Гринвич-парк

— Ваш?

Я и не заметила, что у моего шезлонга остановился какой-то мужчина. В руках у него игрушечный медведь. Должно быть, Сиенна обронила на песке.

— Спасибо. — Он не молод, но в достаточно хорошей форме. По-моему, я где-то его уже видела. Должно быть, в одном из баров на набережной. Таких, как он, здесь полно. Волосы с сильной проседью, мерцающие голубые глаза.

— Пустяки, — улыбается он. — Мы с вами где-то встречались? В «Бодженглзе», например? Или в «Коконат шэк»?

— В «Бодженглзе» возможно, — отвечаю я, кривя лицо в гримасе. — А в «Коконат шэк» я не хожу.

Он смеется, отводит глаза.

— Что ж, может быть, там еще увидимся.

— Может быть.

Я провожаю его взглядом. Когда он скрывается из виду, я лезу в сумку и вытаскиваю листок тонкой голубоватой бумаги. Это копия того письма, что Дэниэл послал Хелен. Слово в слово, заверил он меня. Я снова и снова перечитываю письмо, обдумываю каждую фразу. Представляю себя на месте Хелен. Чему бы здесь я поверила?

— А как же записки? — спросила я Дэниэла, когда мы говорили с ним последний раз. Он же сам сказал, что как-то вечером нашел одну в той книге, которую она читала. У нее не возникнет вопроса, о чем они? Он заявил, что это неважно, что записки ничего не доказывают, что она их не поймет. Наверное, он прав. Все минувшие годы она мало что понимала.

Я потягиваю коктейль через соломинку, пока в бокале не остаются лишь кубики льда. Солнце прячется за облаком, белый песок на пляже теряет яркость, приобретая серый цвет. Я рассчитывала, что к этому времени уже уеду. Близится сезон тропических циклонов. Оказывается, привести в исполнение свой план гораздо сложнее, чем я думала.

Выяснилось, что я не столь терпима, как ожидалось, к владельцам яхт, обычно красавцам с большими животами и волосатыми спинами. В их глазах читается, что здесь все на продажу — от потолочных вентиляторов и белых балконов до ромовых коктейлей и женщины, что пьет их.

Я смотрю на море, покручивая в руках обручальное кольцо. Дэниэл его ненавидел, иногда прямо зубами стаскивал с пальца. Это он и имел в виду в той дурацкой записке, что лежала в шкафчике ванной, в конверте, в котором он преподнес мне серебряное ожерелье. К черту твое обручальное кольцо. Ты — моя. Ну а Хелен, как всегда, увидеть увидела, но ничего не поняла. Она думала, что подвеска — это собачка. А это был волк. От моего Волка. А я была его Красной Шапочкой.

Все ошибки, все промахи — его. Какого черта писать записки, если их могут случайно увидеть посторонние? Зачем было дарить мне это проклятое ожерелье? Вот теперь и расплачивается.

Теплый дождик начинает зыбить поверхность воды. На берегу люди закрывают пляжные зонтики, сворачивают навесы кафе. Вивьен возвращается с Сиенной, обернутой в ее полотенце радужных цветов. Мы идем в дом, где Вивьен сажает Сиенну на высокий детский стульчик. Я целую дочь в макушку и бегу наверх принимать ванну. Ложусь в горячую воду, наливаю в нее масло для ванны, что привезла из дома, и наблюдаю, как на ее поверхности собираются золотистые шарики. Закрываю глаза, вдыхая древесный аромат. Розмарин улучшает память, прочитала я где-то. Запах розмарина разливается по комнате, унося меня на родину. На Мейз-Хилл. В наш дом, что стоял в парке.





* * *


Когда мы с Рори поселились там, наши с Дэниэлом любовные отношения возобновились. Это получилось само собой. Я размышляю о тех строках в письме, в которых он сказал, что думал обо мне даже тогда, когда занимался сексом с ней. Это признание вряд ли предназначалось для бедняжки Хелен. Нет, оно было адресовано мне.

Конечно, это было неправильно. И конечно же, то была мольба. Меня всегда возбуждало то, как он жаждал меня, возбуждало выражение его глаз, когда я одаривала его ласками, ласками, о каких он прежде и мечтать не смел. Я провоцировала его на поступки, на которые он сам, как ему казалось, никогда бы не решился, был не способен. Наверное, в каком-то смысле, меня возбуждала его невинность. Как ни странно это звучит. Ведь теперь он оказался за решеткой.

