Графиня на неделю

Глава 11





Мерцала свеча, горящая у кровати. Арабелла приподнялась на локте. Рэн развернулся к ней, подняв халат.

— После нашего первого совокупления осталась кровь.

— Вот как… — Она села, накрывшись простыней. Его лицо было в тени, но она знала: он пристально смотрит на нее.

— Тебе не приходило в голову сказать мне об этом?

Да, она собиралась сказать ему, но ее тело отчаянно жаждало его, и она выкинула эту мысль из головы. Ненадолго она позволила себе забыть обо всем, даже о горе от потери любимого мужа. Теперь ее охватило раскаяние.

— Я поступила глупо и безответственно. — Она склонила голову. — Мне очень жаль, Рэн.

— Мне тоже.

Он говорил угрюмо, холодно, и внутри у нее все сжалось. Эйфория прошла.

— Ты злишься на меня, — прошептала она. — Я не собиралась тебя обманывать, правда. Я не думала… Знала только, что хочу тебя…

Рэн тихо вздохнул.

— Я не злюсь, Белла. Вернее, злюсь, но не на тебя.

Он встал и подошел к камину, помешал угли кочергой.

— Лежи под одеялом, пока я одеваюсь, — приказал он. — Я принесу твое платье. Джозеф наверняка давным-давно его зашил.

Чувствуя себя несчастной, она забилась под одеяло. Если он не злится на нее, то, наверное, разочарован.

Неожиданно она поняла, что ей важно его доброе мнение. Очень важно.

Рэн вышел и через несколько минут вернулся с ее платьем в руках.

— Вот. — Он осторожно повесил платье на спинку кресла у камина. — Джозеф хорошо его зашил; если не присматриваться, ничего не заметно. Одевайся.

Я отвезу тебя домой. — Он повернулся к ней и мягче продолжал: — Еще не так поздно. Во всяком случае, не настолько, чтобы вызвать слухи.

— Спасибо.

Подойдя к кровати, он сел и потянулся к ее руке.

— Арабелла, не отчаивайся. Мы все исправим, обещаю.

Рука Рэна была теплой. Его прикосновение утешало. И все же она покачала головой.

— Не тебе что-либо исправлять.

— А я думаю, что мне.

— Нет, — прошептала она. Лицо у нее горело. — Я ведь сама хотела, чтобы мы были близки.

Она должна сказать ему правду, какой бы постыдной она ни была. Арабелла заговорила, глядя на их сплетенные руки, словно черпая в них силу:

— Мой муж… н-ни разу этого не делал. Мы н-никогда не спали вместе. Он всегда приводил какой-нибудь предлог, почему не хочет довести наш брак до конца. Вот почему я точно знаю, что сегодня тот человек не солгал, сказав, что Джордж не любил меня.

— Поведение Роффи могло объясняться и другими причинами, — возразил Рэн, но Арабелла покачала головой.

— Его родителям очень хотелось, чтобы мы поженились. Если бы сам Джордж хотел того же, никто не препятствовал нам вступить в брак гораздо раньше. Если бы ему нужна была именно я… Ты сам сказал: если бы он меня любил, он ни за что не поехал бы в Меон-Хаус один. Пора взглянуть правде в глаза. Джордж женился на мне из-за денег, а потом бросил в Ривсби-Холл, а сам продолжал вести прежнюю холостяцкую жизнь.

Молчание Рэна лишь усиливало ее боль. Она склонила голову, и по ее телу пробежала дрожь. Он крепче сжал ее руку.

— Ах, Белла, мне так жаль!

Его голос был полон сострадания, сочувствия, и на миг ей захотелось, чтобы он снова заключил ее в объятия.

Он, конечно, поступит так, из доброты, но тогда неминуемое расставание будет еще тяжелее. Она мягко высвободила руку. Пора стать сильной, показать, что она чему-то научилась, пока пребывала вдали от Линкольншира. Ей не нужна ничья жалость… Особенно Рэндольфа.


— Джордж не любил меня достаточно для того, чтобы… показать мне радости супружеского ложа, но ты теперь сделал это, Рэн. Я всегда буду благодарна тебе, но не беспокойся, больше я у тебя ничего не попрошу. Насколько я понимаю, сегодняшний случай останется единственным.

Ну вот, она все сказала. И была спокойной и сдержанной. Искушенной.

— Рад, что сумел быть вам полезен, мадам. — Что-то в тоне Рэндольфа подсказало Арабелле, что она его рассердила, но прежде, чем она нашла в себе мужество заглянуть ему в лицо, он беззаботно продолжал: — Не стоит мешкать. Пора вернуть вас на Парк-стрит.

