Горюч камень Алатырь

– Господин полковник, прошу вас не мучить мою дочь, – холодно перебила Вера. – И поверьте, что будущим Аннет я распоряжусь ничем не хуже, чем вы.

– Княгиня, я и в мыслях не имел… – полковник, казалось, смутился.

– Вероятно, я совершила ошибку, явившись со своей просьбой непосредственно к вам и отнимая ваше служебное время. Должно быть, стоило обратиться сначала к графу Сергею Павловичу. Он старый друг моего покойного мужа и, наверное…

– Вы знакомы с графом Зилотиным? – поднял брови полковник.

– Весьма близко. И прямо от вас я поеду к нему. А также – к крёстному отцу Аннет, князю Стшевалинскому. Я убеждена, Бронислав Казимирович сделает всё для того, чтобы…

– Позвольте, княгиня, – полковник выглядел сердитым и озадаченным одновременно. – Не стоит, право, беспокоить их сиятельство из-за такого пустяка! Я не вижу необходимости лишать княжну свидания с женихом…

– Вы очень любезны и великодушны, господин полковник! – порывисто обернулась к нему Аннет. – Я знала, что вы не откажете!

– Но не забывайте, княжна, что здесь, к несчастью, – тюрьма, и существуют правила…

– Я готова выполнять все ваши указания!

– Что ж… в таком случае, прошу вас подождать здесь. Сейчас вам подадут чаю. А меня прошу извинить… – полковник встал и вышел из кабинета.

Через несколько минут секретарь принёс чай, к которому обе женщины не притронулись.

– Аннет, девочка моя, браво, – тихо сказала Вера. – Мы почти у цели, вы прекрасно держались! Осталось совсем чуть-чуть… Мы не можем, не имеем права дать слабину сейчас…

– Ах, перестаньте, маменька, я понимаю! – раздражённо отозвалась Аннет. И по этому нервному шёпоту Вера поняла, как сейчас страшно и неуютно её девочке. «Ольга права… Она в самом деле права! – в смятении подумала Вера. – Эта жизнь не для Аннет. Лишения, нищета, тюремные стены… Да она ведь и в ссылку за ним помчится, дай ей волю! Аннет переоценивает свои силы. Она слишком юная, слишком мало видела горя в жизни… она сломается от этого всего! Господи, ну почему Андрей не влюбился в эту Семчинову, они же два сапога пара! Впрочем, его можно понять. Когда это люди влюблялись в тех, кто похож на них самих?»

Полковник вернулся.

– Прошу следовать за мной, мадемуазель Тоневицкая. Княгиня, вы хотели бы сопровождать свою дочь во время свидания?

– Полагаю это излишним, господин полковник, – отказалась Вера. – С вашего позволения, я подожду Аннет здесь. Или там, где вы распорядитесь.

– Разумеется… располагайтесь, княгиня. И извините меня за отсутствие удобств. Прошу вас, мадемуазель.

Аннет встала и молча вышла из кабинета вслед за полковником.

Они долго шли тёмными коридорами мимо замерших на постах жандармов. Аннет не могла понять: то ли в тюрьме было в самом деле слишком холодно, то ли её трясёт от нервного озноба. Все её силы уходили на то, чтобы эту дрожь не заметил полковник.

«Андрею сейчас хуже… Ему во сто раз хуже, чем тебе, дура! – повторяла она, как молитву, шагая по длинной кишке коридора. – Он один… Целыми днями в этих кошмарных стенах… На допросы водят! Его ждёт суд, Сибирь! Подумай об этом и не смей дрожать! Нюня несчастная…»

– Мы на месте, княжна. Прошу вас.

Аннет вошла в комнату с зарешёченным окном и гладкими, выкрашенными в серый цвет стенами. Унылую картину дополнял стук дождя и струи воды, бегущие по стеклу. В комнате одиноко стоял канцелярский, крытый вытертым зелёным сукном стол, нелепо выглядящий без стульев и кресел. На стене зачем-то висели часы.

– Извольте подождать здесь. Господина Сметова сейчас приведут, и я вас оставлю. Прошу простить, но много времени дать вам не смогу.

– Благодарю вас, господин полковник.

Тяжёлая дверь захлопнулась, и Аннет невольно вздрогнула, оставшись одна. Осмотрелась внимательнее. Напомнив себе, что за нею никто не следит, подошла к окну. Долго смотрела на залитый дождём тюремный двор, на котором два мужика пилили дрова и переминалась с ноги на ногу запряжённая в телегу савраска. Волнение её почти унялось, и когда за спиной скрежетнул отпираемый замок, Аннет повернулась к двери с самым безмятежным лицом.

