Хозяйка Кладбища
Часть 23 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Кар! — воодушевленно поприветствовал меня ворон. Подлетел, попытался присесть на плечо, и был нещадно согнан — еще не хватало мне ран от когтей! — получил свою плату и довольный отлетел на жердочку.
Отзываться на хоть какую–нибудь кличку Ворон отказался. Остался Вороном. Умный помощник, в отличие от туповатых существ. Он загонял их на день в часовню, а на ночь — выгонял наружу, собирать кости. Жаль, заставлять их делать вещи мог, только если я уже назначила существам какие–то работы. Иначе они так и сидели без дела.
Проверив запасы, я загнала существ в часовню и распределила работы на день — он у меня будет долгий, и к приезду Никко тут должно быть достаточно готовой продукции.
На обратном пути через все тот же проход — просто проходной двор какой–то! — я завернула и в ту сторону, где в первый раз видела воров, искавших дневник отца. Укрепленный каменной кладкой проход был коротким и заканчивался тупиком. Беглый осмотр показал, что ничего здесь нет. Включенный на пробу фонарь высветил дверь и несколько десятков символов вразнобой вокруг. Хорошенькая шарада! Выудив из кошелька свой дневник, прихваченный на кладбище, я открыла его на последних страницах и тщательно перерисовала загадку двери. Будет над чем подумать.
Часы на ратуше как раз пробили шесть, когда я подошла к собору. Описывать собор? Увольте. А лучше возьмите в сети изображения готических соборов века так четырнадцатого–пятнадцатого и сделайте их среднее арифметическое. Вот что–то такое тут и было. Высокий шпиль, колонны, арки. Центральный проход, два ряда лавок справа и слева, алтарь и распятие над ним.
Толпа около высокого портала входа. Мужчины, женщины, дети. В богатых платьях, в одеждах мастеровых; несколько бедняков, клянчащих милостыню.
Едва стих бой часов, как служка отворил двери собора и толпа пошла внутрь. И опять же, кто–то чинно проходил в первые ряды и садился, кто–то с перешептыванием устраивался в задних рядах. Мне, видимо, предлагалось стоять. Кроме самого первого ряда все было заполнено.
Из бокового придела вышел отец Енох, сверкающий должностью Епископа, а за ним Архиепископ Адам, его дед, и Великий инквизитор Савел, его отец. Я присмотрелась к подсказкам.
Так значит, за прошедшие дни они успели немного приподняться в иерархии городского совета. И вот кто у нас теперь Великий инквизитор. Ну что же, шпилечка получена, примите и ответную. Вряд ли вы будете меня убивать прямо на виду у всего города, да еще и в собственном храме. А так — поживем, полюбуемся.
Я прошла вперед и уселась, закинув ногу на ногу, в самом первом ряду, куда никто не рискнул сесть. По собору прокатился шелест, весьма похожий на тот, что был в зале суда. Нарушать церемониал игрок церковников посчитал ниже своего достоинства. Наверное. Отец Енох встал за алтарем и, воздев руки к небу, запел классическую молитву для заутрени. Адам и Савел синхронно устроились справа и слева от меня.
— Поговорим?
Глава 15
Адам и Савел синхронно устроились справа и слева от меня.
— Поговорим?
— Ты. Девка. Не. Зарывайся. — на два голоса начали они. Сейчас я смогла рассмотреть их гораздо подробнее.
Адам был благообразным стариком с длинной, до пояса, бородой; он носил длинное одеяние, похожее на рясу священника, хотя по профессии им не был, на руках были перстни, на шее висел щедро украшенный драгоценными камнями крест. Я невольно задумалась, зачем игрок так детализировал свой образ. Или это игра решила за него? У меня ведь тоже никакого выбора одежды не было.
Второе тело этого игрока — Савел — было моложе, и было одето в более цивильный костюм. Куртка, что–то вроде жилетки, рубашка, выглядывающее из–под нее кружево нижней сорочки, узкие штаны, заправленные в сапоги. Наряд роскошный, соответствующий моде века так 14–15го. Точно не возьмусь определить, но весьма похоже на классические изображения той эпохи.
Третий их компаньон, Енох, стоял за алтарем, и вот он как раз носил рясу священника. Закрытое строгое одеяние струилось вдоль тела, превращая его в подобие колонны, на груди небольшое распятие, на волосах выбрита тонзура, заботливо прикрытая шапочкой.
