко спал. Углеводы в большом количестве вырубают меня почище виски. – Он улыбнулся, продемонстрировав прекрасные белые зубы. – Но я стараюсь есть поменьше.

– У вас есть родные?

– Нет. Никого не осталось, насколько я знаю. А если и остались, то они не хотят со мной знаться.

– В состоянии ли вы вынести путешествие на моторном катере?

– А насколько он велик, ваш катер?

– Двадцать четыре фута.

Он кивнул.

– Как-нибудь выдержу, мистер Мерфи.

– Мерф, – напомнил я.

Он цыкнул зубом.

– Я понимаю, что вам так больше нравится, но когда тебя в течение шести десятков лет бьют просто за косой взгляд, тогда любой белый становится «мистером». Я привык. Не обессудьте, но перед тем как произнести ваше имя, я по привычке вставляю «мистер».

Старик пришелся мне по душе. Его искренность обезоруживала.

– Можете называть меня как вам удобнее, мистер Петтибоун.