Графиня на неделю
Часть 22 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Кроме того, он нашел для меня щетку и расческу, чтобы я причесалась.
— Джозеф очень изобретательный малый! — Рэн широко улыбнулся.
— Он, наверное, знает вас очень давно?
— С самого моего детства. — Рэн налил в чашку подогретого вина и протянул ей. — Джозефу известно обо мне все. Если бы не он, я бы не пережил ссылку.
Она пила вино и наблюдала за его лицом, когда он наполнял свой бокал. На его светлых волосах плясали отблески пламени… Но при свете заметнее стали морщины вокруг глаз и глубокие складки в углах рта. Они противоречили мальчишеской улыбке, которая так часто появлялась у него на губах.
— Должно быть, вам было ужасно…
Он развернулся к ней.
— Арабелла, не надо думать, что меня осудили ни за что. Я стал сообщником фальшивомонетчика, а подобные преступления приравниваются к государственной измене. Людей отправляют на виселицу только за то, что у них находят всего одну фальшивую монету или банкнот. В то же время у меня в ливерпульском доме хранились мешки, набитые фальшивыми банкнотами. Я переехал в Фолбридж, к сестре Деборе, но негодяй, которого я называл другом, выследил меня. И лишь по счастливому стечению обстоятельств мои действия не погубили сестру.
Он замолчал, и она заметила, как потемнело его лицо, на глаза словно набежала тень.
— Но вы ее не погубили, — тихо возразила она. — Я читала, что теперь она виконтесса Гилмортон.
— Да, и, хвала небесам, она очень счастлива. Но я причинил ей столько горя, что не знаю, сумеет ли она когда-нибудь меня простить. Она говорит, что я был настолько одурманен лауданумом и вином, что ничего не мог с собой поделать… но меня это не оправдывает!
Арабелла грела руки о чашку, но даже теплое вино не унимало дрожь.
— Не могу представить, что вы пережили, когда вас выслали из Англии, от всего, что вы любили. И дорога… Много месяцев в море.
— Мне было так плохо, что я почти ничего не запомнил. Джозеф всю дорогу ухаживал за мной. А потом, когда мы прибыли в Сиднейскую бухту, я довольно быстро приспособился к новым условиям.
Арабелла села удобнее. Его рассказ отвлекал ее от собственных бед.
— Помню, кое-что вы мне рассказывали, когда мы были в Бомонте. Какие там сильные ливни, а камни дымятся на солнце.
— Да, там теплее, чем в Англии, но совсем не сухо. Кроме того, почти все время дуют ветры с моря, они приносят прохладу. Мне повезло, потому что я умел читать, писать и вести счета. Меня не отправили на тяжелые работы, как большинство моих несчастных спутников. Они страдали куда больше, чем я, от жары. — Нагнувшись, он взял у нее чашку и долил ей вина. Тут она кое-что вспомнила.
— Чарльз Теддингтон кое-что сказал сегодня… Что вы боитесь вина. Это правда?
— Я имел обыкновение чрезмерно пить и знаю, сколько бед способно причинить вино. Теперь я ничего не пью — лишь иногда позволяю себе маленькую кружку пива. — Проследив за ее взглядом, он добавил: — И время от времени подогретого вина со специями. Обещаю, от него я не опьянею.
Неожиданно для себя она улыбнулась в ответ. Тепло от напитка и от камина прогнало дрожь и страх. Она чувствовала себя защищенной, ей стало уютно. Она понимала, что это ненадолго, поэтому надо наслаждаться моментом. И все же мысли упорно возвращались к тому, что она сегодня узнала. Она молча смотрела в огонь, забывшись в собственных мрачных мыслях. Наконец Рэн тихо сказал:
— Арабелла, у вас озабоченный вид. В чем дело? Вы не поделитесь со мной?
— Я должна извиниться перед вами. Вы были правы. Джордж действительно принимал лауданум, только я не готова была это признать. Но сегодня… тот человек… — она не могла заставить себя произнести его имя, — рассказал мне примерно то же, что вы говорили в Бомонте. А еще… он сказал, что Джордж меня не любил.
— Белла, если ваш муж оказался пленником лауданума, ему не помогла бы и самая глубокая привязанность. Не сомневаюсь, он очень вас любил.
— Нет, не любил. Он не мог меня любить. — К горлу подступил ком; ей стало трудно говорить. — Он… тот человек… сказал, что Джордж… женился на мне только из-за денег.
