Глубокие воды
Часть 31 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Куда ты вчера запропал? — спросил Хорас. — Мы тебе звонили, а ты не брал трубку.
Вик покраснел от стыда, будто его поймали на лжи. Вечером он слышал звонки, но к телефону не подходил.
— Когда Мелинда уехала, я пошел погулять. Меня не было дома.
— Нам тебя очень не хватало.
— Мне нужно было кое-что обдумать, вот я и решил, что мистер Камерон справится не только со своей, но и с моей порцией барбекю.
— Совершенно верно!
— И как все прошло?
— Отлично. Мистер Камерон развлекал нас игрой на кларнете.
— Да, я тоже успел оценить его таланты, — сказал Вик.
— Насколько я понимаю, он тебе не нравится. Мне тоже.
Вику снова стало стыдно, однако с виду он оставался спокоен и любезен.
— Что ты имеешь в виду?
— Послушай, я тебе скажу все начистоту. Мне не нравится Камерон и не нравится, как он ведет себя с Мелиндой. А еще мне не нравится, что ты снова отстраняешься и ждешь, когда все уладится само собой.
— Обычно так оно и происходит, — улыбнулся Вик, чувствуя себя неловко, будто его загнали в угол.
— Вчера Мелинда напилась и наговорила много всякого, начиная с того, что, по ее мнению, Камерон — мужчина хоть куда. Камерон ведет себя словно…
В дверь тихонько постучали.
— Войдите, — сказал Вик.
Дверь отворил Стивен Хайнс:
— А, здравствуйте, мистер Меллер. Как поживаете?
— Хорошо, спасибо, а вы?
— Тоже хорошо. Карлайл взял машину, — сообщил Стивен Вику, — и с утра заедет на почту узнать, не пришел ли новый валик.
— Хорошо. Спешки нет, — сказал Вик, машинально подсчитывая, что новый валик для книги стихов Райдера понадобится только через три недели, поскольку типографская краска, нанесенная валиком, слегка траченным ржавчиной, создавала интересную фактуру при прямой печати.
— Что-нибудь еще? — спросил Стивен.
— Нет, спасибо, Стивен.
— Тогда спокойной ночи. До завтра.
— Спокойной ночи, — сказал Вик и обратился к Хорасу: — Кстати, переплетная мастерская прислала готовые экземпляры Ксенофонта! Хочешь посмотреть?
— С удовольствием… Но чуть позже, ведь мы с тобой сейчас говорим о важных вещах.
— Хорошо, Хорас, продолжай.
— Итак… По-моему, Камерон собирается увезти Мелинду, а она, судя по всему, не возражает.
— Как это — увезти? — с изумлением, отчасти искренним, спросил Вик.
— Его следующий подряд в Мексике, и он уже приобрел два билета на самолет до Мехико — он сам об этом сказал, и вроде бы не спьяну, — впрочем, его пьянит только собственная энергия. А Мелинда заявила, что готова поехать с ним хоть на край света. Вик, тебе пора его приструнить.
— Это что-то новенькое. Первый раз об этом слышу.
— Жаль. Вик, в этом есть и твоя вина. Что ты предпринял, чтобы хоть как-то наладить отношения с Мелиндой после случая с де Лайлом?
Вик задумался о том, какое из двух возможных значений Хорас вкладывает в слово «случай», прежде чем смог сформулировать ответ.
— Я пытался, — только и сказал он.
— Насколько мне известно, ты так и живешь во флигеле, — без обиняков заявил Хорас, скрывая смущение. — Вик, ты молод. Тебе всего тридцать шесть, а Мелинда еще моложе. Как ты представляешь себе вашу семейную жизнь? Вот одним прекрасным утром проснешься — а Мелинда ушла!
— Я не хочу указывать ей, как жить, — сказал Вик. — И никогда этим не занимался. Она свободный человек.
Хорас с недоумением смотрел на него.
— Ты что, сдаешься? Ты же проиграешь Камерону!
Вик некоторое время молчал, но не потому, что обдумывал ответ, а потому, что язык не поворачивался от смущения, к которому примешивался страх: а вдруг Хорас станет думать о нем хуже?
— Ладно, Хорас. Я поговорю с ней о мистере Камероне.
— Одними разговорами тут не обойдешься. Тебе надо относиться к ней совершенно иначе, не то пеняй на себя.
Вик улыбнулся:
— А ты не преувеличиваешь?
— Отнюдь нет. — Хорас закурил. — Ох, ну почему ты вечно замыкаешься в себе? В чем смысл?
— Я не замыкаюсь. Пойдем лучше в бар, выпьем, — сказал Вик, начиная собирать вещи.
— Ты к этому неправильно относишься. Возможно, когда-то подобное отношение было и оправданно, и допустимо, но сейчас — нет. Ни в коем случае.
