Холодный разум

– И я тоже. Но не уверена, что это возможно. И допускаю, что и эта информация в свитке есть. У меня не было возможности как следует его изучить. Но я верю, что Блэкфлай оправится. Я расскажу ему про свиток, и, вероятно, мы вдвоем придумаем, как до него добраться. Если есть способ выгнать демонов из тела магистра, мы его отыщем.

Мы с Дафной договариваемся держать друг друга в курсе дел, и я отправляюсь вниз, чтобы выключить мясо. Жду немного, но, когда Блэкфлай так и не появляется на кухне, принимаю решение все же подняться на второй этаж и узнать, как у него дела. В любом случае прошло уже почти три часа. Душ он точно принял, а если спит, просто проверю, дышит ли он, и не буду будить. Нужно убедиться, что у него все нормально.

В комнате Блэкфлая тихо. Меня встречает груда грязной одежды на полу и неразобранная кровать. Сердце испуганно подпрыгивает в груди, и я бросаюсь в ванную комнату, уже не заботясь о своем душевном спокойствии. Первая мысль – Мраку стало плохо, и он потерял сознание. Но все оказывается прозаичнее и не так страшно. Я выдыхаю, а сердце продолжает биться в лихорадочном ритме.

Блэкфлай лежит в наполненной ванной и спит. Вздымается грудная клетка, можно услышать глубокое дыхание. Мирно журчит вода, текущая из крана, плещется у самых краев – хорошо хоть перелив работает нормально и вода не затопила пол. Мрак откинулся на одну из стенок и спит. Черная челка падает на закрытые глаза, а руки лежат на бортиках ванны.

Я замираю, не зная, что делать. Есть подозрения, что нельзя оставлять его так. Он выглядит красивым и уставшим, а еще может во сне сползти ниже и случайно захлебнуться. Наверное, это будет самая идиотская смерть в истории темных магистров.

Я смотрю на Блэкфлая и понимаю, что он все еще самый красивый мужчина из всех, кто встречался на моем пути. На мой вкус в нем идеально все. С моих шестнадцати ничего не изменилось. Ни он, ни мое понимание прекрасного. И даже недели плена не смогли стереть эту красоту и мужественность. Я разглядываю его и сейчас верю: какие бы испытания ни приготовила ему судьба, он сильный и справится со всем.

Сильные мышцы грудной клетки, рельефные руки и смуглая кожа. Пена на воде скрывает остальное тело, и это хорошо. Я не хочу разглядывать его обнаженного, пока он спит. Есть в этом нечто неправильное и стыдное… Я и так чувствую себя на редкость глупо. Не могу сказать, что смущаюсь, скорее, просто уже в том возрасте, когда понравившегося мужчину хочется изучать открыто и взаимно. Или не изучать вовсе.

Раны на запястьях от наручников уже не выглядят такими ужасными, какими были всего несколько часов назад. На магах все заживает как на собаках, особенно если использовать правильные зелья. Блэкфлай отмылся от крови, и я вижу, что повреждений меньше, чем я думала, и они не такие страшные, как показалось, когда мы с Маркусом обрабатывали их в экипаже. Мрак даже похудел не сильно. Он быстро восстановится и придет в себя. Нужны только покой и нормальное питание. Хочется верить, что все это у нас есть. Ну, остается вопрос о том, как сильно пострадало его душевное здоровье. Иногда невидимые глазу раны заживают дольше. И именно через них могут найти путь на волю демоны.

– Тебя не учили, что подглядывать нехорошо? – хрипло спрашивает Мрак, открывая глаза. Сейчас обычные светлые, подернутые сонной дымкой.

Я вздрагиваю, словно меня застали за чем-то постыдным, и, возможно, даже краснею, но быстро беру себя в руки. Мне не нравится, что он по-прежнему может заставить меня робеть. Это неправильно. Он не первый обнаженный мужчина в моей жизни.

– А тебя не учили, что спать в ванной опасно? – парирую я. – Особенно если ты едва жив.

– Боишься, что я утону? – Он иронично изгибает черную бровь, насмехаясь надо мной. Видимо, Блэкфлаю стало лучше, и он снова чувствует себя хозяином положения.

На наши разговоры прибегает Пушистенька. Он материализуется из воздуха и прыгает на бортик ванны, пытаясь подлезть под руку Мрака. Балансирует на ободранных кривоватых лапах и, после того как едва не падает в мыльную пену, раздраженно дергает хвостом и спрыгивает на пол, уставившись с ненавистью почему-то на меня. Словно это я пыталась столкнуть его в воду.