Дэниэла мучило чувство вины, он тысячу раз порывался положить конец нашим отношениям. Но воли у него никакой. Что бы я ни делала, он всегда ко мне возвращался. Конечно, эти его терзания утомляли. Ему следовали жениться на ком-то, подобном Рори — на какой-нибудь распутнице. Рори мне изменял не только с Лайзой. Я уверена, он был бы не прочь и с Рейчел потрахаться, если б представился шанс. Но Рейчел, надо отдать ей должное, на мелочи не распылялась. Поставила перед собой цель и шла к ней напролом. Что обычно свойственно женщинам.

Ричард изначально планировал подключить Дэниэла к управлению «Хаверстоком». Старик всегда знал, что Рори не обладает ни талантом, ни усердием. К сожалению, по милости своей чокнутой жены, однажды резко свернувшей на разделительную полосу на скорости девяносто миль в час, он ушел в мир иной прежде, чем успел урегулировать вопрос о преемственности. Но как только его не стало, я убедила Рори, что ему выгодно сделать Дэниэла своим партнером, чтобы переложить на его плечи большую часть работы по управлению компанией.

Рори носил славное имя своей семьи, в которой его поколение было обделено талантом. Ему всегда требовалась поддержка других людей, чьи идеи он крал, а плоды труда присваивал. И Дэниэл пришелся как нельзя кстати. Ему было плевать, что Рори его использует. Он просто хотел быть поближе ко мне. Готов был делать все, что бы я ни сказала.

Вдоволь понежившись в ванной, я заворачиваюсь в полотенце. В доме тишина: Сиенна, должно быть, спит. Мягко ступая, я спускаюсь в детскую. Вивьен оставила окно приоткрытым. До меня доносится рокот прибоя. Пахнет свежим бельем, ароматами острова. Я шире распахиваю окно. Все остальные звуки тонут в шуме моря. Я закрываю глаза, вдыхаю полной грудью, пытаясь наполнить легкие буйством водной стихии. Дэниэл любил заниматься со мной сексом в моей студии, где темноту разбавляли лишь оранжевое сияние раскаленного обогревателя и красный свет фотолаборатории. Но сама я всегда предпочитала предаваться любви под открытым небом, на природе — на земле, у сырых стен. Холода я не чувствую. Он обожал мое тело, мой влажный запах, дух леса в моих волосах. Мы думали, что умнее других, никогда не перезванивались, не переписывались по электронной почте — запросто можно спалиться. Но потом он начал оставлять для меня записки — в таких местах, куда, как он считал, никто не заглянет. Разумеется, он не принял в расчет Хелен.

Я закрываю окно, проверяю кроватку Сиенны. Вивьен перестелила ее постель, перевязала бантики по краям мягких внутрикроватных бортиков, надела малышке чистую пижамку. Я смотрю на спящую дочь. Она лежит на спине, раскинув в стороны ручки. Она всегда спит в такой позе — в форме звезды, будто ее ударила молния. Я ласково обдуваю ее личико — носик, щечки, точеный лобик. Она шевелится во сне, сопит, ее реснички трепещут. Я целую дочь в головку и ухожу, притворяя за собой дверь.

После того, как наш роман с Дэниэлом возобновился, я впервые начала уставать от Рори. Дэниэл, я знала, никогда не стал бы от меня гулять, в отличие от Рори, связавшегося со своей чертовой секретаршей. Дэниэл, я знала, пойдет на все ради меня. Это дарило ощущение собственной всесильности. А когда выяснилось, что я ношу под сердцем его ребенка, моя уверенность окрепла. Мы должны оставить их. Рори и Хелен. Должны начать новую жизнь, с нашим ребенком.

Дэниэл тоже этого хотел, но существовали определенные сложности. Естественно, нам требовались деньги. Он не был слеп. Понимал, с кем имеет дело. Понимал, что я привыкла к той жизни, какую обеспечил мне Рори, что для меня это важно. Сам он дать мне этого не мог. Во всяком случае, без помощи Хелен. Все его деньги принадлежали ей, и их главным источником был ее дом. Он никак не мог бы завладеть ими. Если только не уговорил бы Хелен перезаложить дом. А она на это никогда бы не согласилась. Однако существовали и обходные пути.