— Теддингтон все выдумал. Он старался обратить положение в свою пользу.
Арабелла покачала головой.
— По-моему, он сказал правду, — с грустью произнесла она. — Видите ли, я вспоминаю много случаев… того, что Джордж говорил и делал… И того, что он не делал. И после слов… того человека… все сложилось в целую картину. Вряд ли он когда-нибудь по-настоящему любил меня… Так, как мужу следует любить жену.
Голос у нее дрогнул, и, хотя она быстро заморгала, по лицу ее скатилась слеза.
— Ах, Белла, не плачьте! — Рэн опустился перед ней на колени. Он взял чашку из ее дрожащих пальцев и накрыл ее руки своими.
Она всхлипнула, подавляя рыдания.
— Ни о ком, кроме Джорджа, я не мечтала! Я всегда хотела выйти только за него. Но после сегодняшних слов Теддингтона я поняла, что это правда. Мы с Джорджем говорили о свадьбе, но он все время ее откладывал, несмотря на ласковые слова. Всегда находилась причина, почему мы не можем пожениться. А последние несколько лет он проводил в Ривсби все меньше и меньше времени. Т-теддингтон сказал, что… Джордж ни за что не женился бы на мне, если бы ему не были нужны мои деньги, и я думаю, что он прав.
— Если так, — пылко произнес Рэндольф, — значит, Роффи — слепой дурак! Он вас не заслуживал!
— Прошу, не говорите так. — Арабелла высвободила руки и встала. — Он заслуживал кого-то гораздо лучше. Теперь я понимаю. Я была неуклюжей, неопытной. До прошлого года я не покидала Линкольншир, а он много ездил, совершил кругосветное путешествие, жил в других странах. Теперь я понимаю, что не была ему нужна, что он не желал меня. Д-должно быть, я казалась ему наивной и глупой по сравнению с красавицами, с которыми он знакомился в Лондоне.
Рэн положил руки ей на плечи.
— Белла, вы совсем не глупы. Стоит вам захотеть, и весь Лондон окажется у ваших ног!
Она смахнула слезы и неуверенно улыбнулась.
— Теперь вы ведете себя глупо, милорд.
— Вовсе нет. — Мягко, но уверенно он развернул ее к себе лицом. — Вы остроумны, умны и красивы. — Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. — Редкое сочетание!
— Но этого недостаточно.
— Тсс, тихо! — Он приложил палец к ее губам. — Уверяю вас, этого более чем достаточно… для нужного мужчины.
Арабелла прижалась к нему, благодарная за доброту. Ему удалось успокоить ее. Но когда она вскинула голову, то, что она увидела в его глазах, заставило ее сердце екнуть.
Страсть! Примерно такое выражение она видела на лице Чарльза Теддингтона, но тогда оно встревожило ее и вызвало отвращение. Глаза Рэндольфа цвета морской волны произвели на нее противоположное действие. Они пробудили в ней глубокое, первобытное желание. Она жаждала утешения, нежности и чего-то еще. И знала, что он может ей это дать.
— Поцелуй меня, — прошептала она. Видя, что он колеблется, она положила ладони ему на грудь. — Рэн, поцелуй меня. Пожалуйста!
Медленно-медленно он опустил голову. Она подняла лицо, полузакрыв глаза. Он легко коснулся ее губ своими — словно подул теплый ветерок. Она затрепетала от удовольствия. Он сжал ее крепче и приник к губам долгим, чувственным поцелуем, от которого мурашки побежали у Арабеллы по спине. Она прижалась к нему, инстинктивно раскрыв губы и позволяя его языку исследовать ее. И сама принялась пылко ему отвечать.
Дух ее воспарил. Она едва не потеряла сознание, когда их языки соприкоснулись и начали медленный танец. Все было новым. Она никогда ничего подобного не испытывала — чувствовала себя такой красивой, такой желанной. Ей показалось, что от их совместного желания у нее вот-вот расплавятся кости. Когда Рэн наконец прервал поцелуй и поднял голову, она осталась в его объятиях. Тяжело дыша, положила голову ему на плечо.
— Ах, Белла, прости меня! — прошептал он, задыхаясь.