– Вообще, я переживала, что ты умер, – признаюсь я. – Но вижу, мои волнения беспочвенны. Ты, как и Пушистенька, живее всех живых.

– Сравнение в твоем духе… – мрачно замечает Блэкфлай.

Шальная веселость слетает, и я пожимаю плечами. Что скрывать? Демоны в Блэкфлае помогли выжить ему и нам. Но, как и Пушистенька, Блэкфлай не стопроцентно нормальный. Оба они жертвы магического эксперимента.

– Если ты сносно себя чувствуешь, то думаю, стоит поесть, – говорю я. – Мясо готово. Ну и разговор не повредит.

– Ты права, – отвечает Блэкфлай и начинает подниматься из воды, совершенно не стесняясь моего присутствия.

Закрывать глаза и бежать как-то уже совсем по-детски глупо. Поэтому я просто замираю, наблюдая за тем, как из воды показывается мощный торс, по которому стекает мыльная пена, плоский живот с рельефными кубиками… а ниже я все же решаю не смотреть и отворачиваюсь, чувствуя, как вспыхивают щеки.

– Жду внизу, – глухо сообщаю я и выхожу. В спину доносится тихий смех. Он еще и издевается! Гад!

Невольно думаю: а не так ли я себя веду с Элем? Если он хотя бы вполовину чувствует то же самое, когда я переодеваюсь при нем, пожалуй, стоит извиниться. Однажды он показал мне отражение своих чувств, но только сегодня я осознала в полной мере, что именно он тогда хотел мне сказать.

Я никогда не была фиалкой, даже в шестнадцать чаще я провоцировала Блэкфлая и никогда он – меня. Но сейчас почему-то все меняется. Не исключено, потому что он неуловимо отвечает на мой импульс. Я чувствую в нем… возможно, взаимное влечение… хотя это глупо. Но целовал же он меня в своей артефакторной? Это был поцелуй-наказание, но вдруг он не оставил равнодушной не только меня?

Боги! Мрак едва не убил меня пару часов назад. За нами гоняется весь МагСтраж Северных земель. Демоны рано или поздно захватят власть над его телом, почему же я вообще думаю про поцелуи? Это такой откат после сложного дня? Организм требует снять стресс сексом? Нет, такие мысли – это однозначно не то, что я хочу пускать в свою голову.

Я раскладываю по тарелкам мясо и овощи, думаю и понимаю, что Блэкфлай как хочет, а я взрослая девочка, которая до дрожи в руках желает выпить. У Дафны же должно быть вино?

Вино у Дафны находится. Причем выбор весьма богат и недурен. Оказывается, у нас совпадают алкогольные предпочтения. Я достаю бутылку красного, придирчиво изучаю сорта винограда и, убедившись, что они меня устраивают, наливаю себе в бокал, облизываясь от предвкушения.

– И даже меня не дождешься?

Голос Блэкфлая оказывается полной неожиданностью. Я подпрыгиваю, едва не ударяюсь лбом о ящик и чудом удерживаю в руках бутылку. Разлила бы вино, пришлось бы еще заниматься уборкой. Слишком много хозяйственных дел для одного дня.

– Зачем же так пугать! – возмущаюсь я, смутившись от своей неадекватной реакции на его появление.

– Я просто подошел, и все. Нальешь? – спрашивает он, кивнув в сторону бутылки.

– Конечно. – Я улыбаюсь, прогоняя неуместное волнение. Я стала слишком нервной. – Просто не знала, будешь ли ты пить после всего случившегося.

– После всего… – он делает ударение на последнем слове, – я бы предпочел и покрепче.

– У Дафны есть. У нее алкоголь на любой вкус. Хочешь, поищу что-нибудь?

Обыденный разговор снимает напряжение, и я готова продолжать его до бесконечности. Он простой и понятный.

– Не стоит. – Мрак мотает головой и усаживается на ближайший к нему стул. Он все еще испытывает слабость, но уже выглядит гораздо лучше. – Наши желания не всегда совпадают с нашими потребностями. Мне нужно сохранять подобие трезвого ума. Сейчас опасно терять контроль по любой причине. Поэтому красное вино – лучший выбор.

– Это точно, – соглашаюсь я. – Мне очень хочется жить. А со всеми твоими демонами я не справлюсь.

– Я научу тебя как, – говорит Блэкфлай обыденно, будто не предлагает себя убить. – Не думаешь же ты, что я не озаботился этим вопросом? Я долго изучал то, что со мной происходит, и нашел способ убить себя так, чтобы никто не пострадал и демоны оказались в Запретных землях. Ты должна быть готова, если случившееся сегодня повторится.

