Голоса из подвала
Часть 39 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ну как же? Куклу новую купили для солнышка вашего, – махнула Сатурова в сторону фонтана.
Вера прыснула:
– Значит, это все-таки… Не поверишь, Наташ, – мы тут гадали, не твой ли это подарочек.
Настёна спрыгнула с бордюра прямо перед ними.
– Ма-ма, – громко сказал пупс, бессмысленно таращась на взрослых круглыми зенками.
– Мой? Да нет же, сами смотрите, – Сатурова выхватила из рук девочки куклу и подняла, демонстрируя. – Она же совсем другая! Она больше, у нее волосы, а главное…
Сатурова резко сжала пупса, вдавив пальцы глубоко в игрушечное тело, почти пронзая бока куклы разукрашенными ногтями.
– Ма-ма! – жалобно пискнул пупс.
– Видите? Она мягкая! Потому что это винил, имитация кожи. А моя была из пластика… – Она стиснула куклу еще несколько раз.
– Ма-ма! Ма-ма!
Винил? Дима глазам своим не верил. Он готов был поклясться, что еще вчера пупс был отнюдь не мягким и мнущимся, а твердым на ощупь.
– Ма-ма!
– Тетя Наташа, отдай! Ты делаешь маленькой больно!
– Что? Да как ты…
Щека Сатуровой дернулась, как от пощечины. Искусственная улыбка начала таять, но Натали быстро пришла в себя и снова засверкала винирами:
– Конечно, солнышко, конечно… Держи скорей!
Настёна, прижав куклу к груди, медленно отступила от Сатуровой. Зашла за Диму и остановилась там, возле отцовской ноги.
– Ладно, Наташ, – смущенно улыбнулась Вера. – Мы, наверное, пойдем.
– Нет, погодите. – Дима, поддавшись труднообъяснимому внутреннему позыву, достал мобильник. – Давайте я вас всех сфотографирую, девушки. На память.
– Ах, Дмитрий, вы так милы, – Сатурова послала ему очередную улыбку и долгий теплый взгляд.
Может быть, чуть более долгий и чуть более теплый, чем следовало бы дарить женатому мужчине, но он сделал вид, что ничего не заметил.
Натали и Вера встали с двух сторон от Настёны. Та перебежала к матери, подняла куклу повыше, прижала круглую головку к щеке.
Дожидаясь, пока сработает автофокус, Дима смотрел на экран телефона и думал, что если бы эту компанию увидел кто-то со стороны, то запросто мог бы подумать, что это две матери и два ребенка. Две матери, две дочки. Две пары глаз, синих и зеленых.
– Скажите «сыр», что ли, – попросил он.
– Ма-ма, – с готовностью ответила кукла.
* * *
Ночью ему приснились усатые китайские драконы с покрытыми сине-зеленой шерстью хвостами и страшные клыкастые маски. В узких прорезях сверкали живые человеческие глаза.
Дима проснулся. Локтем почувствовал рядом Настёну – малышка устроилась между ним и Верой. Прядь золотистых волос, упав ему на плечо, щекотала кожу.
«Ей тоже снятся кошмарики», – вспомнил Дима и повернулся на бок, чтобы обнять ребенка.
– Какого хера?!
– Что случилось? – спросила Вера сквозь сон.
– Кукла! Что она делает в нашей постели?
Пупс лежал на спине под одеялом, снаружи оставалось лишь круглое лицо с прикрытыми веками – точь-в-точь как у Настёны, когда та забиралась спать к родителям.
– Наверное, Настя подложила…
Пришлось вставать и тащить куклу в детскую. Дочь сладко посапывала в своей кроватке. Установленный в углу комнаты ночник разбрасывал по стенам и потолку многоконечные звезды. Целые созвездия медленно кружили, плавно меняя цвет. Фиолетовый, синий, зеленый, желтый. Фиолетовый, синий, зеленый, желтый.
Подумав, Дима положил пупса рядом с Настёной. Какое-то время стоял в меняющем цвет полумраке, глядя на девочку и куклу. Они казались похожими друг на друга как сестры. Искусственный ребенок не сильно уступал живому в размерах.
Вот только раньше, думал Дима, кукла была не такой большой.
* * *
Утром они обнаружили куклу на кухонном столе. Привалившись спиной к хлебнице, пупс посматривал на людей блестящими глазами с расширенными, как у обдолбанного торчка, зрачками.
– Неужто ей наконец надоело с ним возиться? – проворчал Дима.
– Знаешь, мне начинает казаться, что у тебя пунктик насчет этой куклы, – сказала Вера.
– Да что ты говоришь, – не удержавшись, съязвил он.
– То и говорю, что не одна Настёна уделяет ей слишком много внимания. Ты и сам все время говоришь только о куклах. Мне уже можно начинать ревновать?
