Хорошие девочки умирают первыми

– Показалось, я что-то увидела в зеркале, – объяснила Ава.

– Твое собственное отражение? – фыркнула Имоджен, смеясь над собственной шуткой. – Кто ты, Ава?

– Что? – Ава резко обернулась.

Имоджен кивнула на указатель. «Кто ты?» – гласила надпись, указывая на зеркала семью деревянными стрелками.

– О. – Ава снова посмотрела в зеркало.

Отражение не принадлежало ей. Силуэт более резкий, без привычной миловидности, которой обладала Ава в реальной жизни. Было что-то горькое и жестокое в изгибе ее губ. Зеркальная девушка смотрела на Аву, будто видела ее насквозь. Затем она медленно улыбнулась, обнажив полный рот сколотых зубов, коричневых от гнили.

Ослепительный свет, похожий на вспышку, заставил Аву отшатнуться. Когда она сморгнула цветные пятна, ее жуткое отражение держало в руках фотографию. Зеркальная Ава взмахнула снимком и сунула его в карман пальто. Ава реальная ощутила его тяжесть в собственном кармане. Она достала фото.

На нем Рэйчел стояла на крыше многоэтажки. Живая, застывшая на снимке, словно насекомое в янтаре, в то время как в реальном мире ее кости уже превратились в прах под толщей земли. Ава вспомнила, куда они шли, и засунула фотографию поглубже в карман.

Однако Имоджен была поглощена собственным отражением. Ава присмотрелась повнимательнее. Перед Имоджен стояла девушка, немного похожая на нее, но в то же время совершенно другая. Зеркальная Имоджен была извращенным идеалом гламура 80-х. Джессикой Рэббит[19] с невероятно тонкой талией и пухлыми алыми губами.

– Ты права, я особенная, – прошептала Имоджен. – Просто посмотри на меня.

Повторяя движения Имоджен, отражение пробежало руками вверх и вниз по телу. Она покачнулась, и Ава заметила что-то. Кусок гнилой плоти. Кости прорываются сквозь тонкую, как бумага, кожу. Ава ахнула, заставив отражение шокированно обернуться. Теперь и Имоджен заметила неладное и закричала.

– Сгинь, сгинь! – закричала она, раздирая собственные лопатки.

– Это не по-настоящему. – Ава попыталась оттащить ее от зеркала.

– Что ты наделала? – взвизгнула Имоджен, отталкивая ее. – Ты все испортила!

– Подожди, – окликнула Ава, но Имоджен уже выбежала из комнаты и направилась туда, откуда они пришли. Девушка в отражении кучкой пепла осыпалась на пол.

Ава пыталась понять, что же делать: вернуться за Имоджен или продолжить путь. Хотя никакого выбора нет. Все-таки она хочет выбраться с острова живой. И если она пойдет обратно, то не найдет Клема. А значит, придется забыть об ответах, которые мог скрывать зеркальный лабиринт.

– Кто ты, Ава? – спросила она себя. Трусиха или выжившая?

Вздохнув, Ава протянула руку и коснулась пальцами правой стены. Она продолжала идти по лабиринту направо. Поворот за поворотом она шла и шла, но никуда не приходила. Зеркала выглядели одинаково. Может быть, она ходила кругами – но как это возможно, если она не отрывала пальцев от стены?

А может, отрывала?

Свет замигал, Ава запаниковала. Она навечно останется здесь, в темноте, в одиночестве. Ава отцепилась от зеркальных стен и позволила ногам нести ее куда заблагорассудится. Налево, направо, направо, налево. Огни жужжали с низким гулом, который, казалось, пульсировал в ее венах. Стены сомкнулись вокруг нее.

Ава хлопала ладонями по зеркалам, ища дверь. Но не находила. Она нарезала круги, запертая в маленькой коробочке без входа и выхода. Каждый вдох обжигал грудь, а обзор сузился до туннеля, окруженного чернотой.

– Дыши глубже, – раздался голос позади нее.