Я понимаю, что он говорит правильные и логичные вещи, но сердце болезненно сжимается. Я не готова его убить, хоть и не хочу признаваться в этом. Признание звучало бы как слабость. А слабость я ненавижу и в себе, и в других. Знаю, что стоит промолчать и не давить на больную мозоль, но, не удержавшись, все же шепчу:


– Так, может, мы их отправим в Запретные земли, а тебя оставим тут? Ты нам еще нужен.

– Вот такого способа я не нашел. – Мрак грустно усмехается, но смотрит на меня уверенно и прямо. Он сожалеет, что так получилось, но все равно уверен в том, что делает сейчас. – Я не терял надежды, думая, что рано или поздно отыщу такую возможность. Только сейчас не уверен, что на это хватит времени. Но, Дайана, я серьезно. Если я потеряю контроль, в следующий раз ты сделаешь все, как я скажу. Речь не только о тебе или обо мне, если дать волю чудовищам внутри меня, пострадает слишком много людей.

– Но тут нет ничего… твои наработки… – Я сглатываю, думая, как лучше сказать. – Там многое уничтожено. Впрочем, кому я вру… там почти все уничтожено. Мы не хотели, чтобы твои магические работы попали в руки МагСтража. Разбираться в том, что именно уничтожали, времени не было.

– Это не важно, я создал заклинание и помню его наизусть. Такие вещи я всегда храню в голове, но за остальное спасибо. Вы даже в такой ситуации оказались верны…

– Не все… – задумчиво заметила я. – Кто-то все же предал. А что касается заклинания, то я достала эш Грису черный свиток. Мы с… – Я запинаюсь, но почему-то решаю не упоминать Кэла. – Не важно с кем… в Южных землях в гробнице нашли жреца, который служил сохроном. Демоны не убрались из его тела даже после смерти. Этот свиток помог уничтожить умертвие и изгнать демонов в Запретные земли.

– Где этот свиток? – интересуется Блэкфлай.

– Думаю, уже у эш Гриса. Эль должен был передать, как только я сообщу о том, что мы в безопасности. Это очень плохо?

– Сейчас это не важно. Подозреваю, у меня получилось воссоздать именно то древнее заклинание или нечто похожее. Эффект тот же. Просто если бы свиток попал ко мне несколько лет назад, я бы не потратил столько времени даром. И возможно, смог бы придумать вариант, позволяющий избавиться от демонов, но сохранить себе жизнь. А может быть, такого способа в принципе нет. Ты выучишь это заклинание наизусть и, как только я буду представлять угрозу тебе или окружающим, прочитаешь его. Понятно, Дайана? – В голосе Блэкфлая звучит металл. Учитель не собирается давать мне выбор. – Только у тебя из всех моих учеников хватит духу и толку сделать все правильно.

– Как определить, что пора? – спрашиваю я. – Сегодня же ты пришел в себя. Как понять, что пути назад нет?

– Пути назад нет. Тут и понимать нечего. Давно нет, Дайана. Как только я превращусь в чудовище, не жди, что я стану собой. Хорошо? В свою очередь, я пообещаю, что буду себя контролировать. Сейчас уже проще. До… – Мрак морщится, не желая упоминать время, проведенное в МагСтраже. – Не составляло труда. Я надеюсь вернуться к тому состоянию. Просто нужно время. Сейчас самый опасный период. Неделя, может, две – и опасность минует. Но пока будь начеку.

– Я видела черную магию там, в карете, когда тебя ранили снежуры. Получается, уже тогда ты не очень хорошо себя контролировал?

– Магия – это не демоны, она не влияет на мое сознание, – пояснил Блэкфлай. – Она просто есть. Раньше демоны не могли управлять моим телом. Они просто… просто сидели, запертые внутри, я ощущал их как инородный предмет.

– Зачем ты это сделал?

– Я обязательно расскажу, Дайана, но сейчас слишком о многом надо поговорить, кроме ошибок, которые невозможно исправить. Сначала ты выучишь заклинание, потом мы решим, что делать дальше, и попробуем понять, кто и по какой причине меня сдал, а потом я расскажу тебе, как превратился в сохрон.

Блэкфлаю лучше. Я вижу это по его уверенным движениям, аппетиту и разговору. Он больше не морщится от боли при каждом неловком движении. Но, несмотря на это, я все же выдаю ему еще два зелья. Вообще, стоило бы сделать перерыв, но мы оба понимаем: сейчас лучше немного переборщить. Нужно как можно быстрее восстановить силы. Прежде всего чтобы не допустить ситуации, которая произошла сегодня с утра.