— Сильно сказано, Хорас. Такого я от тебя еще ни разу не слышал.
— Я говорю вполне серьезно.
Вик смотрел на Хораса, чувствуя, что слегка выведен из равновесия.
— Ну что, пойдем выпить?
Хорас помотал головой:
— Нет, я домой. Пожалуй, я зря погорячился, но все-таки рад, что высказался. Может, ты наконец отнесешься к этому серьезно — я про Камерона. Спокойной ночи, Вик.
Хорас закрыл за собой дверь.
Как только Вик остался один, его охватило странное чувство, похожее на страх. Он собрал свои бумаги, вышел и запер дверь. Машина Хораса уже уехала. Вик сел в «олдсмобиль». По позвоночнику к затылку пробежала холодная дрожь. Он сглотнул, расслабил руки, лежавшие на руле. Он знал, в чем беда. В сущности, он старался не думать о Камероне — ну, разве только о том, что тот через пару недель уедет, а не о том, как справиться с возникшими из-за него неприятностями. А Хорас ему об этом напомнил, указал на огонь, бушующий под ногами, огонь, который Вик решил не замечать. (Вообще-то, он имеет право не замечать то, что не хочется. Если огонь горит у Вика под ногами, то пострадает только сам Вик. Больше всего огорчало то, что Хорас на миг заставил его стать конформистом, принять конформистскую точку зрения.) Но может быть, Хорас прав, и Вик действительно не понимал чего-то важного. Так, он не допускал, что Камерон нравится Мелинде, что он как раз в ее вкусе. Эта туповатая прямота, эта примитивность, превзошедшая ее собственную! И эта толстокожая бесхитростность! Да, Камерон из тех, кто способен «увезти» Мелинду, дождаться развода, а потом жениться на ней по всем правилам. И он — именно то, что ей нужно. Это открытие ошарашило Вика.
Когда он приехал домой, Трикси была одна. Щенок боксера выбежал навстречу, подскакивая и всем телом извиваясь в воздухе, будто форель.
— Когда ты пришла, мама была дома? — спросил он.
— Не-а. Наверно, с Тони куда-нибудь уехала, — сказала Трикси, не отрываясь от комиксов в вечерней газете.
Вик налил себе выпить и направился к любимому креслу. На столике стояла новая бело-голубая коробка трубочного табака «Нельсон тридцать три». Ее доставили сегодня, а Мелинда распаковала и положила сюда. По всей видимости, заказ она сделала недели две назад, в один из дней, проведенных с Тони.
20
В следующую субботу в Уэсли поездом прибыл Брайан Райдер, приятный и бойкий молодой человек, энергичный и мускулистый, как Тарзан. Первым делом он изъявил желание совершить прогулку по городу, отложив обсуждение своих стихов с Виком. Он гулял почти два часа и вернулся с мокрыми волосами и сияющим лицом. Выяснилось, что он дошел до Медвежьего озера и искупался. День был холодный, градуса четыре по Цельсию. До Медвежьего озера было миль восемь. Вик спросил, как он ухитрился сходить туда так быстро.
— Туда я пробежался вдоль дороги, — ответил тот. — Люблю бегать. А обратно меня подвез добрый человек. Назвался вашим знакомым.
— Да? Кто же? — спросил Вик.
— Некий Петерсон.
— А, да.
— Он о вас высокого мнения.
Вик ничего не ответил. Мелинда сидела на диване в гостиной и клеила фотографии в альбом. Вик представил ей Брайана, а она, не говоря ни слова, с нескрываемым любопытством уставилась на гостя — так Трикси смотрела на мужчин, приведенных Мелиндой. А Брайан без смущения, с какой-то наивной прямотой поглядел на нее, будто ожидая, что она что-нибудь скажет или проявит хоть немного дружелюбия, прежде чем он и Вик уйдут работать. Мелинда молчала и ни разу не улыбнулась, даже когда Брайан встречался с ней взглядом.
— Что ж, пойдемте ко мне, поговорим, — предложил Вик. — Обсудим вашу рукопись.
В тот вечер Мелинда привела Камерона домой ужинать.
— Я бы сводил твою супружницу куда-нибудь поужинать, — со смешком объяснил Камерон, — но ей непременно нужно было домой, к тебе.
От такой вопиющей бестактности Вик лишился дара речи. Брайан, выслушав это заявление, посерьезнел и весь вечер наблюдал за Камероном и Мелиндой, которые устроили настоящее представление. Камерон то и дело уходил на кухню и помогал Мелинде накрывать на стол, будто радушный хозяин. Они разговаривали друг с другом о каких-то своих делах, о строительных материалах, о ценах на цемент. Вик попробовал заговорить с Брайаном о поэтах и поэзии, но громкий голос Камерона заглушал все слова. Вик все время улыбался, но не был уверен, что ему удалось скрыть раздражение. Брайан был очень наблюдательный молодой человек.