Справить фальшивый паспорт оказалось не трудно. Главное знать, к кому обратиться. Есть такие места, где можно встретить полезных людей, умеющих решать подобные проблемы. Я нашла одного типа, который свел нас с нужным человеком. Мы встретились с ним в туннеле. Через три месяца паспорт был готов. Личные данные Хелен, мое лицо.

Для прикрытия нам нужно было затеять нечто вроде реконструкции дома. Дэниэлу удалось запустить проект под честное слово. Люди доверяли компании «Хаверсток»: прежде не было случая, чтобы она не выполняла своих обязательств. Но платить за это мы не собирались — таков был план. Да и кто вообще станет тратить на ремонт почти четыре миллиона фунтов? Разумеется, кредитора мы подобрали полулегального, но вознаграждение они получили, и казалось, все идет по плану. Как только деньги поступят, переведем за рубеж и их, и то, что получится урвать из «Хаверстока». Рори занят Лайзой, ему не до счетов. Он не обратит внимания на то, что денежные средства компании утекают, растворяются в воздухе Каймановых островов.

Все вроде бы складывалось. Нам просто требовалось чуть больше времени. Когда Хелен объявила, что она опять беременна, поначалу я даже не обеспокоилась. Это они проходили неоднократно. Я не сомневалась, что своего нынешнего ребенка она тоже потеряет, как и предыдущих. Они с Дэниэлом были обречены на бездетность.

Однако в этот раз мои ожидания не оправдывались. Живот у нее рос, округлялся. Я упрекала Дэниэла: зачем же он говорил мне, что она не способна выносить ребенка? В конце концов я уже смотреть не могла на ее толстый живот. А она словно дразнила меня, по-хозяйски располагаясь за столом на моей кухне, качаясь в моем гамаке.

Бывали моменты, когда меня снедала тревога. Дэниэл уверял, что ничего не изменилось, что он готов бросить жену. Но раз или два я замечала, что он колеблется. Хелен рассказала мне про УЗИ, про крохотную ручку, в сине-черных тонах мерцавшую на экране. Про то, как Дэниэл разрыдался, когда медсестра сказала, что ребеночек машет ему. Он воспринял это как призыв. Словно эта ручонка тянулась к нему, умоляя не уезжать. Дэниэл потом сам признался мне в этом. Он уже начинал любить своего ребенка, своего сына. Я теряла над ним контроль.

А потом и все остальное разладилось. Дэниэл стал платить за ремонтные работы — брал все больше и больше денег из нашего общего капитала для побега. Я возмущалась — да как же так, мы ведь не собирались на самом деле что-то реконструировать… Почему нельзя сказать, что проект застопорился? Но Хелен постоянно его теребила, спрашивая, почему не видно никаких подвижек. Мое терпение тоже было на исходе. Я хотела знать, когда мы получим три миллиона и наконец-то уедем. Я даже потребовала от Дэниэла, чтобы он вытащил деньги из компании, если иначе не выходит. Рори даже не заметит. Когда он обнаружил, что все финансовые активы «Хаверстока» переведены на Каймановы острова, Дэниэл ему объяснил — это сделано в целях оптимизации налогообложения. И Рори ему поверил. Однако рано или поздно обман вскроется. Я знала, что часики тикают.

Ситуация еще больше ухудшилась после посещения ночного клуба однажды вечером, где мы неожиданно столкнулись с Рейчел. Имени ее мы тогда не знали. Для нас она была просто девушка из эллинга. Мы с Дэниэлом в клубе оказались лишь потому, что туда нас притащил Рори. Он хотел с нашей помощью попытаться околдовать паршивого заказчика. Не повезло так не повезло.

Увидев ее, Дэниэл побледнел как полотно. Пришел в ужас. Я сразу поняла, как мне быть. «Простите, — певучим голосом произнесла я. — Вы нас с кем-то спутали. Я понятия не имею, о чем идет речь. Извините». Однако Дэниэлу не хватило самообладания. Он вступил с ней в диалог. А когда пытаешься договориться с такими людьми, считай, что ты проиграл.