От потрясения она не могла говорить. Ей очень хотелось, чтобы он снова поцеловал ее. На сей раз никакой нежной прелюдии не последовало. Его поцелуй был страстным, настойчивым, необузданным… После того как он наконец оторвался от нее и принялся ласкать ей лицо и шею, она решила, что сейчас умрет, потому что не могла дышать.
— Лучше нам остановиться, — произнес он, проводя губами по ее шее и рассылая огненные стрелы по ее коже.
— Нет! — Она теснее прильнула к нему. Ее голос дрожал от неожиданной страсти, охватившей ее. — Рэн, уложи меня в постель…
Он поднял голову и пристально посмотрел на нее. Он хотел ее, в этом Арабелла не сомневалась, но она понимала, что даже сейчас в ее власти остановить его. Достаточно одного слова… Однако она не хотела останавливаться.
— Я серьезно, Рэн! Хочу, чтобы ты лег со мной в постель.
Арабелла смело выдержала его взгляд, отвечая на невысказанный вопрос. Она была уверена в своем желании… В жизни ни в чем не была так уверена.
Наконец он молча подхватил ее на руки и понес в спальню. Свечи там не горели, лишь золотистое пламя камина давало свет. Бережно уложил ее на постель и отошел. Она услышала мягкий щелчок замка, затем еще один щелчок, когда он запер дверь в свою гардеробную.
— Не хочу, чтобы нам помешали, — объяснил он.
Белла не сводила взгляда с Рэна. Подойдя к ней, он тихо сказал:
— Белла, мы вовсе не обязаны…
— Но я хочу этого, Рэн. Очень хочу!
Он лег рядом с ней и принялся покрывать ее поцелуями. Вскоре она забыла обо всем на свете, кроме радости от его ласк.
Его рука скользнула ниже. Теплое, чувственное прикосновение ощущалось даже через несколько слоев шелка и хлопка, закрывавших ее тело. Спустив с ее плеч халат, он взял в ладонь ее грудь. Большой палец поглаживал и подразнивал сосок, пока она не застонала от удовольствия.
Поцелуй стал страстным. Его рука двинулась ниже. Он развязал галстук, которым она стянула халат на талии вместо пояса. Вскоре на ней осталась лишь тонкая сорочка. Она пылко целовала Рэна в ответ. Их языки пустились в безумный танец, его пальцы ласкали ей бедро, а затем медленно, медленно двинулись ниже, к горячему средоточию ее желания.
Она напряглась всем телом, прижимаясь к нему. Ей хотелось большего. Его искусные пальцы пробуждали в ней неведомые прежде чувства. Теперь ее тело двигалось в собственном ритме. Возбуждение охватило ее, нарастая, как волна. Арабелла ахнула, хотела что-то сказать, но ее чувства пришли в такое смятение, что она лишь тихо постанывала, вцепившись в одеяло, пока он доставлял ей удовольствие.
Она словно плыла по течению, уносимая волной чистого наслаждения. Такого она прежде не знала. Ей показалось, что она вот-вот улетит или утонет от радости. Она вскрикнула, выгибаясь, когда очутилась на гребне волны. Ее била сладкая дрожь, и Рэндольф прижимал ее к себе, пока волны не опали и она, с трудом переводя дыхание, не прижалась к нему.
Арабелла вдыхала аромат его кожи, сочетание мускуса, дорогого мыла и свежего белья. Ей показалось, что Рэн слишком скоро отстранился от нее. Открыв глаза, она увидела, что он стоит рядом с кроватью, как черная тень. Он снял жилет, затем сбросил рубашку. Она залюбовалась его рельефными мышцами, и в ней вновь проснулось желание. Она уже попробовала на вкус его любовь и хотела большего. Ей хотелось почувствовать его обнаженную плоть на себе… в себе.
Увидев, что Рэн снял бриджи и чулки, она поспешно высвободилась из рукавов халата и сняла сорочку. Собиралась снять чулки, но он ее остановил.
— Нет. — Он положил руку ей на колено. — Позволь мне.