— Говори с одной стороны. Я же понимаю, что это декорация, — капризным, самым капризным тоном какой у меня имелся, потребовала я.
Пара людей, занявших ряд позади нас, поднялась и ушла, преувеличенно вздыхая: «Кого только в первый ряд начали пускать!», «Воняет–то как!».
Савел повернулся и посмотрел на них, Адам остался сидеть, глядя вперед.
— Хорошо. Зачем пришла?
— Так Галеаццо меня ж по вашему наущению приговорил. И я, как благочестивая горожанка, положенным образом отбываю… — Я опустила ногу, сложила перед собой ладони и посмотрела в пол, изображая то самое благочестие. — А что у вас, так я больше мест не знаю. Не идти же в ту покосившуюся церквушку в моем квартале, там и священника–то нет! — изложила я, повернувшись к Адаму.
Его перекосило от пафоса в моем голосе, особенно когда он увидел, что встал и следующий ряд. И это посреди службы.
— И знаете, мне у вас нравится, — я одобрительно покачала головой. — Мое благочестие может стать гораздо глубже. Я могу посещать вашу церквушку ежедневно, по три раза, на каждую службу.
Теперь уже и Савел скуксился так, словно съел незрелое яблочко.
— И покидать ваше гостеприимное заведение только для того, чтобы посетить ту самую башенку на востоке. Могу даже… как это называется? Эпитимью принять? Или целибат? Ну, когда делаешь заведомо бессмысленное обязательство, направленное исключительно на демонстрацию глубины своей веры?
— Обет. Это называется принять обет, — поправил меня Адам.
Половина рядов уже опустела, не выдержав моего присутствия. Я ведь на кладбище отрыла еще какой–то тухлятины, и привязала под подол. И от меня не воняло. От меня несло так, что воздух едва не зеленел. «Вонь» опять подскочила до тридцати процентов.
— Вот его. Например не мыться вообще. И очень скоро кроме меня, боюсь, вас не сможет посещать никто.
— Угрожаешь. Ты, крыса, мне угрожаешь, — Адам сузил глаза, чуть повернувшись ко мне. Савел продолжал смотреть на уходящих людей. Наверняка подсчитывая, сколько он недополучил пожертвований только с этой службы. — Я тебе вроде войну не объявлял.
Я прекратила изображать из себя невинную монашку и снова уселась, расправив плечи и закинув одну ногу на другую.
— Всего лишь проплатил Вампе мое обвинение позавчера. С Алисией ты лично, я так понимаю, не договаривался, это сделал ее жених. А вот жених ее, Луиджи Вампа, как и все в этом городе, вел дневник… И надо же так случиться, что его вчера посетил Старший лейтенант Галеаццо, который нынче все еще Судья в нашем городе. Вот я и хочу узнать, где я тебе перешла дорогу?
Адам попытался что–то ответить, но только бессмысленно разевал рот. Игра не разрешала говорить на неигровые темы не только мне. Или запрещала всем говорить со мной. Не важно. Я знаю, что это игра, он знает. Договоримся.
Неожиданно Савел за моей спиной встал и куда–то ушел. Я с завистью посмотрела вслед.
— Хотела бы и я так…
— Сложно, — наконец прочухался Адам. — Но если вырастишь своего потомка, то сможешь.
— И многие могут?
— Только мы.
— Ты играл когда–нибудь в шахматы? — сменила я тему.
— Да, — кивнул Адам, непонимающе посмотрев на меня.
— Короткая партия или долгая?
— Как получится.
— Хочу долгую партию, — тоном избалованной блондинки сказала я. — В отличие от тебя, я в первый раз в этом мире. Хочу его исследовать целиком. А ты, когда устанешь, просто покинь этот мир, и достаточно.
— Торгуешься. Как базарная торговка. Шантажируешь. Но ты ничего не докажешь. Про мое влияние на Вампу.
— Уж какая есть. А по поводу доказательств… — я выудила заботливо переписанные из гроссбуха Вампы листки и протянула Адаму.
Ваши угрозы отправлены
Тот принял, проглядел и смял.
Ваши угрозы не оказали воздействия. Отношение Адама снижено на 10%
— Это не имеет значения. — Листки исчезли, а Адам продолжил: — Вампу сегодня приговорят, и дальше он не сможет испортить мне игру.
— Зато его дневник сможет. Понравится ли тебе руководить своим семейством из тюрьмы?
