Гремучий ручей

– Женщины. Ее зовут Зоя Куликова. Она из села Видово, я ее знаю. Знала…

– И что с этим… телом? – Деймос сунулся к хозяйке за лаской, но она неожиданно резко оттолкнула его от себя. Пес поджал хвост, отступил.

– У него… У нее сломана шея и разорвано горло. Ефим считает, что на женщину могла напасть рысь.

– А что считаете вы, фрау Хельга?

Старуха приблизилась, заглянула Ольге в глаза. Вернее, попыталась заглянуть, но отступила.

– Я не знаю, способно ли животное вроде рыси сломать человеку шею. – спокойно проговорила Ольга. – Я знаю лишь одно – эта несчастная до сих пор в парке, мы оставили ее там.

– А следы? – Кофе убежал, а старуха этого даже не заметила. Она о чем-то сосредоточенно размышляла. – Там были какие-нибудь следы?

– Всю ночь шел снег. Если следы и были, то их замело. Мы ничего не нашли.

Ничего и никого. Вот только откуда тогда это зудящее чувство, что за ними наблюдали?

– Ждите! – велела фрау Ирма. – Мне нужно сообщить Отто. И, – она обернулась, – приберитесь тут пока. Кофе мы, похоже, сегодня пить не будем.

Старуха ушла. Деймос последовал за ней, а Фобос остался на кухне присматривать за Ольгой. Он сел в пороге так, что выйти в коридор не представлялось никакой возможности. Если только…

Ольга подошла к псу, присела, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Это было рискованно, возможно, даже опасно, но она должна попробовать, должна убедиться.

Фобос оскалился, зарычал, по его черной шкуре пошла нервная дрожь. Если бросится, Ольге конец…

Не бросился – наоборот, попятился, потом заскулил, упал на брюхо.

Значит, и с собаками такое срабатывает. Возможно, не со всеми. Вполне может оказаться, что Ольге сейчас просто повезло, но она обрела весьма полезное знание. И, скорее, не поняла, а именно почувствовала, что теперь Фобос не бросится на нее никогда. Не посмеет.

Ольга не стала говорить никаких банальностей, не стала называть эту четвероногую тварь «хорошим мальчиком» и гладить по голове. Она просто проверила силу своего влияния. Ей хватило. Спиной к Фобосу Ольга повернулась без страха. Сейчас она боялась лишь одного – что странное поведение пса может заметить его хозяйка.

Хорошо, что хозяйке было не до того. Она вернулась, едва только Ольга домыла кухонную плиту и ополоснула ковшик для варки кофе.

– Отто хочет сам посмотреть, – сказала фрау Ирма, не переступая порога кухни и не глядя на лежащего на полу Фобоса. – Вы покажете ему, где нашли тело.

Это была не просьба, это был приказ, и Ольга послушно кивнула.

– Это далеко? – спросила старуха.

– Нет, на границе парка, рядом с одной из статуй.

– Значит, мы можем прогуляться туда пешком. – А это уже сам Отто фон Клейст. Встал позади старухи, посмотрел на Ольгу поверх ее плеча.

Прогуляться… Для него это прогулка.

Ольге пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы на лице не отразилось ни ненависти, ни омерзения. Немного испуга – вот, что фон Клейст ожидает увидеть на лице простой учительницы. И она изобразила испуг – такой сдержанный, хорошо скрываемый, но очевидный. Фон Клейсту понравилось, он явно любил чужой страх – и сейчас он пил этот страх мелкими глотками, смакуя.

– Не бойтесь, фрау Хельга, – сказал, фон Клейст, «напившись». – Мы не пойдем туда одни. Я возьму охрану. Если это какое-то дикое животное, нужно быть наготове. – Он помолчал, а потом добавил: – Дикая страна, дикие звери.

Снаружи их уже ждало четыре автоматчика. При появлении Отто фон Клейста они вытянулись по струнке. На Ольгу никто из них не обращал внимания. Зато она обращала внимание на все. Фон Клейст не взял с собой ни одного из своих псов. Разве не было бы разумно взять на охоту собаку? Или его псы натасканы не на зверей? Могли ли те раны на шее несчастной Зоси остаться от их челюстей? Хватило бы у этих псов силы и ярости? Ольга была почти уверена, что хватило бы.



По заснеженной дорожке шли цепочкой: два автоматчика впереди, два сзади, Ольга и фон Клейст посередине. Шли неспешным, почти прогулочным шагом. Никто не разговаривал. И замечательно. Ольге было не до разговоров, она готовила себя к встрече с несчастной Зосей.

…Они так и стояли, словно обнявшись – две неживые женщины. Кроличья шубейка лежала там же, где оставила ее Ольга. Шубей ку снова припорошило снегом и казалось, что она лежит так с самой ночи. Автоматчики остановились, словно не решаясь переступить невидимую границу. Фон Клейст оказался куда бесстрашнее. Он встал напротив мертвой Зоси, рукой, затянутой в кожаную перчатку, взял ее за рыжие волосы, потянул, ставя голову в правильное положение. Ольгу замутило. А фон Клейст, не разжимая пальцев, уже изучал и Зосино лицо, и Зосины смертельные раны. Его собственное лицо было сосредоточенно-задумчивым, словно он что-то прикидывал в уме, что-то для себя решал. А когда решил, разжал пальцы… Ольга отвернулась – не смогла заставить себя смотреть, как падает на заледеневшее плечо враз лишившаяся опоры голова. А звук, с которым она упала, ей не забыть до конца своих дней. Было во всем этом что-то не просто ужасное, а ужасно неправильное. Если для смерти вообще подходит такое определение.