Услышав хрипотцу в его голосе, она затрепетала от предвкушения. Снова легла на спину, наблюдая полузакрытыми глазами, как он медленно развязывает подвязки. Он снял с нее чулки, останавливаясь, чтобы поцеловать каждую высвободившуюся полоску кожи. У Арабеллы пересохло во рту. Каждое его прикосновение отзывалось во всем ее теле. Перецеловал пальцы у нее на ногах, внутреннюю сторону лодыжки. Затем его губы начали медленно подниматься к колену. И выше…
Она закрыла глаза и потянулась к нему. Ей хотелось, чтобы он остановился. Хотелось, чтобы он продолжал. Она запустила пальцы в его шевелюру, а он встал на колени между ее ногами и начал целовать ее там, где только что побывали его пальцы. Он доводил ее до экстаза, и она снова поднималась к сияющим вершинам… Волна нарастала. Она теряла самообладание. Он потерся о ее обнаженное тело своим, лег на нее. Она инстинктивно развела бедра, раскрываясь перед ним, предлагая ему себя. Он вошел в нее, и она тихо вскрикнула от боли, но боль тут же забылась, когда он стал двигаться, сначала медленно, но постепенно учащая ритм.
Арабелла двигалась с ним в такт, крепко вцепившись ему в плечи. Она не могла думать, не могла говорить — по ней одна за одной прокатывались волны наслаждения. Она воспарила, взлетела на седьмое небо. Рэндольф издал торжествующий крик и прижал ее к себе, на один короткий душераздирающий миг задержавшись на краю. Она прильнула к нему, почувствовав, как он напрягся… И вот все закончилось. С глубоким вздохом он опустился на кровать рядом с ней, притянув ее к себе, обняв, словно защищая и окружая своим теплом.
Потрясенная, Арабелла лежала в темноте, слушая, как постепенно успокаивается дыхание Рэна. Прежде она не чувствовала ничего подобного. Настолько полного. Она услышала, как в соседней комнате бьют часы, и восторг сменился тревогой.
— Уже поздно, — прошептала она, садясь. — Мне пора идти.
— Еще нет. — Он снова прижал ее к себе. — Полежи со мной немного.
У нее не было силы воли, чтобы отказаться. Он помог ей забраться под одеяло, и халат, который прежде лежал под ними, с тихим шорохом соскользнул на пол.
* * *
Арабелла открыла глаза. В свете единственной свечи она оглядывала незнакомую комнату. Постепенно воспоминания вернулись. Рэндольф, обнаженный, сидел на краю кровати. Улыбаясь, она потянулась к его широким плечам, провела пальцами по спине, которая находилась в тени. Он выпрямился, но не обернулся к ней.
— Почему ты не сказала, что девственница?
— Джозеф очень изобретательный малый! — Рэн широко улыбнулся.
— Он, наверное, знает вас очень давно?
— С самого моего детства. — Рэн налил в чашку подогретого вина и протянул ей. — Джозефу известно обо мне все. Если бы не он, я бы не пережил ссылку.
Она пила вино и наблюдала за его лицом, когда он наполнял свой бокал. На его светлых волосах плясали отблески пламени… Но при свете заметнее стали морщины вокруг глаз и глубокие складки в углах рта. Они противоречили мальчишеской улыбке, которая так часто появлялась у него на губах.
— Должно быть, вам было ужасно…
Он развернулся к ней.
— Арабелла, не надо думать, что меня осудили ни за что. Я стал сообщником фальшивомонетчика, а подобные преступления приравниваются к государственной измене. Людей отправляют на виселицу только за то, что у них находят всего одну фальшивую монету или банкнот. В то же время у меня в ливерпульском доме хранились мешки, набитые фальшивыми банкнотами. Я переехал в Фолбридж, к сестре Деборе, но негодяй, которого я называл другом, выследил меня. И лишь по счастливому стечению обстоятельств мои действия не погубили сестру.
Он замолчал, и она заметила, как потемнело его лицо, на глаза словно набежала тень.
— Но вы ее не погубили, — тихо возразила она. — Я читала, что теперь она виконтесса Гилмортон.
— Да, и, хвала небесам, она очень счастлива. Но я причинил ей столько горя, что не знаю, сумеет ли она когда-нибудь меня простить. Она говорит, что я был настолько одурманен лауданумом и вином, что ничего не мог с собой поделать… но меня это не оправдывает!
Арабелла грела руки о чашку, но даже теплое вино не унимало дрожь.
— Не могу представить, что вы пережили, когда вас выслали из Англии, от всего, что вы любили. И дорога… Много месяцев в море.
— Мне было так плохо, что я почти ничего не запомнил. Джозеф всю дорогу ухаживал за мной. А потом, когда мы прибыли в Сиднейскую бухту, я довольно быстро приспособился к новым условиям.