– Глупости. Я говорю о ней только потому, что она мне не нравится. Разве ты не видишь – дочь проводит с куклой больше времени, чем с нами.
– Что ж, – вздохнула Вера. – Теперь кукла валяется тут – может, период обожания закончился?
– Я бы мог отнести ее на свалку…
– Погоди. Все-таки Настя заметит, если она исчезнет вот так, внезапно.
– Тогда пусть привыкает без нее.
Дима взял пупса и отнес к шкафу в коридоре. Глянув на всякий случай в сторону детской, осторожно, чтобы не производить лишнего шума, сдвинул дверь. Устроил куклу на полке с ложками, бархотками для обуви и другими аксессуарами. Над полкой на вешалках болталась их с Верой зимняя одежда – пальто, куртки. Тень накрыла лицо куклы, и на мгновение Диме почудилось, что глаза пупса по-кошачьи блеснули в темноте зеленым.
– Попробуем так. Постепенно…
Он начал задвигать панель, но кукла вдруг завалилась вперед, в последний момент попав головой между створок. Маленький круглый череп смялся под давлением, золотистые пряди прилипли к дверному профилю.
– Ма-ма! – раздался жалобный писк.
Дима вздрогнул:
– Твою мать!
– Дим!.. – сердито воскликнула Вера.
– Ма-ма, – автоматически повторила Настёна, стоя на пороге детской.
Родители молча переглянулись. Дима сглотнул – в горле пересохло. Девочка медленно потянулась, зевнула и громко спросила уже своим обычным голосом:
– А что у нас сегодня на завтрак?
* * *
Днем, уложив дочку, Дима устроился в кровати с ноутбуком. Проверял аккаунты на биржах и в социальных сетях. Выругался про себя, обнаружив в «Одноклассниках» новое сообщение от пользователя по имени Наталья Сатурова.
«Оставь уже нас в покое».
Он собирался удалить послание Сатуровой не читая, но взгляд зацепил начало послания:
«Привет, Дмитрий. Это Серго, муж Наташки».
Дима прочитал сообщение полностью. Сатуров писал с ошибками – так, как, наверное, и должен был писать мужик без образования, в прямом смысле слова «сколотивший» состояние еще в лихие девяностые.
«…с ее стртаницы, она все равно забила на одноклассики, столет не заходит а у меня вообще ничего нет, не фейсбук4а, ничо
короч, надо поговорит. эт важно.
Жду
Приходи один. Когда можешь».
Вера прыснула:
– Значит, это все-таки… Не поверишь, Наташ, – мы тут гадали, не твой ли это подарочек.
Настёна спрыгнула с бордюра прямо перед ними.
– Ма-ма, – громко сказал пупс, бессмысленно таращась на взрослых круглыми зенками.
– Мой? Да нет же, сами смотрите, – Сатурова выхватила из рук девочки куклу и подняла, демонстрируя. – Она же совсем другая! Она больше, у нее волосы, а главное…
Сатурова резко сжала пупса, вдавив пальцы глубоко в игрушечное тело, почти пронзая бока куклы разукрашенными ногтями.
– Ма-ма! – жалобно пискнул пупс.
– Видите? Она мягкая! Потому что это винил, имитация кожи. А моя была из пластика… – Она стиснула куклу еще несколько раз.
– Ма-ма! Ма-ма!
Винил? Дима глазам своим не верил. Он готов был поклясться, что еще вчера пупс был отнюдь не мягким и мнущимся, а твердым на ощупь.
– Ма-ма!
– Тетя Наташа, отдай! Ты делаешь маленькой больно!
– Что? Да как ты…
Щека Сатуровой дернулась, как от пощечины. Искусственная улыбка начала таять, но Натали быстро пришла в себя и снова засверкала винирами:
– Конечно, солнышко, конечно… Держи скорей!
Настёна, прижав куклу к груди, медленно отступила от Сатуровой. Зашла за Диму и остановилась там, возле отцовской ноги.
– Ладно, Наташ, – смущенно улыбнулась Вера. – Мы, наверное, пойдем.
– Нет, погодите. – Дима, поддавшись труднообъяснимому внутреннему позыву, достал мобильник. – Давайте я вас всех сфотографирую, девушки. На память.
– Ах, Дмитрий, вы так милы, – Сатурова послала ему очередную улыбку и долгий теплый взгляд.
Может быть, чуть более долгий и чуть более теплый, чем следовало бы дарить женатому мужчине, но он сделал вид, что ничего не заметил.
Натали и Вера встали с двух сторон от Настёны. Та перебежала к матери, подняла куклу повыше, прижала круглую головку к щеке.
Дожидаясь, пока сработает автофокус, Дима смотрел на экран телефона и думал, что если бы эту компанию увидел кто-то со стороны, то запросто мог бы подумать, что это две матери и два ребенка. Две матери, две дочки. Две пары глаз, синих и зеленых.
