Глубокие воды

— Нет, не заметил, ни в малейшей степени. А вы замечали?

— Как вам сказать. Я же не специалист, — ответил Вик и стал ждать, что еще скажет Карпентер.

— Она очаровательна, — сказал Карпентер. — Как-то необузданно очаровательна.

— То есть она очаровывает своей необузданностью.

— Да, — с улыбкой сказал гость. — Я имею в виду, что она и не подозревает о силе своих чар.

— Этого у нее в избытке.

Карпентер засмеялся и посмотрел на вернувшуюся в комнату Мелинду.

У Вика мелькнула мысль, что Карпентер — единственный из всех их знакомых, кто не выказал ни малейшего удивления, узнав, что он живет в отдельном флигеле. Тут Карпентер оплошал. Впрочем, кто-то из них вскоре будет очень удивлен. Интересно, кто? Вик по-дружески улыбался Карпентеру, как хороший спортсмен сопернику.

В тот день, когда Карпентер заехал за садовыми ножницами, он пробыл в доме около получаса. Он как-то странно, полурассеянно все оглядывал, внимательно смотрел на Трикси, как будто в этом образчике неуемной нормальности было что-то курьезное, обшаривал взглядом гараж, кухню, все места в доме, где оказывался. И взгляд у него был довольно цепкий. Гарольд Карпентер не был рассеянным человеком. А появлялся он у них как-то уж очень часто, учитывая, что ван Аллены жили совсем не по пути из Кеннингтонской лечебницы до дома, где раньше жил Чарли. Это тоже свидетельствовало о том, что Карпентер, скорее всего, детектив, а может быть, и психиатр, но нанятый, чтобы по совместительству приглядывать за Виком.

А потом, четвертого октября, Вик получил банковскую выписку, в которой значились двести долларов, снятые неизвестно на что. Странно было думать, что эти деньги лежат в кармане у Карпентера, что десять долларов, потраченные Карпентером на бутылку шампанского в день рождения Мелинды, получены со счета ван Алленов. Вик тогда встретил Карпентера на Коммерс-стрит, центральной улице Уэсли, выходя из ювелирного магазина, где покупал свой главный подарок Мелинде. Карпентер нес под мышкой несколько толстых книг. Его часто видели с толстой книгой под мышкой.

— Вы заняты сегодня вечером? — спросил тогда Вик.

Карпентер не был занят, и Вик пригласил его в гости. У Мелинды был день рождения, и Карпентер наверняка об этом знал. Вик объяснил, что они устраивают небольшую вечеринку, ожидаются еще только Меллеры и что Мелинда будет рада его видеть. Карпентер замялся, будто из вежливости, хотел позвонить Мелинде, но Вик сказал, что не нужно, пусть это будет для нее сюрпризом. Услышав, что у Мелинды день рождения, Карпентер принял приглашение и купил шампанское.

Вик и Мелинда позвали бы и Коуэнов, но Фил на неделю уехал в Вермонт, по преподавательским делам, а Эвелин занемогла — якобы схватила простуду. Устроить ужин предложил Вик, однако уговорить Мелинду позвать гостей оказалось делом нелегким. Мелинда чувствовала, что их старые друзья в последнее время настроены против нее (это, в общем, так и было), но, напомнил он, ее все-таки приглашают в гости, и если она хочет, чтобы положение улучшилось, то и ей нужно время от времени звать их. Вику всегда трудно было уговорить Мелинду принять кого-нибудь у себя. Не то чтобы он настаивал на необходимости отплачивать друзьям за их приглашения — в таком городке, как Литтл-Уэсли, этого никто не ждет, здесь все друг с другом запросто, — но все-таки считал, что пару раз в году можно было бы собрать гостей на коктейли или закатить званый ужин, как это регулярно делали Коуэны и Меллеры. Но одна только мысль, что на ужин придут хотя бы двое или двадцать — на коктейли, приводила Мелинду в смятение. Она боялась, что не хватит выпивки или что мороженое растает прежде, чем его подадут, или могла вдруг спохватиться, что в доме нужно сделать генеральную уборку или повесить новые занавески в кухне, и так волновалась, что Вик в конце концов предлагал отказаться от всей затеи и никого не звать. Даже если приходили всего двое — старые друзья, например Меллеры, — скрытое чувство неполноценности всплывало на поверхность, и Мелинда нервничала и теряла уверенность в себе, как молодая жена, впервые принимающая у себя начальника мужа. Вика это почему-то очень подкупало. В такие дни Мелинда выглядела соблазнительно юной и беспомощной, и он всеми силами старался ободрить ее и вселить в нее уверенность, пусть целый месяц перед этим его и бесили ее одинокие друзья-мужчины, которых она приглашала на ужин по два раза в неделю и которые нисколько не заставляли ее нервничать.