Она резко обернулась и наконец увидела его. Шепчущего. Он наблюдал за ней из зеркала, как из окна. Реальный, кошмарный, прекрасный. Одно и то же лицо с портретов, которым сотни, если не тысячи лет. Не стареющий, не меняющийся. Монстр в зеркалах.

– Приятно наконец познакомиться с тобой, Ава, – сказал он, глядя на нее немигающими черными глазами. – Я так долго наблюдал за тобой.





Девятнадцать




– Кто ты на самом деле? – спросил Шепчущий. Он исчезал в одном зеркале и появлялся в другом, пытаясь обойти Аву. Его голос, певучий и холодный, пробирал до костей.

Она кружилась, стараясь держаться как можно дальше от зеркал. Но Шепчущий следил за каждым ее движением. Настоящий, он был в нескольких сантиметрах от нее. Ее сердце колотилось так сильно, что она не слышала собственных мыслей.

– Этого не может быть, этого не может быть, – повторяла Ава. Она мечтала проснуться в собственной постели, чтобы все, связанное с пирсом, превратилось в кошмарный сон. Она впилась ногтями в ладони. Шепчущий по-прежнему улыбался ей.

Неизменным было лишь его лицо. Пустые черные глаза, идеальные черты. Все остальное постоянно менялось. Только что он был одет как цирковой клоун, в мешковатые полосатые брюки и подтяжки поверх обтягивающей футболки, и вот на нем матросская форма, древнеримское облачение, шкуры пещерного человека.

Ава завертелась быстрее, ища выход. Но не было ничего, кроме бесконечных версий ее самой и Шепчущего, проходящего сквозь зеркала и лишенного отражения. Нет дверей. Нет выхода. Ава попыталась позвать остальных, но у нее перехватило горло. Она не могла дышать.

– Ты умрешь, а я по-прежнему буду здесь, – произнес Шепчущий. – Я никуда не собираюсь.

Его слова словно щелкнули выключателем в голове Авы. Успокоили ее. Бежать некуда, драться невозможно. Паника только усугубит ситуацию.

Она перестала вертеться и заставила себя посмотреть на него. Ужас все еще переполнял ее, но она не давала панике завладеть собой. «Думай, – приказала Ава. – Найди выход отсюда. Выживи».

Если Шепчущий захочет убить ее, она ничего не сможет с этим поделать. Но пока он даже не шевельнулся. Может, застрял в зеркалах и неспособен прикоснуться к ней. Может, просто играет с ней, как кошка с мышью. Вдруг ей удастся выиграть время, собраться с мыслями и найти выход из лабиринта.


– Что… что ты такое? – спросила Ава, ее голос дрожал так сильно, что слова были едва слышны.

Он склонил голову в ее сторону.

– Некоторые называют меня позором этого мира, остатками вины и стыда всего человечества. Но я был здесь с самого начала. Ждал подходящего Единственного.

– Балдо, – с трудом выговорила она. – Балдо был твоим Единственным.

– Одним из тысяч, да.

Он облизал зубы длинным черным языком. Ава тяжело сглотнула.

– Что это – Единственный?

– Сосуд качеств. Человек-носитель. – Шепчущий приблизился к зеркалу, оскалив зубы. Ава попыталась отстраниться, но он исчез и появился в зеркале рядом, заставив ее сердце замереть.

– Моя физическая форма… несовместима с вашим миром. Но с помощью носителя я могу ходить среди вас. Наслаждаться множеством удовольствий, которые предлагает ваш мир.

– Как паразит.

Он издал шипящий звук и сердито забегал взад и вперед по зеркалам, словно в поисках выхода.

– Я – голос в твоей голове, нож в твоей руке и тайна в тенях. Я – ветер, дождь и грохочущие волны. Теперь, тогда, всегда. Назови меня еще раз паразитом, человек, и я покажу тебе, на что способен.

Ава скользнула прочь от зеркала, так далеко, как только получилось.