– Скажите «сыр», что ли, – попросил он.
– Ма-ма, – с готовностью ответила кукла.
* * *
Ночью ему приснились усатые китайские драконы с покрытыми сине-зеленой шерстью хвостами и страшные клыкастые маски. В узких прорезях сверкали живые человеческие глаза.
Дима проснулся. Локтем почувствовал рядом Настёну – малышка устроилась между ним и Верой. Прядь золотистых волос, упав ему на плечо, щекотала кожу.
«Ей тоже снятся кошмарики», – вспомнил Дима и повернулся на бок, чтобы обнять ребенка.
– Какого хера?!
– Что случилось? – спросила Вера сквозь сон.
– Кукла! Что она делает в нашей постели?
Пупс лежал на спине под одеялом, снаружи оставалось лишь круглое лицо с прикрытыми веками – точь-в-точь как у Настёны, когда та забиралась спать к родителям.
– Наверное, Настя подложила…
Пришлось вставать и тащить куклу в детскую. Дочь сладко посапывала в своей кроватке. Установленный в углу комнаты ночник разбрасывал по стенам и потолку многоконечные звезды. Целые созвездия медленно кружили, плавно меняя цвет. Фиолетовый, синий, зеленый, желтый. Фиолетовый, синий, зеленый, желтый.
Подумав, Дима положил пупса рядом с Настёной. Какое-то время стоял в меняющем цвет полумраке, глядя на девочку и куклу. Они казались похожими друг на друга как сестры. Искусственный ребенок не сильно уступал живому в размерах.
Вот только раньше, думал Дима, кукла была не такой большой.
* * *
Утром они обнаружили куклу на кухонном столе. Привалившись спиной к хлебнице, пупс посматривал на людей блестящими глазами с расширенными, как у обдолбанного торчка, зрачками.
– Неужто ей наконец надоело с ним возиться? – проворчал Дима.
– Знаешь, мне начинает казаться, что у тебя пунктик насчет этой куклы, – сказала Вера.
– Да что ты говоришь, – не удержавшись, съязвил он.
– То и говорю, что не одна Настёна уделяет ей слишком много внимания. Ты и сам все время говоришь только о куклах. Мне уже можно начинать ревновать?
– Глупости. Я говорю о ней только потому, что она мне не нравится. Разве ты не видишь – дочь проводит с куклой больше времени, чем с нами.
– Что ж, – вздохнула Вера. – Теперь кукла валяется тут – может, период обожания закончился?
– Я бы мог отнести ее на свалку…
– Погоди. Все-таки Настя заметит, если она исчезнет вот так, внезапно.
– Тогда пусть привыкает без нее.
Дима взял пупса и отнес к шкафу в коридоре. Глянув на всякий случай в сторону детской, осторожно, чтобы не производить лишнего шума, сдвинул дверь. Устроил куклу на полке с ложками, бархотками для обуви и другими аксессуарами. Над полкой на вешалках болталась их с Верой зимняя одежда – пальто, куртки. Тень накрыла лицо куклы, и на мгновение Диме почудилось, что глаза пупса по-кошачьи блеснули в темноте зеленым.
– Попробуем так. Постепенно…
Он начал задвигать панель, но кукла вдруг завалилась вперед, в последний момент попав головой между створок. Маленький круглый череп смялся под давлением, золотистые пряди прилипли к дверному профилю.
– Ма-ма! – раздался жалобный писк.
Дима вздрогнул:
– Твою мать!
– Дим!.. – сердито воскликнула Вера.
– Ма-ма, – автоматически повторила Настёна, стоя на пороге детской.
Родители молча переглянулись. Дима сглотнул – в горле пересохло. Девочка медленно потянулась, зевнула и громко спросила уже своим обычным голосом:
– А что у нас сегодня на завтрак?
* * *
Днем, уложив дочку, Дима устроился в кровати с ноутбуком. Проверял аккаунты на биржах и в социальных сетях. Выругался про себя, обнаружив в «Одноклассниках» новое сообщение от пользователя по имени Наталья Сатурова.
«Оставь уже нас в покое».
Он собирался удалить послание Сатуровой не читая, но взгляд зацепил начало послания:
«Привет, Дмитрий. Это Серго, муж Наташки».
Дима прочитал сообщение полностью. Сатуров писал с ошибками – так, как, наверное, и должен был писать мужик без образования, в прямом смысле слова «сколотивший» состояние еще в лихие девяностые.
«…с ее стртаницы, она все равно забила на одноклассики, столет не заходит а у меня вообще ничего нет, не фейсбук4а, ничо
короч, надо поговорит. эт важно.
Жду
Приходи один. Когда можешь».