Я возвращаюсь в свою комнату, усаживаюсь за туалетный столик, укладываю волосы. Вивьен, я слышу, загружает стиральную машину, прибирается в ванной. Я беру темные тени, красную помаду. Наложив ее на нижнюю губу, я вздрагиваю при виде собственного отражения. На память сразу приходят другие алые губы и угольно-черные веки, за которыми пустота. Я вытираю рот.

Дэниэл сказал мне, что он все уладил. Но, конечно же, ничего он не уладил. Совсем ничего. Лишь когда она явилась ко мне в студию, выяснилось, что он мне солгал, что она от нас не отстала. И я попыталась с ней договориться. Но она и слышать ничего не желала. Даже не представилась. Сказала, мне не обязательно знать ее имя. Я просто должна знать то, что известно ей. О нас.


Тогда-то я и поняла, насколько все серьезно. Она слонялась вокруг наших домов, моего и Дэниэла. Читала наши странички в соцсетях. Так и узнала, что я записалась на те же курсы для беременных, что и Хелен. В одном сообщении о курсах Хелен разместила ссылку на меня. А однажды вечером выследила нас с Дэниэлом в Гринвич-парке. Фотографии темноватые, сказала она но у нее есть аудиозапись. Даже включила ее. Прослушав половину, я велела ей выключить. Она знала все.

Я спросила у нее, сколько ей нужно денег. Но она в ответ лишь рассмеялась. Сказала, что мы оба ее не слышим. Плевать ей на деньги, по большому счету. Хотя лишними они не будут. Ей нужна справедливость. Она хочет, чтобы мы рассказали правду.

Она уселась в мое кресло, положила руку на свой нелепый живот.

«Теперь мне понятно, — сказала она, — почему вы тогда промолчали. Хотели скрыть от всех, что вы трахаетесь. Хреново будет, да, если теперь все узнают? А еще выяснится и то, что вы и теперь крутите шашни за ее спиной. Готова поспорить, что ребенок твой тоже от него, да?»

Я все еще не особенно беспокоилась.

А потом она достала из своей сумки документы. Но и тогда я не сообразила, что она и Рейчел, девушка, что подружилась с Хелен на курсах для будущих родителей, — одно и то же лицо. Что это именно она является домой к Хелен под разными предлогами — якобы для того, чтобы вместе пообедать или просто поболтать, — и вынюхивает про нас. Она украла ноутбук Дэниэла, вычислила его пароль, поинтересовавшись у Хелен, за какую футбольную команду он болеет. Мужчины… до чего же они глупы. Ну а узнав пароль, она, разумеется, узнала и про все остальное. И разложила передо мной весь собранный компромат на столе в моей студии. Закладную. Квитанции о переводе денег. Авиабилеты, данные о банковских счетах. Она знала все. Знала, куда мы уезжаем. Ей был известен весь наш план.

Я поставила в известность Дэниэла. Он рассвирепел. Сорвался. Особенно лопухнулся, когда стал душить ее в туннеле. Отдаю ей должное, я не ожидала, что она не испугается. И в тот же день заявится к нему домой. Зная, что Хелен ее впустит.

В общем, как сложилось, так сложилось. Мне было очевидно: она не остановится. Тогда я и поняла, что нам придется сделать две вещи. Избавиться от нее. И выставить другого виновником ее исчезновения.

Вторую часть плана привести в исполнение было не трудно. Дэниэл так и так всегда снимал для Рейчел наличные от имени Рори, под паролем Рори заходил на сайт, с которого переводил ей деньги. Обычная предосторожность. Чтобы обезопасить себя от лишних вопросов по этому поводу.

Мне известны все пароли Рори: он не менял их со времен учебы в университете. Я сообщила их Дэниэлу, а он уж распорядился ими как надо. Когда мы поняли, что нам нужен козел отпущения, выбор, естественно, пал на Рори. А что, самая подходящая кандидатура. Ведь уже и так получалось, что это он снимал со счетов компании крупные суммы наличности, которые передавал Рейчел в безлюдных уголках, куда пробирался тайком. Оставалось только придумать для него мотив. И если удастся обставить дело так, что Рейчел шантажировала Рори в связи с его любовными похождениями на стороне, мы останемся вне подозрения.