Почему-то ей казалось, что будет трудно узнать Андрея при встрече, что его должно страшно изменить арест и заключение… Но он вошёл такой же как всегда: взъерошенный, хмуроватый, с недоверчивым взглядом. Лишь отросшая щетина да помятая суконная куртка говорили о том, что Сметов долгое время находится в тюрьме. Следом за ним вошли два жандарма и уже знакомый Аннет полковник.

– Не понимаю, господин полковник, с какой стати… – сердито начал было Андрей, вглядываясь в неподвижную женскую фигуру у окна. Полковник кашлянул:

– К вам дама, господин Сметов.

– Ко мне? – насмешливо переспросил Андрей, делая шаг к столу. Присмотрелся.

– Ан… княжна?.. Вы?!.

– Здравствуйте, Андрей Петрович, – тихо сказала Аннет. – Неужто я так изменилась, что вы не узнаёте собственную невесту?

Мгновение было тихо. Смтов молча, во все глаза смотрел на нежданную гостью. Затем он подошёл и взял руку Аннет. Бережно, нежно поцеловал её: один раз, другой, третий.

– Аннет… Аннет, боже мой… Зачем вы только приехали? Здесь же, сами видите… Вам совсем не место в этих стенах! Как только Вера Николаевна это позволила?

– Я имею право видеть вас! – отчеканила Аннет. – И поэтому я здесь! Маменька всё понимает! Господин полковник, примите мою благодарность, вы великодушный человек! Могу ли я вас просить об ещё большем одолжении?..

– Я бы тоже вас об этом просил, господин полковник, – серьёзно сказал Сметов, не сводя взгляда с княжны. – Мы с Анной Станиславовной не виделись несколько месяцев… и, полагаю, не увидимся ещё несколько лет. Не разрешите ли вы нам…

В этот момент Аннет бурно разрыдалась, припав головой к плечу «жениха» и совершенно по-бабьи подвывая тонким, срывающимся голосом: «уы-ы-ы-ы-и-и…» Андрей растерялся так, что на миг утратил всё самообладание, и неловко обнял девушку за плечи.

– Ну же, Аннет, не плачьте… Не нужно… Право, здесь не место для этого!


Полковник тоже казался слегка сбитым с толку. Пронаблюдав некоторое время за плачущей Аннет и поймав свирепый взгляд арестанта, он снова прокашлялся.

– Что ж, мадемуазель Тоневицкая… У вас полчаса. Сожалею, но у входа останется жандарм.

– Надеюсь, с другой стороны двери? – Аннет повернула к полковнику залитое слезами лицо.

– Разумеется, княжна, – помедлив, ответил полковник. И вышел за дверь.

– Бесполезно, Аннет, там глазок, – чуть слышно сказал Андрей, когда дверь захлопнулась. – Вы устроили превосходную истерику! Я и сам чуть не заревел… Итак, что случилось? Что вас просили передать? Поляки арестованы?

– Нет, они ещё не прибыли, – Аннет старалась говорить деловито и кратко. Но голос постыдно срывался, слёзы продолжали бежать по щекам, и она прятала лицо на груди Андрея. «И пусть это игра… Пусть притворство, пусть лицедейство… Зато хоть раз… хоть один раз… Даже если он меня не любит, всё равно – пусть!»

– Говорите скорее, Андрей: где встреча, сколько их будет, как они узнают своего… Здесь я, маменька, Коля и Ольга, любой из нас готов…

– На встречу должна прийти непременно женщина, – тихо, торопливо заговорил Андрей, обнимая её так крепко, что Аннет чувствовала запах мужского пота. – Гостиница Митрохина, Стародемская улица, второй этаж. В любой из чётных дней. Внизу сказать коридорному: «В четырнадцатый нумер, заказ от портного.» Вам должны ответить: «Только завтра ждали, заплатить не смогут.» Вы ответите: «Мастер готов до субботы ждать.» После этого входите в номер и свободно обо всём говорите. Их двое, один из них – Глинский, он ярко-рыжий, ни с кем не спутаешь.

– Что передать?

– Что я арестован. Что со дня на день меня отправят в Москву, и суд состоится уже там. Пусть возвращаются в Вильно и действуют через модистку. Через модистку, запомните! Это очень важно! И непременно передайте, что четвёртому номеру веры нет! Они поймут. Вы всё запомнили?

– Не беспокойтесь, у меня отличная память, – Аннет подняла заплаканное лицо, улыбнулась. Взглянула на запертую дверь. – Но теперь, Андрей Петрович, вам придётся нежничать со мной какое-то время. Чтобы ваш страж ничего не заподозрил.

