Гринвич-парк

В первое мгновение я не могу сообразить, кто такая Салли. Потом вспоминаю. Моя соседка из квартиры этажом ниже. Она кормит моего кота Сокса, пока я нахожусь в Кембридже.

— Салли? Привет. Что-то случилось? С Соксом? — У меня сводит живот. Я мысленно слышу визг шин. Представляю лихачей, ради развлечения гоняющих по ночам по Дартмут-Парк-роуд. Лужу крови на дороге.

— С Соксом все нормально, — отвечает она и явно медлит. В трубке слышится лишь тихое шипение. — Просто… м-м… пришли двое полицейских.

— Полиция? По мою душу?

— Да, — подтверждает она и прокашливается. — Они говорят, пропала какая-то девушка… какая-то Рейчел?

— Рейчел? — хмурюсь я.

— Они… э…

На другом конце линии где-то в глубине мужской голос что-то говорит отрывистым раздраженным тоном. Салли тихо отвечает ему, потом прочищает горло:

— Они спрашивают, когда вы вернетесь.





Хелен




Они сидят за кухонным столом. Высокий полицейский, приподняв галстук на рубашке, длинными пальцами достает из нагрудного кармана ручку. Я чувствую, как тошнота усиливается, внизу живота тянет.

— Выпьете что-нибудь горячее? — предлагаю я, кашлянув. — Я как раз готовлю латте.

Полицейские пропускают мое предложение мимо ушей. Я решаю все равно приготовить кофе. Мне кажется, что это важно. Я должна зарекомендовать себя правдивым свидетелем, готовым помочь следствию, респектабельной хозяйкой дома. Должна показать, что я на их стороне.

— Рейчел пропала без вести, — объясняет сержант Митр. — С нами связались ее родные, они обеспокоены. Мы пытаемся установить ее местонахождение.

— О! Понятно.

Мой голос дрожит. Этого еще не хватало, думаю я.

Я сосредоточиваюсь на горячем молоке, трясущимися руками держа кувшин под углом. Уверена, они будут рады выпить хороший кофе. Ведь им более привычны кофе из торговых автоматов, приемные со светодиодным освещением, чайники общего пользования с коростой накипи внутри. Или дома преступников, где, полагаю, никто не предложит им даже воды. Когда я пытаюсь представить такие места, воображение рисует мне стандартную картину. Муниципальные квартиры с кирпичными балконами, ряды мусорных контейнеров на колесиках, стены с антивандальным покрытием. Таблички с надписью: «Игры с мячом запрещены». Такое жилье я видела только снаружи.

— Вы сказали, что Рейчел жила у вас?

Я чувствую их взгляды на своем лице. У меня возникает странное ощущение, будто земля ушла из-под ног, будто я вовсе не в своей кухне, а плыву по воле волн в бескрайнем море, и меня уносит все дальше и дальше от берега.

— Да, она жила здесь, — в конце концов подтверждаю я. Рука, в которой я держу металлический кувшин, дрожит, и тот вибрирует, задевая кофеварку. — Всего пару недель, — добавляю я, опускаю кувшин на рабочий стол и вытираю увлажнившиеся ладони о джинсы.

— Откуда вы ее знаете?

— Мы недавно познакомились, — отвечаю я, вздыхая. — На перинатальных курсах.

— На перинатальных курсах?

— Да.

— Понятно.

Судя по лицу сержанта Митра, такого ответа он никак не ожидал.

Я ставлю чашки с кофе перед полицейскими. Сержант Митр благодарит меня, его коллега — нет.

— Так чем я могу вам помочь? — Стараясь казаться беззаботной, я медленно опускаюсь на стул. — С Рейчел ничего не случилось? Вы сказали, она пропала… Надеюсь, она не в беде? — как бы невзначай спрашиваю я.

— Мы просто хотим выяснить, где она, — отвечает сержант Митр. — Простите, миссис Торп, вы сказали, что познакомились с мисс Вэллс на перинатальных курсах?

— Да, так и есть.

— Зачем мисс Вэллс приходила на перинатальные курсы?

Я в недоумении. Отвечаю, переводя взгляд с одного полицейского на другого:

— Потому что она беременна.

Они переглядываются.


— Вы в этом уверены, миссис Торп? — уточняет сержант Митр.

— Конечно. Мы вместе посещали занятия для будущих мам.