Прячась в тени, я дождалась, когда они с Лайзой вышли из захудалого отельчика, и сфотографировала их на парковке. В каком-то смысле это было даже забавно. Письма по электронной почте я тоже, естественно, посылала с адреса, оформленного на Рейчел. И я была уверена, что она не откажется надеть то откровенное модное платье красного цвета, которое я оставила в ее комнате. От Рейчел требовалось одно: до смерти напугать Рори. Убедить его в том, что это она стоит за снимками, письмами и угрозами сообщить мне про его связь с Лайзой. Жаль только, что мне плохо было видно его лицо, когда он вскрыл конверт.

Без ложной скромности скажу, что с моей стороны это был ловкий ход. Я послала фотографии в том самом конверте, который Рейчел оставила на столе в моей студии. В конверте с ее готовыми отпечатками пальцев. Своих я на него не посадила — брала в руки очень аккуратно, предварительно надев резиновые перчатки, в которых обычно работала в своей фотолаборатории. Заодно позаботилась о том, чтобы моя история поиска в Интернете — посещение дебильных сайтов в «Гугле» с целью подобрать толкового частного детектива и надежные отслеживающие устройства — свидетельствовала о том, что я, обманутая безгрешная жена, подозревала Рори в измене.

Последнее письмо, что было послано ему по электронной почте, стало завершающим штрихом. В нем содержалось требование вручить Рейчел большую сумму наличными на вечеринке у Хелен в Ночь костров. Конечно, Рори пошел в банк и снял деньги. Для нее. Взял с собой на вечеринку, придумал для меня дурацкое объяснение того, зачем он идет в гости со спортивной сумкой. Представляю, какое у нее было бы лицо, когда он вручил бы ей пятьдесят кусков — пятьдесят кусков, которые она не просила. Вот была бы хохма. Но, разумеется, до этого момента она не дожила.

Для себя я выбрала длинное черное платье с глубоким вырезом. Обручальное кольцо и то, что Рори подарил мне на помолвку, я сняла и кинула в серебряную тарелочку на моем туалетном столике. Шею оставила голой, надела серьги, что Рори купил мне на первую годовщину нашей свадьбы. «Считается, что свадьба эта бумажная, — прошептал он мне на ухо, — но я подумал, что ты предпочла бы бриллианты».

Когда Рори арестовали, я решила, что будет так, как мы замыслили, что наш план удался. До этого временами я сомневалась в успехе. Следствие продвигалось медленно. Дэниэлу пришлось с загородного таксофона позвонить в полицию и, не представившись, немного ей помочь — натолкнуть на верный ход. И стоило полиции прийти с обыском в офис компании, они сразу обнаружили полный набор улик. Компрометирующие фотографии, квитанции о снятии денег со счета, письма в почте на его компьютере. Я была уверена, что даже если это почему-то их не убедит, то после допроса Рори они поймут: он что-то скрывает. Подумают, что он лжет. Сочтут его виновным. Но в этом как раз и состояла вся прелесть: он действительно лгал, он был виновен.

Правда, не в убийстве. Поручить это Дэниэлу я не могла. У него не хватило бы духу. Ему я велела подготовить раствор, нейтрализовать Рори с Хелен и в остальном положиться на меня.

Это как раз оказалось легче легкого. Чарли, пообщавшись с Рейчел, пошел в сад курить и искать Кэти. Ну а я поспешила использовать представившуюся возможность. Сказала Рейчел, что мы приняли решение и готовы пойти в полицию, рассказать всю правду о том, что с ней случилось. Только прежде мне надо с ней кое-что быстренько обсудить. Я предложила, чтобы мы вместе спустились в подвал, где нам никто не помешает. Я не была уверена, что она заглотит наживку, и позаботилась о том, чтобы поблизости никого не было — на тот случай, если придется загонять ее туда силком. Но она согласилась: радостно засеменила вниз, покорная, как ягненок. И лишь когда я плотно закрыла дверь, она, видимо, поняла, что ее ждет, зашевелила красными губами, раскрывая рот, который я тотчас же зажала одной рукой. В другой я держала кирпич. От удара она отлетела на стропила, голова ее треснула, как арбуз. В следующую минуту она уже лежала у подножия лестницы. Шея ее была повернута под каким-то чудны́м углом, глаза широко распахнуты, словно ей самой не верилось, что она мертва. Под ней, будто красный плащ, расплывалась алая лужа крови.