– Если ты такой могущественный, то зачем играешь с нами? Это ведь ты, не так ли? Внедряешь мысли в наши головы, заставляешь нас убивать друг друга.

На его лице появилось нечто, похожее на улыбку.

– Мне не подходят все подряд. Единственный должен быть особенным. В конце концов, именно его вина удерживает меня в человеческом мире, и я хочу убедиться, что она никуда не денется.

– Что будет, если это случится?

Он рассмеялся, и его смех был подобен крику, застрявшему глубоко в горле. Он щелкнул пальцами, и изображение в зеркалах изменилось.

Ава стояла в огромной пещере. Стены, потолок, землю покрывали спутанные черные корни, за которыми поверхность не была видна. Корни блестели и пульсировали в такт биению сердца.

– Центр острова, – прошептала Ава.

– Очень долго я спал. А потом, в один прекрасный день, почуял. Человеческая вина. Подобное притягивает подобное, я полагаю, твоя вина мало чем отличается от ткани моего собственного мира. У вины есть корни, которые тянутся и путаются вокруг мест, людей или моментов времени. Именно они пробрались сквозь трещины в мой мир и разыскали меня, как старого друга. Тысячи лет я следовал за сладким зловонием вины все выше и выше, пока не нашел путь в ваш мир.

Он снова щелкнул пальцами, и пещера исчезла. Аве показалось, что она стремительно мчится вниз сквозь черноту. Грязные стены со скользкими корнями проносились мимо, все быстрее и быстрее.

– Мой первый носитель был слишком слаб, а я отважился уйти слишком далеко от этого острова. Он не справился с чувством вины, он признался во всем. Моя связь с ним оборвалась, и я вернулся туда, откуда пришел. Мне потребовалась тысяча лет, чтобы подняться наверх. Во второй раз я понял, что должен найти человека, который никогда не избавится от чувства вины. Человека, который достоин быть моим Единственным.

Мчащиеся стены внезапно остановились, и Ава вернулась в пещеру. Она споткнулась и упала на колени. Шепчущий вжался в стекло.

– Я рассказываю тебе об этом, – хрипло рыкнул он, – чтобы ты поняла: я прожил миллион ваших человеческих жизней, вы никогда не найдете способ остановить меня.

Ава судорожно вздохнула и медленно выдохнула.

– Ты шантажом заставил нас прийти сюда, чтобы посмотреть, кто из нас выдержит твои игры и не признается в своей вине.

Он отступил от зеркала и осмотрел свои длинные, заостренные ногти.

– Шантаж подразумевает, что я хочу забрать у тебя все и ничего не давать взамен.

– А у тебя есть то, чего нам бы захотелось?

– Все, – сладко мурлыкнул Шепчущий. – Тебе бы понравилось, если бы весь мир увидел твои фотографии, правда, Ава? Ты могла бы прославиться. С моей помощью.

– Слишком высокая цена, – прошептала она.

– Тебе это ничего не стоит. Такая мелочь. Все, о чем я прошу, – останься со мной, чтобы я мог выйти из зеркал.

– Ты не можешь покинуть остров.

– Чем дальше я иду, тем слабее становлюсь. Я никогда не заходил дальше города, который вы называете Портгрейв, но мне и незачем. Здесь я могу построить целый мир, а ты станешь его королевой. Хочешь – будет ярмарка, я непривередлив. До тех пор, пока сюда приходят люди.

Он снова щелкнул пальцами, и фон за его спиной изменился на шумный карнавал, полный смеющихся людей. Мимо пробежали дети с воздушными шариками в руках и исчезли, как дым. Шепчущий жадно наблюдал за ними, облизывая губы.

– Ты… ты пожираешь людей? – выдохнула Ава.

– О, прошу тебя. Мой вид не нуждается в еде. Считай, что вина – это паутина, а я – паук. Мне просто нравится огромная паутина, сотканная из большого количества вины. Но, конечно, моя настоящая форма совсем не похожа на паука. Хочешь взглянуть?