– Что ж, тогда займёмся этим, – без улыбки согласился Сметов. – Вот изверги, хоть бы стул для дамы принесли… Мне даже усадить вас некуда!

Аннет отошла к окну. Андрей пошёл за ней.

– Извините, Анна Станиславовна, я вынужден буду сейчас вас обнять.

– Как жаль, что – вынуждены… – прошептала она.

– Княжна?.. – помолчав, недоверчиво переспросил он.

Какое-то время Аннет молчала. Затем, не глядя на Сметова, спокойно сказала:

– Андрей Петрович, я сейчас упаду в обморок. Вы позовёте жандарма, скажете, что ваша невеста лишилась чувств и свидание окончено. Вам и так сейчас несладко. Я не могу делать ваше положение ещё тяжелей, вынуждая вас к объятиям со мной.

– Аннет! – в его голосе было столько изумления, что она чуть не заплакала снова. Крепясь из последних сил, попросила:

– Отойдите чуть в сторону. Иначе я упаду головой вам в живот, а это может быть больно.

Но Сметов уже пришёл в себя и, взяв Аннет за плечи, насильно развернул её к себе.

– Чем я вас обидел? – настойчиво, почти жёстко спросил он. – Княжна, извольте отвечать! Что я сказал не так?

– Это не имеет значения, Андрей Петрович, – Аннет, покосившись на запертую дверь, нежно положила руки ему на плечи. – Я пришла сюда по делу. Слава богу, удалось обмануть полковника и выпросить это свидание. И это не моя заслуга, а маменькина. Вы бы видели, как она изображала даму из высшего света и упоминала то генерал-губернатора, то князя Стшевалинского… Это маменька-то, которая никогда светскими знакомствами не кичилась! Конечно, господин полковник пришёл в замешательство… Что вас ждёт, Андрей Петрович?

– Ничего выдающегося, – пожал плечами Андрей, не сводя с Аннет тяжёлого, вопрошающего взгляда. – Суд, как я уже говорил. Ссылка. Скорее всего, Сибирь, на моё пензенское имение вряд ли уже можно рассчитывать. Этого следовало ожидать. Жаль, что именно сейчас, когда в Польше почти всё уже на мази… Остаётся надеяться, что паны сами управятся. Аннет, я очень благодарен и вам, и княгине…

– Не за что благодарить. Мы же друзья. Большей благодарности Оля Семчинова заслуживает, это она всё устроила…

Сметов чуть заметно поморщился, но всё же сказал:

– Зачем же они вас-то заставили в мою невесту играть? Пусть бы пришла Ольга, у неё…

– Ольга Андреевна, к сожалению, куда худшая актриса, чем я, – через силу улыбнулась Аннет. – Ни разрыдаться, ни в обморок упасть, ни на шею вам кинуться у неё, думаю, не вышло бы.

Сметов медленно кивнул. Затем, не поднимая глаз, сказал:

– Мне, право, очень жаль, что вам пришлось участвовать в этом цирке. Если бы можно было как-то по-другому…

– Довольно говорить об этом. Ради дела пришлось, так что ж? Вы ведь тоже меня обнимали не морщась!

– Морщиться – обнимая вас? – вдруг хрипло перебил он. И Аннет чуть не потеряла равновесия, когда жёсткие, крепкие руки стиснули её талию.

– Андрей Петрович, что вы де…

Но договорить Аннет не удалось. Сметов обнял её так, что она ахнула от боли. Попыталась отстраниться – не смогла. «Господи, сейчас и впрямь… в обморок… как глупо!» – мелькнуло в голове. Но он уже целовал её – торопливо, неловко, тёплыми, твёрдыми губами. И Аннет сама не заметила, в какой миг обняла его в ответ. И – словно не было серых, унылых стен, осеннего дождя за окном, решётки, жандарма за дверью… Ничего не было, кроме этих жёстких, неумелых объятий, горячего дыхания и упрямых, чёрных глаз.

– Чёрт возьми, Аннет… Простите меня, – хмуро сказал Андрей минуту спустя. Аннет печально улыбнулась:

– За что же?

– За то, что я набитый дурак… и люблю вас. И всегда любил. Как болван последний! И… пропади всё это пропадом! Очень вовремя, нечего сказать!

– Пропадайте сами пропадом, – хладнокровно ответила она, – Коли заняться больше нечем. А я не намерена. Я, видите ли, тоже вас люблю. И сама удивлена, что нашла на это время.