— Мне все равно, какое из тел будет в тюрьме. Остальные тебя уничтожат.
Я похлопала глазами.
— И умрешь со скуки. Ну кто тут останется? Этот герцог Сенье, с повадками подростка? Капитан Ши, предпочитающая бороздить моря? — Черт, ничего его не берет. Все мои выстрелы уходят как в пустоту, он не ведется ни на что. Крепкий орешек, этот игрок. Интересно, кто он на «Карсовае»? Из команды? Из основателей? Из контракторов? Чем бы его все–таки зацепить? — Вон, игрока, который носил фамилию Като, уже сожрали. И ведь он только едва обозначил свою миссию…
— Като мертв? — переспросил он.
— Да, вчера его жена привезла ко мне тело.
Адам встрепенулся, провел рукой по бороде, глянул на Еноха, потом куда–то в сторону, видимо на Савела, вздохнул и снова обмяк на лавке. Енох пропустил такт в своем речитативе и оглядел зал.
— Это… меняет расклад. Он захоронен у тебя?
— Конечно, иначе откуда бы мне знать об этом. Сама лично закапывала! — кажется, что–то с этим Като его связывало. Я заставила себя дышать ровно, а то соплю, как будто после забега.
— Убирайся, — потребовал Адам. — служба окончена, и тебе больше не нужно здесь оставаться.
И все? Он что, и вправду думает, что я вот так просто уйду? Разогнался!
Я не двинулась с места, хотя отец Енох закончил читать службу и теперь просто стоял за алтарем, раздавая благословения подошедшим горожанам. Горожане косились на меня, некоторые особо чувствительные закрывали лица рукавами, но терпели.
— Я сказал, пошла вон! — повторил Адам.
— Мне кажется, мы все–таки не договорились… — сказала я.
— И что ты хочешь?
— Гарантии ненападения в ближайшие сто лет. Как лично, так и через «посредников», так сказать.
— А ты столько проживешь? — усомнился Адам.
— Почему нет?
— Еще остаются другие гербовые, с ними ты ничего такого не оговаривала.
— Не все из них обладают таким уровнем влияния, как ты. Да и договорюсь потихоньку. Кстати. У меня тут образовалась одна могилка, повышенной комфортности. Хочешь себе? Ну, в обмен на гарантии, например.
Отзываться на хоть какую–нибудь кличку Ворон отказался. Остался Вороном. Умный помощник, в отличие от туповатых существ. Он загонял их на день в часовню, а на ночь — выгонял наружу, собирать кости. Жаль, заставлять их делать вещи мог, только если я уже назначила существам какие–то работы. Иначе они так и сидели без дела.
Проверив запасы, я загнала существ в часовню и распределила работы на день — он у меня будет долгий, и к приезду Никко тут должно быть достаточно готовой продукции.
На обратном пути через все тот же проход — просто проходной двор какой–то! — я завернула и в ту сторону, где в первый раз видела воров, искавших дневник отца. Укрепленный каменной кладкой проход был коротким и заканчивался тупиком. Беглый осмотр показал, что ничего здесь нет. Включенный на пробу фонарь высветил дверь и несколько десятков символов вразнобой вокруг. Хорошенькая шарада! Выудив из кошелька свой дневник, прихваченный на кладбище, я открыла его на последних страницах и тщательно перерисовала загадку двери. Будет над чем подумать.
Часы на ратуше как раз пробили шесть, когда я подошла к собору. Описывать собор? Увольте. А лучше возьмите в сети изображения готических соборов века так четырнадцатого–пятнадцатого и сделайте их среднее арифметическое. Вот что–то такое тут и было. Высокий шпиль, колонны, арки. Центральный проход, два ряда лавок справа и слева, алтарь и распятие над ним.
Толпа около высокого портала входа. Мужчины, женщины, дети. В богатых платьях, в одеждах мастеровых; несколько бедняков, клянчащих милостыню.
Едва стих бой часов, как служка отворил двери собора и толпа пошла внутрь. И опять же, кто–то чинно проходил в первые ряды и садился, кто–то с перешептыванием устраивался в задних рядах. Мне, видимо, предлагалось стоять. Кроме самого первого ряда все было заполнено.
Из бокового придела вышел отец Енох, сверкающий должностью Епископа, а за ним Архиепископ Адам, его дед, и Великий инквизитор Савел, его отец. Я присмотрелась к подсказкам.