Как мы и планировали, спустя несколько минут Дэниэл привел в подвал Рори под тем предлогом, что он хочет показать ему результаты строительных работ. Мы мыслили так: Дэниэл изобразит потрясение, пригрозит, что сдаст меня полиции, а Рори встанет на мою защиту. Не думаю, что ему пришлось очень сильно притворяться, когда он увидел ее.

Я принялась лопотать о том, что это несчастный случай, что она набросилась на меня, что я вовсе не хотела слишком резко ее отталкивать, что она сама упала. Затем настал звездный час Дэниэла. Я не сомневалась, что он убедительно сыграет свою роль, заставив Рори поверить, будто он намерен заявить на меня в полицию. По опыту я знала, что его притворный порыв поступить по совести подозрений не вызовет. Некогда в Кембридже он готов был испортить жизнь и себе, и мне лишь потому, что некая глупая девица, с которой мы даже не были знакомы, заявилась без приглашения на вечеринку, до бесчувствия упилась водкой, а потом передумала заниматься сексом.

Мы, конечно, испытывали судьбу, но риск был оправдан. Едва Дэниэл стал угрожать мне полицией, а я затряслась, зарыдала и все прочее, Рори, как я и предполагала, кинулся меня защищать, сам стал искать выход из создавшегося положения. Незастывший цемент уже начал делать свое дело, постепенно засасывая тело. Вот уже и руки Рейчел исчезли из виду. Идеальное решение.

— Дэниэл, — произнес Рори, — давай успокоимся, ладно? Просто подумаем, как быть.

Конечно, мы знали, о чем он думает, имея при себе спортивную сумку с пятьюдесятью штуками. Он не больше нашего хотел вовлекать в эту историю полицию. Исчезновение Рейчел решало и его проблему тоже. Оставалось лишь несколько раз подтолкнуть ее в глубь серой массы, и он будет избавлен от шантажистки. Она уйдет из его жизни, да и из нашей тоже, навсегда. Назад она не вернется. Оттуда не возвращаются.

В общем, пока мальчики занимались трупом, я позаботилась о Хелен. Как-то она говорила мне, что в юности принимала антидепрессанты, но потом отказалась от них, когда у нее начали возникать приступы затемнения сознания. Теперь, задним числом, я понимаю, что глупо было обращаться к Чарли, просить, чтобы он достал психотропы. Горе он, а не наркодилер. Чарли ответил категорическим отказом, а я, получается, себя выдала. Самое противное, что на вечеринке у Хелен я заглянула в шкафчик ее ванной и обнаружила там кучу бензодиазепинов — должно быть, остались с той поры, когда ее мучили тяжелые депрессивные состояния, как Сильвию Плат[20]. Как же я хохотала, ссыпая таблетки в свой клатч: в кои-то веки это я рылась в ее шкафах. Выйдя из ванной, я наткнулась на Кэти. Но та была пьяна, толком ничего не заметила.

Пожалуй, я переборщила с дозой. Немного подсыпала ей в воду, немного — в бокал с безалкогольным напитком. И очень много в ту последнюю чашку чая. Препарат подействовал. Почти все события вечера стерлись из памяти Хелен. А все остальные гости были сильно во хмелю. В общем, я знала, что, напоив психотропами Хелен, а заодно и Кэти (я растворила пару таблеток в унылой кастрюле с глинтвейном, который, кроме нее, никто не пил), я нейтрализовала самых надежных свидетелей. Среди остальных гостей таковых не найдется.

На следующий день Дэниэл, якобы совершая пробежку, объявился на нашей стороне парка, у ворот. Увидев его в окно, я вышла к нему. Он сообщил, что Хелен очень волнуется. И мы отправили ей сообщение с телефона Рейчел в отвратном пластиковом чехле. И Хелен вроде бы успокоилась. Почему бы Рейчел не вернуться к матери? Хелен решила, что эпопея с Рейчел благополучно завершилась. Мы тоже так думали. Предосторожности ради я заказала туристический тур, чтобы меня не было в стране, если вдруг полиция начнет задавать вопросы. Но Дэниэл был уверен, что я вне подозрений, что все улики, как мы и рассчитывали, указывают на Рори. Что меня никто не ищет. Мы сочли, что мне неопасно вернуться домой на время родов. А после мы вместе уедем.