Вик не думал, что ее заставит нервничать присутствие Карпентера (скорее наоборот, оно только успокоило бы ее), и он пригласил его из дружеского расположения и доброжелательности. И у Мелинды действительно просветлело лицо, когда Вик вошел с ним в половине восьмого. Меллеры должны были подойти к восьми. Карпентер вручил ей шампанское, Мелинда поблагодарила его и поставила бутылку в холодильник, чтобы открыть после ужина. Она расхаживала по дому, потягивала виски с содовой, каждые пять минут проверяла, как там утка, и поглядывала на коктейльный столик, где непривычно чинно расположились чистые пепельницы, палочки для помешивания напитков и салатница с мелко нарезанными креветками в сметане.

На этот раз Мелинда оделась понаряднее, в темнозеленое льняное платье без рукавов, сандалии золотого цвета с крылышками и ожерелье из белых кораллов, похожих на тигриные клыки. На лице у нее застыло испуганное выражение.

Оставив Карпентера и Мелинду на несколько минут вдвоем, Вик ушел надеть свежую рубашку и темный костюм, потом вернулся, извлек из кармана пиджака подарок и вручил его Мелинде.

Она бросила беспокойный, извиняющийся взгляд на Карпентера и открыла подарок. Выражение ее лица мгновенно изменилось.

— Ах, Вик! Какие часики!

— Если не понравятся, их примут обратно, можно будет обменять на что-нибудь другое, — сказал Вик, зная, что понравятся.

Карпентер наблюдал за ними, мило улыбаясь.

Мелинда застегнула золотой браслет наручных часиков в золотой же оправе, усыпанной мелкими бриллиантами. Предыдущие часы Мелинды сломались, после того как несколько лет назад она, не снимая их, прыгнула в бассейн Коуэнов, и с тех пор мечтала об эффектных наручных часах.

— Ах, Вик, просто прелесть! — воскликнула Мелинда с нежностью, которой Вик не слышал уже много месяцев.

— И вот еще, — сказал Вик, доставая конверт из другого кармана. — Это, в общем-то, нельзя назвать подарком.

— Ой, мой жемчуг!

— Я отдавал его перенизать, — объяснил Вик.

Жемчужное ожерелье разорвалось с месяц назад, когда Мелинда, рассердившись, швырнула его в мужа.

— Спасибо, Вик. Очень мило с твоей стороны, — смущенно сказала Мелинда, покосившись на Карпентера, будто боялась, что он догадается, почему жемчуг пришлось перенизывать.

У Карпентера такой вид, как будто он пытается догадаться, подумал Вик. Вот он развеселился бы, если б знал, что Вик ползал по гостиной, подбирая рассыпанные жемчужины, а Мелинда его пинала.

Меллеры привезли Мелинде электрический гриль для кухни, зная, что у ван Алленов есть уличный гриль на древесном угле. Мэри Меллер поцеловала Мелинду в щеку, Хорас — тоже. Вик помнил времена, когда Мэри с большей теплотой относилась к Мелинде, но для Карпентера, наверное, все выглядит вполне прилично. В этот вечер Карпентер, по-видимому, решил сосредоточиться на их отношениях со знакомыми, на том, как Меллеры ведут себя с ним и как они держатся с Мелиндой. По всему было видно, что с Виком Меллеры приветливее, чем с Мелиндой.

Все пили коктейли, а Мелинда то и дело выбегала на кухню. Мэри спросила, не надо ли чем-то помочь, но и Вик, и Мелинда сказали, что справятся сами.

— Не волнуйся, — сказал Вик. — Сиди и выпивай в свое удовольствие. Прислуживаю сегодня я.

И он ушел на кухню решать серьезный вопрос: как переместить утку из духовки на блюдо. Из задней части утки выпало яблоко, но Вик ловко подхватил пышущий жаром шар и, улыбаясь, водрузил его на плиту

— Боже мой, — пробормотала Мелинда, неумело водя разделочным ножом по точильному камню. — Что еще нас ждет?

— Дикий рис может пригореть, — сказал Вик, заглядывая в духовку.

Кажется, пока не горело. Он взял яблоко большой ложкой и стал засовывать его обратно в утку.

— Может, его и не надо туда — в утку, — со вздохом сказала Мелинда.