– Что эта… крестьянка делала в моем парке посреди ночи? – спросил фон Клейст тоном одновременно скучающим и раздраженным. – И почему она полуголая?

Он посмотрел на Ольгу, словно у нее были ответы на его вопросы.

– Я не знаю. – Ольга нашла в себе силы ответить.

– Но ее-то вы знаете. – Он не спрашивал, он утверждал.

– Знаю. Это моя соседка Зоя Куликова. Она работала в той же школе, что и я.

– Кем?

– Уборщицей.

– Уборщицей. – Фон Клейст задумчиво потер подбородок. – У нее есть родственники?


Ольга чуть было не сказала, что у Зоси есть сын, но в самый последний момент прикусила язык.

– У нее есть… муж. Вернее, был. Он погиб.

– Где? – Взгляд фон Клейста сделался пронзительным.

– В тюрьме во время бомбежки. Он был вором.

– Муж вор, жена гуляет по лесу в исподнем, – фон Клейст усмехнулся, а потом добавил: – Значит, скорбеть об этой несчастной никто не станет.

Можно подумать, его хоть раз волновала чужая скорбь…

– Ее нужно похоронить. – тихо, но твердо сказала Ольга.

Фон Клейст перевел на нее рассеянный взгляд, кивнул.

– Пожалуй, вы правы. Не нужно разводить антисанитарию. Я распоряжусь, чтобы деревенский староста забрал тело.

Ольга не стала спрашивать, намерен ли он искать убийцу. Очевидно, что не намерен. Какая-то крестьянка, жена какого-то вора… Источник антисанитарии – только и всего…

Сказать по правде, Ольга даже не была уверена в том, что это убийство. Она уже ни в чем не была уверена. Рысь не могла бы сотворить такое с бедной Зосей. А псы? Крупные, остромордые, осторухие… Если одни из них прыгнул Зосе на грудь с достаточной силой, она могла отшатнуться, напороться на руку статуи и так и остаться стоять. Мог ли пес сломать человеку шейные позвонки, Ольга не знала.

А фон Клейст тем временем принялся изучать снег возле статуи. Что он там собирался найти? Искал ли хоть он что-нибудь или просто забавлялся? Этому человеку доставляло удовольствие наблюдать за казнью, возможно, и такая вот страшная смерть для него забава, своеобразная интеллектуальная головоломка. Или здесь что-то иное, что-то, что Ольга пока просто не в состоянии понять?

– Может быть, надо усилить охрану? – спросил один из автоматчиков.

– Зачем? – фон Клейст посмотрел на него с удивлением.

– Если в окрестностях бродит дикий зверь…

– Дикий зверь не сможет проникнуть на территорию усадьбы, а то, что происходит в лощине, не наша проблема. – Фон Клейст равнодушно пожал плечами, перевел взгляд на Ольгу, продолжил: – Местное население должно это понимать. Гремучая лощина – не место для прогулок. Я бы сказал, это опасное место.

Да, Гремучая лощина – это опасное место, тут живут вот такие нелюди. Ольга по привычке спрятала озябшие руки в рукава пальто, поежилась.

– Вы замерзли, фрау Хельга? – Фон Клейст смахнул с лацкана одинокую снежинку. – Пожалуй, мы видели достаточно, можно возвращаться.



Старуха ждала их на крыльце, все три пса были рядом с ней.

– Ну, что там? – спросила она у фон Клейста.

Тот пожал плечами:

– Труп крестьянки. Загрыз какой-то дикий зверь. Как это говорят у вас, у русских? – Он перевел взгляд на Ольгу. – Любопытной Барбаре нос оторвали?

Не Барбаре, а Варваре, и не нос, а голову…

– Шофер еще не уехал обратно в город? – Теперь фон Клейст смотрел на старуху.

– Нет, – та покачала головой. – Я велела ему дожидаться вашего возвращения.

– Хорошо. Тогда распорядись, чтобы он отвез тело в деревню. Фрау Хельга считает, что эту крестьянку нужно похоронить. Пусть хоронят.

– Отто… – старуха посмотрела на него долгим внимательным взглядом.

– Я осмотрел тело, – он улыбнулся. – Это какой-то дикий зверь. Зима была длинная и холодная, лесное зверье оголодало. Кто-то спустился в лощину. Возможно, рысь. Или волк. Фрау Хельга, в здешних краях водятся волки?

Волки водились. До войны их даже приходилось отстреливать, чтобы не нападали на колхозное стадо. Может быть, это и в самом деле волки?

– Ну? – спросил фон Клейст в нетерпении.

– Да, – сказала Ольга, – волки здесь водятся.

– Вот видите! – фон Клейст стянул с рук перчатки, хлопнул ими себя по ладони. – Волки, рыси и прочие дикие твари. Вам нужно быть осторожной, вы ведь возвращаетесь домой через парк.

Что это было? Забота? Предупреждение? Угроза?

Уж точно не первое. Плевать ему на Ольгу точно так же, как и на бедную Зосю.

– Я буду осторожна, господин фон Клейст. – Ольга побледнела от ярости, а он подумал, что от страха. Вернее, Ольга надеялась, что именно так он и подумал.

– Если вопрос решен, то я бы порекомендовала фрау Хельге приступить к работе. Ее подопечные бездельничают уже почти целый час, – сказала старуха, а потом добавила: – Отто, можно тебя на пару слов?

– Если только на пару, у меня сегодня очень много дел. Ты же знаешь.