Арабелла села удобнее. Его рассказ отвлекал ее от собственных бед.
— Помню, кое-что вы мне рассказывали, когда мы были в Бомонте. Какие там сильные ливни, а камни дымятся на солнце.
— Да, там теплее, чем в Англии, но совсем не сухо. Кроме того, почти все время дуют ветры с моря, они приносят прохладу. Мне повезло, потому что я умел читать, писать и вести счета. Меня не отправили на тяжелые работы, как большинство моих несчастных спутников. Они страдали куда больше, чем я, от жары. — Нагнувшись, он взял у нее чашку и долил ей вина. Тут она кое-что вспомнила.
— Чарльз Теддингтон кое-что сказал сегодня… Что вы боитесь вина. Это правда?
— Я имел обыкновение чрезмерно пить и знаю, сколько бед способно причинить вино. Теперь я ничего не пью — лишь иногда позволяю себе маленькую кружку пива. — Проследив за ее взглядом, он добавил: — И время от времени подогретого вина со специями. Обещаю, от него я не опьянею.
Неожиданно для себя она улыбнулась в ответ. Тепло от напитка и от камина прогнало дрожь и страх. Она чувствовала себя защищенной, ей стало уютно. Она понимала, что это ненадолго, поэтому надо наслаждаться моментом. И все же мысли упорно возвращались к тому, что она сегодня узнала. Она молча смотрела в огонь, забывшись в собственных мрачных мыслях. Наконец Рэн тихо сказал:
— Арабелла, у вас озабоченный вид. В чем дело? Вы не поделитесь со мной?
— Я должна извиниться перед вами. Вы были правы. Джордж действительно принимал лауданум, только я не готова была это признать. Но сегодня… тот человек… — она не могла заставить себя произнести его имя, — рассказал мне примерно то же, что вы говорили в Бомонте. А еще… он сказал, что Джордж меня не любил.
— Белла, если ваш муж оказался пленником лауданума, ему не помогла бы и самая глубокая привязанность. Не сомневаюсь, он очень вас любил.
— Нет, не любил. Он не мог меня любить. — К горлу подступил ком; ей стало трудно говорить. — Он… тот человек… сказал, что Джордж… женился на мне только из-за денег.
— Теддингтон все выдумал. Он старался обратить положение в свою пользу.
Арабелла покачала головой.
— По-моему, он сказал правду, — с грустью произнесла она. — Видите ли, я вспоминаю много случаев… того, что Джордж говорил и делал… И того, что он не делал. И после слов… того человека… все сложилось в целую картину. Вряд ли он когда-нибудь по-настоящему любил меня… Так, как мужу следует любить жену.
Голос у нее дрогнул, и, хотя она быстро заморгала, по лицу ее скатилась слеза.
— Ах, Белла, не плачьте! — Рэн опустился перед ней на колени. Он взял чашку из ее дрожащих пальцев и накрыл ее руки своими.
Она всхлипнула, подавляя рыдания.
— Ни о ком, кроме Джорджа, я не мечтала! Я всегда хотела выйти только за него. Но после сегодняшних слов Теддингтона я поняла, что это правда. Мы с Джорджем говорили о свадьбе, но он все время ее откладывал, несмотря на ласковые слова. Всегда находилась причина, почему мы не можем пожениться. А последние несколько лет он проводил в Ривсби все меньше и меньше времени. Т-теддингтон сказал, что… Джордж ни за что не женился бы на мне, если бы ему не были нужны мои деньги, и я думаю, что он прав.
— Если так, — пылко произнес Рэндольф, — значит, Роффи — слепой дурак! Он вас не заслуживал!
— Прошу, не говорите так. — Арабелла высвободила руки и встала. — Он заслуживал кого-то гораздо лучше. Теперь я понимаю. Я была неуклюжей, неопытной. До прошлого года я не покидала Линкольншир, а он много ездил, совершил кругосветное путешествие, жил в других странах. Теперь я понимаю, что не была ему нужна, что он не желал меня. Д-должно быть, я казалась ему наивной и глупой по сравнению с красавицами, с которыми он знакомился в Лондоне.
Рэн положил руки ей на плечи.
— Белла, вы совсем не глупы. Стоит вам захотеть, и весь Лондон окажется у ваших ног!
Она смахнула слезы и неуверенно улыбнулась.
— Теперь вы ведете себя глупо, милорд.