Мы пьем вино и вполне мило обсуждаем события, которые медленно уходят в прошлое. Берем початую бутылку и перемещаемся на диван в гостиную, где уютно потрескивает камин. Такой вечер тишины как нельзя кстати, но воспринимается как нечто нереальное. Сон. Слишком хороший и спокойный, чтобы быть правдой.

– Есть какие-нибудь мысли о том, кто тебя предал? – спрашиваю я, разглядывая, как вспыхивает рубиновыми бликами вино в бокале. На стекле отражается огонь камина.

– Честно? – Блэкфлай очень внимательно смотрит на меня и делает глоток вина. – Представления не имею.

Я хмыкаю и качаю головой. Исчерпывающий ответ. Я бы не сказала лучше. Я тоже до сих пор не знаю. Есть очень и очень смутные подозрения, пока еще даже не оформившиеся ни во что конкретное.

– Точнее, так… – задумчиво продолжает Мрак. Разговаривая даже больше с собой, а не со мной. – Я много думал и понял. Шанс был у любого. Вряд ли это сделала Дафна. И точно не ты. Не Маркус, его просто не было поблизости. Он давно уже не появлялся в Северных землях и вообще слабо представлял, чем мы живем и что у нас тут происходит.

– Почему не Дафна? – спрашиваю я, хотя в целом согласна с этим суждением. Я сама убрала ее из списка подозреваемых почти сразу же. – Исключая тот момент, что ей просто это невыгодно.

– Дафна знала обо мне раньше, – признается Мрак. – Подозревала – так точно. Хотела бы сдать – сдала бы раньше. Тут действовал тот, для кого документы в папке оказались откровением. Или эш Грис… сдал меня и поймал на крючок тебя. Получил, что хотел. Вполне в его духе.

– Слишком сложная схема. Не находишь?

– У него простых и не бывает. Я еще в МагСтраже думал о том, что… вдруг кому-то выгодно сделать из меня опасного для общества монстра? Я сейчас определенно опаснее, чем две недели назад.

– Думаешь, такой человек есть у тебя в замке? – Я усмехаюсь. – Я думаю, все проще…

– Проще? – Он вопросительно смотрит на меня, ожидая пояснений.

– Знаешь, почему я хотела сдать тебя МагСтражу, но не стала этого делать? Передумала, по сути, в последний момент. Даже спасать, видишь, кинулась.

– Просвети.

– Мне казалось правильным отдать тебя МагСтражу. Это не было попыткой отомстить, я не испытывала злости или ненависти. Я считала, что поступлю так, как должна. Если бы кто-то другой, не ты, выступал сохроном, я бы не задумываясь вызвала магстражей, чтобы обезопасить себя и окружающих.

– Согласен… справедливый мотив. – Блэкфлай кивает и доливает себе вино. Я замечаю его дрогнувшую руку. Проняло. Я и не сомневалась. – Почему же не стала?

– Увидела с Пушистенькой, нахлынула сентиментальность. Я всегда была слишком сентиментальна по отношению к тебе.

– Как и я к тебе… – неожиданно признается он тихим голосом, от которого по венам разливается тепло.

Но я мотаю головой, прогоняя опасное наваждение, и продолжаю:

– Но это не все. Я поняла, что ты единственный, кто может это контролировать. Сцена с Пушистенькой просто напомнила мне, что ты заботишься о своих питомцах. Не важно, они ходят на четырех лапах или на двух… ты не стал бы подвергать опасности детей, а значит, ситуация была под контролем. Поэтому я и не стала вмешиваться.

– То есть вот как ты воспринимаешь меня? – фыркает он неодобрительно. – Думаешь, вы для меня питомцы?

– А что, нет? Поверь, меня это не обижает. Я просто пытаюсь сказать, что кто-то, возможно, столь же принципиален, как я, но совсем не сентиментален. Может, кто-то не хотел сделать плохо тебе, а хотел обезопасить остальных? Кто-то недостаточно умный, чтобы понять: ты справлялся с ситуацией и лучше всех знал, что делать.

– Вы для меня больше чем питомцы… Но в остальном, пожалуй, я склонен согласиться с твоими догадками. И знаешь, мне стало чуть легче. Проще думать о том, что тебя сдали не из-за ненависти и зависти, а потому, что считали такой поступок правильным. Хотя недоверие все же печалит. Мне всегда казалось, что я воспитывал своих учеников так, чтобы они понимали: мне можно доверять.

– Ну, ты же в курсе, в данный момент доверие ни при чем. Ты подорвал его самим поступком, заставил сомневаться в себе. Кто-то мог подумать, что ты уже тогда стал другим.