Так значит, за прошедшие дни они успели немного приподняться в иерархии городского совета. И вот кто у нас теперь Великий инквизитор. Ну что же, шпилечка получена, примите и ответную. Вряд ли вы будете меня убивать прямо на виду у всего города, да еще и в собственном храме. А так — поживем, полюбуемся.
Я прошла вперед и уселась, закинув ногу на ногу, в самом первом ряду, куда никто не рискнул сесть. По собору прокатился шелест, весьма похожий на тот, что был в зале суда. Нарушать церемониал игрок церковников посчитал ниже своего достоинства. Наверное. Отец Енох встал за алтарем и, воздев руки к небу, запел классическую молитву для заутрени. Адам и Савел синхронно устроились справа и слева от меня.
— Поговорим?
Глава 15
Адам и Савел синхронно устроились справа и слева от меня.
— Поговорим?
— Ты. Девка. Не. Зарывайся. — на два голоса начали они. Сейчас я смогла рассмотреть их гораздо подробнее.
Адам был благообразным стариком с длинной, до пояса, бородой; он носил длинное одеяние, похожее на рясу священника, хотя по профессии им не был, на руках были перстни, на шее висел щедро украшенный драгоценными камнями крест. Я невольно задумалась, зачем игрок так детализировал свой образ. Или это игра решила за него? У меня ведь тоже никакого выбора одежды не было.
Второе тело этого игрока — Савел — было моложе, и было одето в более цивильный костюм. Куртка, что–то вроде жилетки, рубашка, выглядывающее из–под нее кружево нижней сорочки, узкие штаны, заправленные в сапоги. Наряд роскошный, соответствующий моде века так 14–15го. Точно не возьмусь определить, но весьма похоже на классические изображения той эпохи.
Третий их компаньон, Енох, стоял за алтарем, и вот он как раз носил рясу священника. Закрытое строгое одеяние струилось вдоль тела, превращая его в подобие колонны, на груди небольшое распятие, на волосах выбрита тонзура, заботливо прикрытая шапочкой.
— Говори с одной стороны. Я же понимаю, что это декорация, — капризным, самым капризным тоном какой у меня имелся, потребовала я.
Пара людей, занявших ряд позади нас, поднялась и ушла, преувеличенно вздыхая: «Кого только в первый ряд начали пускать!», «Воняет–то как!».
Савел повернулся и посмотрел на них, Адам остался сидеть, глядя вперед.
— Хорошо. Зачем пришла?
— Так Галеаццо меня ж по вашему наущению приговорил. И я, как благочестивая горожанка, положенным образом отбываю… — Я опустила ногу, сложила перед собой ладони и посмотрела в пол, изображая то самое благочестие. — А что у вас, так я больше мест не знаю. Не идти же в ту покосившуюся церквушку в моем квартале, там и священника–то нет! — изложила я, повернувшись к Адаму.
Его перекосило от пафоса в моем голосе, особенно когда он увидел, что встал и следующий ряд. И это посреди службы.
— И знаете, мне у вас нравится, — я одобрительно покачала головой. — Мое благочестие может стать гораздо глубже. Я могу посещать вашу церквушку ежедневно, по три раза, на каждую службу.
Теперь уже и Савел скуксился так, словно съел незрелое яблочко.
— И покидать ваше гостеприимное заведение только для того, чтобы посетить ту самую башенку на востоке. Могу даже… как это называется? Эпитимью принять? Или целибат? Ну, когда делаешь заведомо бессмысленное обязательство, направленное исключительно на демонстрацию глубины своей веры?
— Обет. Это называется принять обет, — поправил меня Адам.
Половина рядов уже опустела, не выдержав моего присутствия. Я ведь на кладбище отрыла еще какой–то тухлятины, и привязала под подол. И от меня не воняло. От меня несло так, что воздух едва не зеленел. «Вонь» опять подскочила до тридцати процентов.
— Вот его. Например не мыться вообще. И очень скоро кроме меня, боюсь, вас не сможет посещать никто.
— Угрожаешь. Ты, крыса, мне угрожаешь, — Адам сузил глаза, чуть повернувшись ко мне. Савел продолжал смотреть на уходящих людей. Наверняка подсчитывая, сколько он недополучил пожертвований только с этой службы. — Я тебе вроде войну не объявлял.