«Я ошиблась, — подумала она. — Он не злится. Он испытывает облегчение оттого, что я так благоразумна».

Ей стало еще хуже.

— Поскольку здесь нет вашей горничной, постараюсь сам помочь вам одеться!

Он дразнил ее, старался развеять ее смущение. Время интимности прошло, и он снова стал прежним Рэндольфом, ее другом. Хоть какое-то утешение. Она ответила в такой же беззаботной манере:

— Мне очень повезло, милорд, что вы знакомы со сложностями дамского платья.

— Не настолько, — буркнул он, поднимая ее корсет и вертя его в руках. — Какой стороной его надевать?

Арабелла рассмеялась, и между ними растаяли последние остатки неловкости.

— Подойди сюда, — сказала она, вылезая из постели. — Сейчас покажу!



Затянув на Арабелле корсет, Рэн оставил ее одеваться, а сам вышел в гостиную. Она быстро присоединилась к нему, и он окинул ее критическим взглядом. Она была бледна, но собранна. Лицо уже не покрывал лихорадочный румянец. Не было никаких внешних признаков того, что она совсем недавно страстно занималась любовью, и его невольно кольнуло разочарование.

Какой же он самоуверенный хлыщ, раз ожидал такого!

— Хм… — проговорил он, — ты выглядишь сносно. По-моему, тебе без труда удастся убедить свою компаньонку в том, что платье помялось в толпе гостей.

— Так я ей и скажу. — Она ощупала плечо. — Джозеф зашил мне платье совершенно незаметно, если не вглядываться, и заметить шов способна только Рут, моя горничная.

— А она тебя не выдаст, — кивнул Рэн, накидывая плащ ей на плечи. — Я рад, что хотя бы одному человеку в доме ты можешь доверять.

— Сэр Адам хорошо платит слугам, чтобы они за мной присматривали, — со вздохом ответила Арабелла. — Конечно, я должна быть благодарна им за заботу, но она… меня душит. Несмотря на то… что сегодня случилось у леди Суэйн, мне не нужно, чтобы за мной присматривали!

— Может, и так, и все же я провожу тебя до дому, — заявил Рэн, надевая пальто.

— Но в этом правда нет необходимости, — уверяла она. — Меня может проводить Джозеф.

— Джозеф давно лег спать, а одной в такое время я тебе ехать не позволю, — решительно ответил он. — Пойдем. Я послал за экипажем. Он наверняка уже ждет нас у двери.

Они тихо прокрались по темным пустым коридорам отеля и вышли на улицу. Было очень холодно. Ветер прекратился, и над черными силуэтами крыш ярко светила луна.

Арабелле очень хотелось пройти весь путь до Парк-стрит пешком, провести с Рэном как можно больше времени. Она понимала, что сейчас они видятся наедине в последний раз. Но… что подумают ее домашние, если она подойдет к двери об руку с графом?

Рэндольф проводил ее к экипажу, стоящему в нескольких шагах на улице, и помог забраться внутрь. Что-то сказал вознице, сам сел рядом с Арабеллой.

— Что ты намерена делать дальше? — спросил он, пока экипаж с грохотом катил по освещенным луной улицам.

— Не думаю, что есть какой-то смысл дальше искать убийцу Джорджа. Он вел беспутную жизнь и заплатил за свои ошибки. Как ни неприятно мне верить в то, что я сегодня услышала о муже, вынуждена заключить, что именно так все и было. Теперь у меня не остается иного выхода, кроме возвращения в Линкольншир.

— Понимаю. Когда ты поедешь?

— Через несколько недель. Леди Роффи заказала в Лондоне новое сиреневое платье и просит меня забрать его. Кроме того, нужно подобрать ей перчатки и все остальное в тон. Выполнить ее поручение — меньшее, что я могу для нее сделать, ведь она всегда была так добра ко мне!

— Но что ты будешь делать в Линкольншире? — не сдавался он. — Как намерена жить?

— Я продолжу траур по Джорджу. Мне нужно было так поступить с самого начала, но я была уверена, что необходимо все расследовать.

— А если… будут последствия того, чем мы с тобой сегодня занимались?

Она не стала притворяться, будто не понимает, что он имеет в виду.

— Не сомневайтесь, милорд, я вас извещу.

Он взял ее за руку.

— Арабелла, обещай, что сразу сообщишь мне. Если меня уже не будет в Лондоне, письмо, направленное на адрес конторы «Чизлетт и партнеры» на Берлингтон-стрит, меня найдет. Если родится ребенок, он станет моим наследником. И ради ребенка мы должны будем пожениться.

«Ради ребенка?»

— Разумеется.