Однако как только Хелен обнаружила то пятно, игра была окончена. Я велела Дэниэлу не реагировать на ее сообщение, а мчаться ко мне в студию с паспортами, справкой от моего гинеколога, в которой указаны ложные сроки беременности и предстоящих родов, и всеми наличными деньгами, какими удастся завладеть. Мы отправимся за границу, урвем все что можно от компании и начнем новую жизнь. Но он зачем-то ввязался в конфронтацию и в итоге сам себя загубил. Вот что ему мешало оставить ее дома, сказав, что он вызывает «Скорую»? Куда бы она побежала за помощью, если у нее начались роды? В этом вся проблема Дэниэла. Никакого воображения.

А потом еще и Кэти появилась, стала что-то вынюхивать. Какой бес в него вселился, что он потащил ее на крышу? Этого, наверное, я никогда не узнаю. Из такой передряги уж точно не выпутаться. Отмазаться он бы никак не смог. Особенно после того, как его взял с поличным тот придурошный детектив, ее знакомый, возникший непонятно откуда. Я не могла позволить, чтобы мое имя каким-то боком впуталось в эту историю. Это было бы безумием. Дэниэла долго убеждать не пришлось. Мощный действующий фактор — любовь. А также обещание, что его ждет благоденствие — пляж, деньги, райская жизнь, когда он выйдет на свободу.

Мы обсудили нашу легенду и строго ее придерживались. Рори тоже. К тому времени он был рад сказать что угодно, лишь бы не угодить в тюрьму. В конце концов он, конечно, сообразил, что его обставили по всем фронтам. И, конечно, разозлился. Но разве у него был выбор? Развели нас быстро. Как ни странно, по условиям бракоразводного процесса я получила больше, чем ожидала.

Перед уходом я снова беру письмо Дэниэла к Хелен. И что это было, в конце? Попытка придать достоверности своему рассказу, оправдаться перед самим собой, убедить Хелен, что он не законченный мерзавец? Не знаю. Думаю, в глубине души он верит, что любит своего сына. Надеюсь, однажды она позволит ему увидеть его. Мою дочь он не увидит никогда.

К тому времени, когда Дэниэл осознает всю правду, я давно уже скроюсь с его горизонта. Пока он верит, что я его жду, он будет молчать. К сожалению, досталось нам гораздо меньше того, на что мы рассчитывали. Отдел по борьбе с мошенничеством отменил операцию по переоформлению закладной: этот бестолковый Брайан, черт бы его побрал, в последний момент аннулировал договор. Дом остался за Хелен.

В общем, в итоге мой капитал состоит из того, что нам удалось выцедить из компании — меньше миллиона, а также денег, доставшихся мне от Рори при разводе, и тех мелких крох, которые удалось выручить за свои работы в последние месяцы. Этого недостаточно, Дэниэл, недостаточно. Этих денег хватит ненадолго. А у нас с Сиенной более грандиозные планы.

Я задерживаюсь на лестничной площадке, надевая туфли на высоких шпильках. Вивьен на кухне разогревает в микроволновке свой ужин, готовясь провести вечер в компании участников телешоу «Холостячка».

— Чудесного вам вечера, мисс Серена, — улыбается она, вытирая руки о скатерть.

— Вы — просто ангел, — с улыбкой отвечаю я. — Будьте как дома. Меня не ждите, вернусь поздно.

Вечерний воздух в тропиках ласкает, как мягкий поцелуй. Я направляюсь в «Бодженглз» на набережной. Пальмы, широкая подъездная аллея. Над головой вращаются потолочные вентиляторы, на столиках мерцают свечи с благовониями. Полированная барная стойка цвета ракушек.

Я иду в бар, сажусь за стойку. Ловлю свое отражение в зеркале. Неплохо потрудилась над своей внешностью. Оглядываюсь вокруг. Я знаю, что ищу. Их выдают детали. Дорогие топ-сайдеры, логотип на ключе от машины. Большинство из них невыносимы. Но мне нужен всего один.

А потом я замечаю его. Коротко остриженные волосы с сильной проседью, крепкие плечи. Тот мужчина с пляжа. Он оборачивается. Видно, что недавно он играл в гольф. Свитер с узором в фиолетово-зеленых тонах. Придется заняться его гардеробом. Но это ничего.

— А, это вы. Привет.