После ужина Камерон заявил:
Вик покраснел от стыда, будто его поймали на лжи. Вечером он слышал звонки, но к телефону не подходил.
— Когда Мелинда уехала, я пошел погулять. Меня не было дома.
— Нам тебя очень не хватало.
— Мне нужно было кое-что обдумать, вот я и решил, что мистер Камерон справится не только со своей, но и с моей порцией барбекю.
— Совершенно верно!
— И как все прошло?
— Отлично. Мистер Камерон развлекал нас игрой на кларнете.
— Да, я тоже успел оценить его таланты, — сказал Вик.
— Насколько я понимаю, он тебе не нравится. Мне тоже.
Вику снова стало стыдно, однако с виду он оставался спокоен и любезен.
— Что ты имеешь в виду?
— Послушай, я тебе скажу все начистоту. Мне не нравится Камерон и не нравится, как он ведет себя с Мелиндой. А еще мне не нравится, что ты снова отстраняешься и ждешь, когда все уладится само собой.
— Обычно так оно и происходит, — улыбнулся Вик, чувствуя себя неловко, будто его загнали в угол.
— Вчера Мелинда напилась и наговорила много всякого, начиная с того, что, по ее мнению, Камерон — мужчина хоть куда. Камерон ведет себя словно…
В дверь тихонько постучали.
— Войдите, — сказал Вик.
Дверь отворил Стивен Хайнс:
— А, здравствуйте, мистер Меллер. Как поживаете?
— Хорошо, спасибо, а вы?
— Тоже хорошо. Карлайл взял машину, — сообщил Стивен Вику, — и с утра заедет на почту узнать, не пришел ли новый валик.
— Хорошо. Спешки нет, — сказал Вик, машинально подсчитывая, что новый валик для книги стихов Райдера понадобится только через три недели, поскольку типографская краска, нанесенная валиком, слегка траченным ржавчиной, создавала интересную фактуру при прямой печати.
— Что-нибудь еще? — спросил Стивен.
— Нет, спасибо, Стивен.
— Тогда спокойной ночи. До завтра.
— Спокойной ночи, — сказал Вик и обратился к Хорасу: — Кстати, переплетная мастерская прислала готовые экземпляры Ксенофонта! Хочешь посмотреть?
— С удовольствием… Но чуть позже, ведь мы с тобой сейчас говорим о важных вещах.
— Хорошо, Хорас, продолжай.
— Итак… По-моему, Камерон собирается увезти Мелинду, а она, судя по всему, не возражает.
— Как это — увезти? — с изумлением, отчасти искренним, спросил Вик.
— Его следующий подряд в Мексике, и он уже приобрел два билета на самолет до Мехико — он сам об этом сказал, и вроде бы не спьяну, — впрочем, его пьянит только собственная энергия. А Мелинда заявила, что готова поехать с ним хоть на край света. Вик, тебе пора его приструнить.
— Это что-то новенькое. Первый раз об этом слышу.
— Жаль. Вик, в этом есть и твоя вина. Что ты предпринял, чтобы хоть как-то наладить отношения с Мелиндой после случая с де Лайлом?
Вик задумался о том, какое из двух возможных значений Хорас вкладывает в слово «случай», прежде чем смог сформулировать ответ.
— Я пытался, — только и сказал он.
— Насколько мне известно, ты так и живешь во флигеле, — без обиняков заявил Хорас, скрывая смущение. — Вик, ты молод. Тебе всего тридцать шесть, а Мелинда еще моложе. Как ты представляешь себе вашу семейную жизнь? Вот одним прекрасным утром проснешься — а Мелинда ушла!
— Я не хочу указывать ей, как жить, — сказал Вик. — И никогда этим не занимался. Она свободный человек.
Хорас с недоумением смотрел на него.
— Ты что, сдаешься? Ты же проиграешь Камерону!
Вик некоторое время молчал, но не потому, что обдумывал ответ, а потому, что язык не поворачивался от смущения, к которому примешивался страх: а вдруг Хорас станет думать о нем хуже?
— Ладно, Хорас. Я поговорю с ней о мистере Камероне.
— Одними разговорами тут не обойдешься. Тебе надо относиться к ней совершенно иначе, не то пеняй на себя.
Вик улыбнулся:
— А ты не преувеличиваешь?
— Отнюдь нет. — Хорас закурил. — Ох, ну почему ты вечно замыкаешься в себе? В чем смысл?
— Я не замыкаюсь. Пойдем лучше в бар, выпьем, — сказал Вик, начиная собирать вещи.
— Ты к этому неправильно относишься. Возможно, когда-то подобное отношение было и оправданно, и допустимо, но сейчас — нет. Ни в коем случае.
— Сильно сказано, Хорас. Такого я от тебя еще ни разу не слышал.