— А наверное, и не надо. Давай обойдемся без него.


— Но там остается много пустого места, — несчастным голосом проговорила она.

— Ну и ладно. Напихаем туда дикого риса.

Они вместе повозились с уткой, диким рисом, горошком, булочками и салатом из водяного кресса. Заправка для салата еще не была готова. В этом Мелинда всегда полагалась на Вика, который для этой цели выращивал семь разновидностей пряной зелени в ящичках с этикетками. Зелень он использовал в разных сочетаниях.

— Ни о чем не беспокойся, — сказал Вик. — Я поставлю все обратно в духовку, а заправка будет готова в мгновение ока!

Он задвинул серебряное блюдо с уткой в духовку, оставил Мелинде сложить остальную еду на плиту сверху и занялся приготовлением заправки: в мисочке растолок чеснок с солью, плеснул уксуса, а потом, не прекращая помешивать, по щепотке добавил три вида пряных трав.

— Спасибо, что помыла кресс, — сказал он, не отрываясь от своего занятия.

Мелинда промолчала.

— Надеюсь, Гарольд не ждет улиток на закуску, — сказал Вик.

— Почему он должен этого ждать?

— Он говорил, что любит их. В смысле, есть, — засмеялся Вик.

— Ты объяснил ему, что это все равно что есть твою плоть и кровь?

— Нет, не сказал. А вот и салат готов. Можешь приглашать гостей к столу.

Хорас и Карпентер, поглощенные разговором, сели за стол последними. Вик заметил, что Хорас чем-то обеспокоен. Мелинда пребывала в состоянии тревожного оцепенения: вкусно ли, не остыло ли, — и за первую четверть часа едва ли произнесла хоть слово. Угощение всем понравилось, и ужин прошел вполне успешно. Вечер не совсем походил на непринужденную встречу старых друзей, вероятно из-за присутствия Карпентера. За столом Хорас не делал попыток заговорить с Карпентером, а привлекательное лицо Карпентера, застывшее, как у статуи, ничего не выдавало. Странным было лишь то, что Карпентер почти не разговаривал с Мелиндой. Из этого Вик сделал вывод, что они успели пообщаться днем. Большую часть ужина Карпентер слушал.

Кофе пили в гостиной. Хорас подошел к окну, задумчиво поглядел в сад, обернулся и поманил Вика к себе. Они вышли на газон.

— Этот тип не из Колумбийского университета, — заявил Хорас. — Он никого там не знает. Ему знакомо имя декана факультета психологии, но ни о ком другом он не слыхал. — Он недоуменно наморщил лоб.

— Я так и думал, — тихо сказал Вик.

— Разумеется, он пытался продемонстрировать, что якобы в курсе того, что происходит в университете, но я неплохо знаю тамошний факультет психологии и понимаю, что Карпентер прикидывается. Он что, амбулаторный пациент Кеннингтонской лечебницы?

Вик запрокинул голову и громко расхохотался в ночной тиши.

— Нет, Хорас, у него там преддипломная практика.

— А это правда?

— Ну, учитывая то, что ты мне только что рассказал, даже не знаю, правда ли это.

Хорас нетерпеливо закурил, но не стал бросать спичку на газон.

— Не нравится он мне. Что он замышляет?

— Понятия не имею, — сказал Вик, сорвав несколько травинок и держа их на фоне бледного круга луны. Хорошо бы попробовать офсетную литографию: изображение травинок, листьев, может быть, поперечного сечения головки клевера. Такой орнамент прекрасно подошел бы к книге Брайана Райдера, в стихотворениях которого часто упоминались травы и цветы.

— Вик…

— Что?

— Что он затеял? Не говори мне, что ты об этом не думал. Его интересует Мелинда?

Помедлив, Вик равнодушно ответил:

— Вряд ли.

Почему бы и не сказать правду, если можно.

— Он неспроста разглагольствует об университетских делах, причем даже не пытается придумать какую-нибудь отговорку: например, что он там недавно и пока что плохо знает Колумбийский университет. Нет, он продолжает говорить о Колумбийском университете. Путано и сбивчиво, но бойко, ну, ты понимаешь.

— Сдаюсь, Хорас. Я не знаю, чего он добивается.

— Вдобавок он поселился в доме де Лайла. Это Мелинда устроила?

— Да, этот дом она посоветовала, — признал Вик.

Хорас задумался:

— Интересно, знает ли он Дона Уилсона.

— А что?

— По-моему, они знакомы. Может, они приятели.