— Вовсе нет. — Мягко, но уверенно он развернул ее к себе лицом. — Вы остроумны, умны и красивы. — Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. — Редкое сочетание!
— Но этого недостаточно.
— Тсс, тихо! — Он приложил палец к ее губам. — Уверяю вас, этого более чем достаточно… для нужного мужчины.
Арабелла прижалась к нему, благодарная за доброту. Ему удалось успокоить ее. Но когда она вскинула голову, то, что она увидела в его глазах, заставило ее сердце екнуть.
Страсть! Примерно такое выражение она видела на лице Чарльза Теддингтона, но тогда оно встревожило ее и вызвало отвращение. Глаза Рэндольфа цвета морской волны произвели на нее противоположное действие. Они пробудили в ней глубокое, первобытное желание. Она жаждала утешения, нежности и чего-то еще. И знала, что он может ей это дать.
— Поцелуй меня, — прошептала она. Видя, что он колеблется, она положила ладони ему на грудь. — Рэн, поцелуй меня. Пожалуйста!
Медленно-медленно он опустил голову. Она подняла лицо, полузакрыв глаза. Он легко коснулся ее губ своими — словно подул теплый ветерок. Она затрепетала от удовольствия. Он сжал ее крепче и приник к губам долгим, чувственным поцелуем, от которого мурашки побежали у Арабеллы по спине. Она прижалась к нему, инстинктивно раскрыв губы и позволяя его языку исследовать ее. И сама принялась пылко ему отвечать.
Дух ее воспарил. Она едва не потеряла сознание, когда их языки соприкоснулись и начали медленный танец. Все было новым. Она никогда ничего подобного не испытывала — чувствовала себя такой красивой, такой желанной. Ей показалось, что от их совместного желания у нее вот-вот расплавятся кости. Когда Рэн наконец прервал поцелуй и поднял голову, она осталась в его объятиях. Тяжело дыша, положила голову ему на плечо.
— Ах, Белла, прости меня! — прошептал он, задыхаясь.
От потрясения она не могла говорить. Ей очень хотелось, чтобы он снова поцеловал ее. На сей раз никакой нежной прелюдии не последовало. Его поцелуй был страстным, настойчивым, необузданным… После того как он наконец оторвался от нее и принялся ласкать ей лицо и шею, она решила, что сейчас умрет, потому что не могла дышать.
— Лучше нам остановиться, — произнес он, проводя губами по ее шее и рассылая огненные стрелы по ее коже.
— Нет! — Она теснее прильнула к нему. Ее голос дрожал от неожиданной страсти, охватившей ее. — Рэн, уложи меня в постель…
Он поднял голову и пристально посмотрел на нее. Он хотел ее, в этом Арабелла не сомневалась, но она понимала, что даже сейчас в ее власти остановить его. Достаточно одного слова… Однако она не хотела останавливаться.
— Я серьезно, Рэн! Хочу, чтобы ты лег со мной в постель.
Арабелла смело выдержала его взгляд, отвечая на невысказанный вопрос. Она была уверена в своем желании… В жизни ни в чем не была так уверена.
Наконец он молча подхватил ее на руки и понес в спальню. Свечи там не горели, лишь золотистое пламя камина давало свет. Бережно уложил ее на постель и отошел. Она услышала мягкий щелчок замка, затем еще один щелчок, когда он запер дверь в свою гардеробную.
— Не хочу, чтобы нам помешали, — объяснил он.
Белла не сводила взгляда с Рэна. Подойдя к ней, он тихо сказал:
— Белла, мы вовсе не обязаны…
— Но я хочу этого, Рэн. Очень хочу!
Он лег рядом с ней и принялся покрывать ее поцелуями. Вскоре она забыла обо всем на свете, кроме радости от его ласк.
Его рука скользнула ниже. Теплое, чувственное прикосновение ощущалось даже через несколько слоев шелка и хлопка, закрывавших ее тело. Спустив с ее плеч халат, он взял в ладонь ее грудь. Большой палец поглаживал и подразнивал сосок, пока она не застонала от удовольствия.
Поцелуй стал страстным. Его рука двинулась ниже. Он развязал галстук, которым она стянула халат на талии вместо пояса. Вскоре на ней осталась лишь тонкая сорочка. Она пылко целовала Рэна в ответ. Их языки пустились в безумный танец, его пальцы ласкали ей бедро, а затем медленно, медленно двинулись ниже, к горячему средоточию ее желания.