Полицейские снова смотрят друг на друга, что-то записывают. Вообще, они пишут очень много. Задают новые вопросы. На каком она месяце? В какой больнице собирается рожать. Я пытаюсь вспомнить хоть какие-то подробности. Они что, не могут получить доступ к ее медицинской карте?

— Миссис Торп, когда вы в последний раз видели Рейчел?

— В тот вечер, когда мы здесь устроили празднество с костром. — Я умолкаю, прикидывая. — Пятого. Пятого ноября, конечно.

— Та-ак.

Сержант Митр опускает глаза в свой блокнот, что-то черкает в нем, зажав в длинных бледных пальцах черную ручку.

Инициатива переходит к констеблю Роббин. Говорит она чуть громче, чем в том есть необходимость. Ее тон заставляет меня сесть ровнее.

— Перед тем как уйти… Рейчел сообщила, куда она направляется?

— Нет… — качаю я головой. — Она ушла без предупреждения. То есть она уведомила нас, что скоро покинет наш дом, где-то в середине ноября. Сказала, что нашла жилье. — Полицейские это записали. — Но нет, мы не знали, что она уйдет в тот вечер. На следующее утро мы проснулись, а ее уже нет.

— Вам известно, где находится это ее новое жилье?

— Она не сообщила, — бормочу я. — Простите.

— И вы не знаете, почему она покинула вас столь внезапно? — Констебль Роббин склоняет набок голову, выгибает тонкие брови. Ее взгляд прикован к моему лицу. Мне не хватает воздуха, пересохший отяжелевший язык словно прилип к небу.

— Нет, не знаю.

— Может, она поссорилась с кем-то на этой вашей вечеринке? Ничего такого не было?

У меня учащается пульс, лицо горит. Не раздумывая, я мотаю головой:

— Нет.

— И вас это не смутило? То, что она пропала столь внезапно, не сообщив вам, почему и куда она уходит?

— Нет, смутило, конечно, — отвечаю я, чувствуя, как у меня опять пылают щеки. — Я отправила ей SMS. Хотела убедиться, что с ней все хорошо. И она ответила, фактически сразу. Написала, что едет к маме. Так… сейчас найду ее сообщение, — говорю я, включая свой телефон.

Порывшись в телефоне, я вывожу на экран сообщение, которое Рейчел прислала мне на следующий день после вечеринки, показываю его сержанту Митру. Рассчитываю, что он обрадуется, поблагодарит меня за уделенное им время, скажет, что позвонит ее маме, и извинится за то, что они отвлекли меня. Однако атмосфера за столом меняется. Полицейские читают сообщение Рейчел. Снова переглядываются.

— Значит, ее там нет? — спрашиваю я. — У мамы?

Констебль Роббин закрывает блокнот, чуть подается вперед всем телом.

— Миссис Торп, что она имела в виду, говоря, что сожалеет по поводу минувшего вечера?

— Не… не знаю, — моргаю я.

— Не знаете?

— Ну, мы немного повздорили. Не так чтобы очень.

Роббин пристально смотрит на меня.

— Вы вроде бы говорили, что никаких ссор не было.

Я постукиваю ногой под столом, стул подо мной чуть подрагивает.

— Не было, — с запинкой отвечаю я. — Мы не ссорились. Я не так выразилась.

Усилием воли я заставляю себя остановиться, поставить ногу полной стопой на пол. Хоть бы Дэниэл пришел. Он сказал, что просто пробежится. А его нет уже целую вечность.

— Послушайте… втроем нам было не совсем комфортно. Мы, бывало… раздражались друг на друга. В тот вечер я сказала, что… ей, пожалуй, пора и честь знать.

— И в вашем понимании это не ссора?

Сержант Митр смотрит на констебля Роббин. Опускает глаза на свою вдруг затрещавшую рацию. Даже не верится, что это происходит на самом деле, думаю я. В нашей кухне спокойным воскресным вечером гудит стиральная машина, мимо едет автомобиль, соседская девчонка бездарно бренчит на пианино — что-то разучивает.

Сержант Митр наклоняется ко мне.

— Миссис Торп, вы не против, если мы сегодня заберем ваш телефон?

— Мой телефон? — Я озадаченно смотрю на него. — Зачем?

— С его помощью мы проанализируем ситуацию. Попробуем установить местонахождение мисс Вэллс. Убедимся, что она в безопасности.