Я прекратила изображать из себя невинную монашку и снова уселась, расправив плечи и закинув одну ногу на другую.
— Всего лишь проплатил Вампе мое обвинение позавчера. С Алисией ты лично, я так понимаю, не договаривался, это сделал ее жених. А вот жених ее, Луиджи Вампа, как и все в этом городе, вел дневник… И надо же так случиться, что его вчера посетил Старший лейтенант Галеаццо, который нынче все еще Судья в нашем городе. Вот я и хочу узнать, где я тебе перешла дорогу?
Адам попытался что–то ответить, но только бессмысленно разевал рот. Игра не разрешала говорить на неигровые темы не только мне. Или запрещала всем говорить со мной. Не важно. Я знаю, что это игра, он знает. Договоримся.
Неожиданно Савел за моей спиной встал и куда–то ушел. Я с завистью посмотрела вслед.
— Хотела бы и я так…
— Сложно, — наконец прочухался Адам. — Но если вырастишь своего потомка, то сможешь.
— И многие могут?
— Только мы.
— Ты играл когда–нибудь в шахматы? — сменила я тему.
— Да, — кивнул Адам, непонимающе посмотрев на меня.
— Короткая партия или долгая?
— Как получится.
— Хочу долгую партию, — тоном избалованной блондинки сказала я. — В отличие от тебя, я в первый раз в этом мире. Хочу его исследовать целиком. А ты, когда устанешь, просто покинь этот мир, и достаточно.
— Торгуешься. Как базарная торговка. Шантажируешь. Но ты ничего не докажешь. Про мое влияние на Вампу.
— Уж какая есть. А по поводу доказательств… — я выудила заботливо переписанные из гроссбуха Вампы листки и протянула Адаму.
Ваши угрозы отправлены
Тот принял, проглядел и смял.
Ваши угрозы не оказали воздействия. Отношение Адама снижено на 10%
— Это не имеет значения. — Листки исчезли, а Адам продолжил: — Вампу сегодня приговорят, и дальше он не сможет испортить мне игру.
— Зато его дневник сможет. Понравится ли тебе руководить своим семейством из тюрьмы?
— Мне все равно, какое из тел будет в тюрьме. Остальные тебя уничтожат.
Я похлопала глазами.
— И умрешь со скуки. Ну кто тут останется? Этот герцог Сенье, с повадками подростка? Капитан Ши, предпочитающая бороздить моря? — Черт, ничего его не берет. Все мои выстрелы уходят как в пустоту, он не ведется ни на что. Крепкий орешек, этот игрок. Интересно, кто он на «Карсовае»? Из команды? Из основателей? Из контракторов? Чем бы его все–таки зацепить? — Вон, игрока, который носил фамилию Като, уже сожрали. И ведь он только едва обозначил свою миссию…
— Като мертв? — переспросил он.
— Да, вчера его жена привезла ко мне тело.
Адам встрепенулся, провел рукой по бороде, глянул на Еноха, потом куда–то в сторону, видимо на Савела, вздохнул и снова обмяк на лавке. Енох пропустил такт в своем речитативе и оглядел зал.
— Это… меняет расклад. Он захоронен у тебя?
— Конечно, иначе откуда бы мне знать об этом. Сама лично закапывала! — кажется, что–то с этим Като его связывало. Я заставила себя дышать ровно, а то соплю, как будто после забега.
— Убирайся, — потребовал Адам. — служба окончена, и тебе больше не нужно здесь оставаться.
И все? Он что, и вправду думает, что я вот так просто уйду? Разогнался!
Я не двинулась с места, хотя отец Енох закончил читать службу и теперь просто стоял за алтарем, раздавая благословения подошедшим горожанам. Горожане косились на меня, некоторые особо чувствительные закрывали лица рукавами, но терпели.
— Я сказал, пошла вон! — повторил Адам.
— Мне кажется, мы все–таки не договорились… — сказала я.
— И что ты хочешь?
— Гарантии ненападения в ближайшие сто лет. Как лично, так и через «посредников», так сказать.
— А ты столько проживешь? — усомнился Адам.
— Почему нет?
— Еще остаются другие гербовые, с ними ты ничего такого не оговаривала.
— Не все из них обладают таким уровнем влияния, как ты. Да и договорюсь потихоньку. Кстати. У меня тут образовалась одна могилка, повышенной комфортности. Хочешь себе? Ну, в обмен на гарантии, например.