Она напряглась всем телом, прижимаясь к нему. Ей хотелось большего. Его искусные пальцы пробуждали в ней неведомые прежде чувства. Теперь ее тело двигалось в собственном ритме. Возбуждение охватило ее, нарастая, как волна. Арабелла ахнула, хотела что-то сказать, но ее чувства пришли в такое смятение, что она лишь тихо постанывала, вцепившись в одеяло, пока он доставлял ей удовольствие.
Она словно плыла по течению, уносимая волной чистого наслаждения. Такого она прежде не знала. Ей показалось, что она вот-вот улетит или утонет от радости. Она вскрикнула, выгибаясь, когда очутилась на гребне волны. Ее била сладкая дрожь, и Рэндольф прижимал ее к себе, пока волны не опали и она, с трудом переводя дыхание, не прижалась к нему.
Арабелла вдыхала аромат его кожи, сочетание мускуса, дорогого мыла и свежего белья. Ей показалось, что Рэн слишком скоро отстранился от нее. Открыв глаза, она увидела, что он стоит рядом с кроватью, как черная тень. Он снял жилет, затем сбросил рубашку. Она залюбовалась его рельефными мышцами, и в ней вновь проснулось желание. Она уже попробовала на вкус его любовь и хотела большего. Ей хотелось почувствовать его обнаженную плоть на себе… в себе.
Увидев, что Рэн снял бриджи и чулки, она поспешно высвободилась из рукавов халата и сняла сорочку. Собиралась снять чулки, но он ее остановил.
— Нет. — Он положил руку ей на колено. — Позволь мне.
Услышав хрипотцу в его голосе, она затрепетала от предвкушения. Снова легла на спину, наблюдая полузакрытыми глазами, как он медленно развязывает подвязки. Он снял с нее чулки, останавливаясь, чтобы поцеловать каждую высвободившуюся полоску кожи. У Арабеллы пересохло во рту. Каждое его прикосновение отзывалось во всем ее теле. Перецеловал пальцы у нее на ногах, внутреннюю сторону лодыжки. Затем его губы начали медленно подниматься к колену. И выше…
Она закрыла глаза и потянулась к нему. Ей хотелось, чтобы он остановился. Хотелось, чтобы он продолжал. Она запустила пальцы в его шевелюру, а он встал на колени между ее ногами и начал целовать ее там, где только что побывали его пальцы. Он доводил ее до экстаза, и она снова поднималась к сияющим вершинам… Волна нарастала. Она теряла самообладание. Он потерся о ее обнаженное тело своим, лег на нее. Она инстинктивно развела бедра, раскрываясь перед ним, предлагая ему себя. Он вошел в нее, и она тихо вскрикнула от боли, но боль тут же забылась, когда он стал двигаться, сначала медленно, но постепенно учащая ритм.
Арабелла двигалась с ним в такт, крепко вцепившись ему в плечи. Она не могла думать, не могла говорить — по ней одна за одной прокатывались волны наслаждения. Она воспарила, взлетела на седьмое небо. Рэндольф издал торжествующий крик и прижал ее к себе, на один короткий душераздирающий миг задержавшись на краю. Она прильнула к нему, почувствовав, как он напрягся… И вот все закончилось. С глубоким вздохом он опустился на кровать рядом с ней, притянув ее к себе, обняв, словно защищая и окружая своим теплом.
Потрясенная, Арабелла лежала в темноте, слушая, как постепенно успокаивается дыхание Рэна. Прежде она не чувствовала ничего подобного. Настолько полного. Она услышала, как в соседней комнате бьют часы, и восторг сменился тревогой.
— Уже поздно, — прошептала она, садясь. — Мне пора идти.
— Еще нет. — Он снова прижал ее к себе. — Полежи со мной немного.
У нее не было силы воли, чтобы отказаться. Он помог ей забраться под одеяло, и халат, который прежде лежал под ними, с тихим шорохом соскользнул на пол.
* * *
Арабелла открыла глаза. В свете единственной свечи она оглядывала незнакомую комнату. Постепенно воспоминания вернулись. Рэндольф, обнаженный, сидел на краю кровати. Улыбаясь, она потянулась к его широким плечам, провела пальцами по спине, которая находилась в тени. Он выпрямился, но не обернулся к ней.
— Почему ты не сказала, что девственница?