— Я говорю вполне серьезно.
Вик смотрел на Хораса, чувствуя, что слегка выведен из равновесия.
— Ну что, пойдем выпить?
Хорас помотал головой:
— Нет, я домой. Пожалуй, я зря погорячился, но все-таки рад, что высказался. Может, ты наконец отнесешься к этому серьезно — я про Камерона. Спокойной ночи, Вик.
Хорас закрыл за собой дверь.
Как только Вик остался один, его охватило странное чувство, похожее на страх. Он собрал свои бумаги, вышел и запер дверь. Машина Хораса уже уехала. Вик сел в «олдсмобиль». По позвоночнику к затылку пробежала холодная дрожь. Он сглотнул, расслабил руки, лежавшие на руле. Он знал, в чем беда. В сущности, он старался не думать о Камероне — ну, разве только о том, что тот через пару недель уедет, а не о том, как справиться с возникшими из-за него неприятностями. А Хорас ему об этом напомнил, указал на огонь, бушующий под ногами, огонь, который Вик решил не замечать. (Вообще-то, он имеет право не замечать то, что не хочется. Если огонь горит у Вика под ногами, то пострадает только сам Вик. Больше всего огорчало то, что Хорас на миг заставил его стать конформистом, принять конформистскую точку зрения.) Но может быть, Хорас прав, и Вик действительно не понимал чего-то важного. Так, он не допускал, что Камерон нравится Мелинде, что он как раз в ее вкусе. Эта туповатая прямота, эта примитивность, превзошедшая ее собственную! И эта толстокожая бесхитростность! Да, Камерон из тех, кто способен «увезти» Мелинду, дождаться развода, а потом жениться на ней по всем правилам. И он — именно то, что ей нужно. Это открытие ошарашило Вика.
Когда он приехал домой, Трикси была одна. Щенок боксера выбежал навстречу, подскакивая и всем телом извиваясь в воздухе, будто форель.
— Когда ты пришла, мама была дома? — спросил он.
— Не-а. Наверно, с Тони куда-нибудь уехала, — сказала Трикси, не отрываясь от комиксов в вечерней газете.
Вик налил себе выпить и направился к любимому креслу. На столике стояла новая бело-голубая коробка трубочного табака «Нельсон тридцать три». Ее доставили сегодня, а Мелинда распаковала и положила сюда. По всей видимости, заказ она сделала недели две назад, в один из дней, проведенных с Тони.
20
В следующую субботу в Уэсли поездом прибыл Брайан Райдер, приятный и бойкий молодой человек, энергичный и мускулистый, как Тарзан. Первым делом он изъявил желание совершить прогулку по городу, отложив обсуждение своих стихов с Виком. Он гулял почти два часа и вернулся с мокрыми волосами и сияющим лицом. Выяснилось, что он дошел до Медвежьего озера и искупался. День был холодный, градуса четыре по Цельсию. До Медвежьего озера было миль восемь. Вик спросил, как он ухитрился сходить туда так быстро.
— Туда я пробежался вдоль дороги, — ответил тот. — Люблю бегать. А обратно меня подвез добрый человек. Назвался вашим знакомым.
— Да? Кто же? — спросил Вик.
— Некий Петерсон.
— А, да.
— Он о вас высокого мнения.
Вик ничего не ответил. Мелинда сидела на диване в гостиной и клеила фотографии в альбом. Вик представил ей Брайана, а она, не говоря ни слова, с нескрываемым любопытством уставилась на гостя — так Трикси смотрела на мужчин, приведенных Мелиндой. А Брайан без смущения, с какой-то наивной прямотой поглядел на нее, будто ожидая, что она что-нибудь скажет или проявит хоть немного дружелюбия, прежде чем он и Вик уйдут работать. Мелинда молчала и ни разу не улыбнулась, даже когда Брайан встречался с ней взглядом.
— Что ж, пойдемте ко мне, поговорим, — предложил Вик. — Обсудим вашу рукопись.
В тот вечер Мелинда привела Камерона домой ужинать.
— Я бы сводил твою супружницу куда-нибудь поужинать, — со смешком объяснил Камерон, — но ей непременно нужно было домой, к тебе.
От такой вопиющей бестактности Вик лишился дара речи. Брайан, выслушав это заявление, посерьезнел и весь вечер наблюдал за Камероном и Мелиндой, которые устроили настоящее представление. Камерон то и дело уходил на кухню и помогал Мелинде накрывать на стол, будто радушный хозяин. Они разговаривали друг с другом о каких-то своих делах, о строительных материалах, о ценах на цемент. Вик попробовал заговорить с Брайаном о поэтах и поэзии, но громкий голос Камерона заглушал все слова. Вик все время улыбался, но не был уверен, что ему удалось скрыть раздражение. Брайан был очень наблюдательный молодой человек.
После ужина Камерон заявил: