Гимназистка. Под тенью белой лисы

– Помедитировать? У вас кровь около головы натекла, – тихо сказала она.

– Перенапряглась при медитации. – Я села слишком резко, и голова сразу же закружилась, но показывать слабость я не стала. – Такое бывает.

– Когда маг перенапрягается, у него кровь из носа идет, – некстати проявила осведомленность Полина. – А у вас из затылка.

– У каждого свои особенности. – Я потрогала затылок. Кровь уже начала подсыхать. Это сколько я провалялась? – Из носа неэстетично. Он распухает, а кровь пачкает одежду.

– А так она пачкает ковер, – отметила прислуга.

Так нагло отметила, что захотелось ее действительно переименовать. В Прасковью, например. И отомщу за наглость, и Поленьке приятное сделаю. Хотя нет, делать приятное Свиньиной-Морской в мои планы не входит. Я создала плетение для очистки. Но то ли после сотрясения я что-то перепутала в плетении, то ли кровь очищают по-другому, но на ковре возникло обесцвеченное пятно, очень хорошо заметное на фоне ярких красок остальной части. Или только мне заметное, потому что я сижу рядом?

– Фаина Алексеевна меня убьет, – с таким ужасом прошептала Полина, таращась на учиненный мной ущерб, что мне невольно стало ее жалко.

– Скажете, что я кислоту пролила, – великодушно разрешила я. – И вообще, можно кусок отрезать – и никто не заметит.

– Узор сдвинется, – неуверенно сказала служанка, уже прикидывающая, не воплотить ли мою идею в жизнь. – В любом случае, Елизавета Дмитриевна, вас нужно целителю показать. Я сейчас сбегаю.

– Куда?

– При университете есть лечебница круглосуточная.

– Я лучше сама схожу, – решила я. – Заодно и проветрюсь.

– Я не могу вас одну отпустить, – всполошилась Полина. – Вдруг с вами что-нибудь случится по дороге?

– Не случится, – бросила я. – Я больше не собираюсь… медитировать.

Я резко встала, но головокружения не случилось. И вообще я чувствовала себя на редкость здоровой, словно это не я пару минут назад валялась в луже собственной крови. Может, ну их, этих целителей? Еще углядят что-то ненужное. Волков вон как-то углядел?

«Елизавета Дмитриевна, если хотите продолжить разговор, я жду вас внизу, – раздался в моей голове голос Волкова, которого я только что вспоминала. – Вашей прислуге незачем знать о нашей встрече».

Разговор я действительно хотела продолжить, но позволит ли мое нынешнее состояние противостоять штабс-капитану в достаточной степени? Я посмотрела на злосчастное пятно. Пожалуй, волосы трогать не буду. Лучше я их помою потом, традиционным путем, а пока прикрою рану шапочкой. А вот плетение против ментального воздействия я наложила. Получилось оно с первого раза, и руки совершенно не дрожали. Внутри был полный раздрай, но внешне мне удавалось ничего не показывать.

– Елизавета Дмитриевна, я вас провожу, – продолжала настаивать Полина. – Поддержу, если надо.

– Вы же видите, что не надо, – отказалась я. – Лучше подумайте, как замаскировать пятно, если не вырезать кусок. Может, вазу поставить?

– Посреди комнаты?

– Вот и подумайте.

Выскочила я из квартиры, не дав Полине за мной увязаться. Волков и в самом деле ждал меня внизу, прохаживаясь перед подъездом, словно бушевавшая в нем энергия требовала постоянного выхода. При моем появлении он дернул носом, явно учуяв кровь, но сказать ничего не успел.

– Прекратите лезть ко мне в голову, – выпалила я. – Меня это злит!

– Лиза, но это же так удобно, – чуть приподнял он кончики губ. – Никто, кроме вас, не слышит то, что я вам говорю. Или вы хотите рассказать всем о своем приобретении?

И все же он набросил полог против прослушивания, а не полез опять с разговорами напрямую в голову.

– Откуда вы про него знаете?

– Если знаешь, куда и как смотреть, многое можно заметить, – неопределенно ответил он.

– И куда и как нужно смотреть?

Он снисходительно улыбнулся:

– У меня свои секреты, Лиза.

– Александр Михайлович, а нельзя ли сделать эти секреты общими?

Я даже нашла силы улыбнуться. Лиса меня беспокоила сейчас куда сильнее Темного бога. Темный бог пока зло абстрактное и отдаленное, а лиса – конкретное и близкое.

– Нельзя, Лиза. Общие секреты могут быть только у союзников, а вы моим союзником упорно отказываетесь стать. – Волков ответил печально, но его глаза заблестели, как у почуявшего поживу хищника, пусть больше ничего и не выдавало его истинных чувств.

Союзниками нам не стать: похоже, мы по разные стороны баррикад, но поиграть в его же игру – почему нет? Кошки играть любят.

– Мне казалось, Александр Михайлович, вы хотите мне помочь, – промурлыкала я.

– Разумеется, Лиза, хочу, поэтому и предостерегаю вас от неосмотрительных поступков. Отдали бы мне артефакт – не заполучили бы проблему с лишним обликом.

– А как это вообще связано? – изумилась я. – Не хотите ли сказать, Александр Михайлович, что это ваших рук дело?

– За кого вы меня принимаете, Лиза? – с четко выверенной долей обиды ответил он. – Портальная магия противопоказана тем, кто недавно держал в руках нужный мне артефакт. Лисицын – болван, если этого не понял. Или вы его тоже убедили, что не знаете, где артефакт?


– Лисицын – это кто?

Пусть оказалось, что Ли Си Цын имеет непосредственное отношение к моим неприятностям, но Волкову я бы его не выдала, даже если бы не была ограничена клятвой.

– Лиза, и охота вам притворяться? – укоризненно сказал штабс-капитан. – Вам помощь нужна. Если вы не возьмете облик под контроль, он вас убьет, и довольно быстро. Мне будет очень жаль. – Он состроил грустную мину и даже тяжело вздохнул, словно уже репетировал свое появление на моих похоронах.

– Мне тоже будет очень жаль. Так как же взять под контроль второй облик?

– Я вам все непременно расскажу, Лиза. И даже помогу. – В этот раз он не попытался сделать улыбку милой, и она оказалась довольно-таки устрашающей. – Но только в обмен на артефакт. Уверяю вас, Лиза, для вас такой размен весьма выгоден.





Глава 17




Если своей целью Волков ставил напугать и дезориентировать, то, что скрывать, он ее достиг. Он ухитрялся недоговаривать так, что меня начинала охватывать паника. Но гадский штабс-капитан отказывался расстаться с любой информацией до получения артефакта. Мое утверждение, что я понятия не имею, где он, воспринималось весьма скептически, поскольку Волков вбил себе в голову, что дополнительный облик – следствие недавнего контакта с артефактом. А поскольку голова была прикрыта фуражкой, то выстукиваться оттуда ошибочное мнение будет весьма долго. И боюсь, Лиза Рысьина на скорость никак не повлияет: здесь не меньше генерала нужно, чтобы выбить одно авторитетное мнение другим.

– Не более двух-трех дней, Лиза, – нехорошо улыбаясь, заявил штабс-капитан, – так что вы можете пытаться меня обманывать и дальше, но я вам сразу говорю, что не преуспеете. И не тяните с принятием правильного решения, если не хотите получить проблем Лисицына. Впрочем, о чем я? Вам его проблемы за счастье покажутся.

Проблем Ли Си Цына я не хотела, но предложить Волкову хоть что-то в обмен на помощь не могла. Если он вообще таковую мог предоставить, а не вел свою игру, мне непонятную.

– Вы считаете, Александр Михайлович, что я вас обманываю? А я вот уверена, что именно вы обманываете меня.

– В чем же, позвольте спросить, я вас обманываю?

Мы чинно прогуливались в университетском парке, на удивление пустынном в это время суток, хотя фонари на аллеях светили ярко, и пусть до солнечного света их мощности было далеко, но пугаться невнятных теней не приходилось. Да если кого и стоило бояться, так только моего нынешнего спутника, который запросто распугает остальные страхи.

– Возможно, во всем, Александр Михайлович? – Я независимо улыбнулась.

– Какие у вас основания так думать? – с некоторым удивлением спросил он.

– А какие основания у меня вам верить? Видите ли, Александр Михайлович, вы не производите впечатления честного человека. Вы постоянно то врете, то недоговариваете.

Он неожиданно рассмеялся:

– Могу пообещать полную честность, если нам удастся договориться.

– В вопросах артефакта?

– Не только. Фаину Алексеевну весьма заинтересовала сама возможность объединения наших кланов. Две сильнейшие фамилии многого добьются, если объединятся. Ваша княгиня это поняла.

Волков остановился и со значением на меня посмотрел. В рассеянном свете фонарей лицо его показалось почему-то еще более жестким, зато каждая эмоция проявлялась четче и выраженней. Сейчас с него можно было ваять скульптуру алчного предвкушения обладания. Не мной, нет. Властью, которую он рассчитывал получить. И которая уже была совсем рядом, готовая свалиться в подставленные ладони. Но поскольку я не была вороной с сыром, а сам Волков не был ожидающей под елью лисицей, то ожидать, что я испуганно или восторженно каркну и выпущу артефакт, он мог хоть до посинения.

– И чего они добьются? – насмешливо фыркнула я.

Волков прищурился и потом неожиданно честно ответил:

– Получат верховную власть, разумеется. Разве что-то другое стоит такой борьбы? Видите, Лиза, я предельно честен с вами.

– Вы просто уверены, что я на вас не донесу.

– Разумеется, – кивнул он с некоторой ленцой. – Вы сами замараны этой историей по маковку. В деле имперской безопасности мягких приговоров не бывает, даже у тех, кто лишь краем глаза решил заглянуть, а вовсе не участвовать в свержении.

– Я и заглядывать не планировала, – отбрила я. – Меня насильно макнули.

– Лиза, мы не в суде, меня не надо уговаривать. А в суде вы вряд ли такими словами кого-нибудь убедите. Поэтому вам нужно держаться меня, меньше пострадаете.

– А если я страдать вообще не хочу? Почему бы вам не предоставить меня собственной участи?

– Потому что вы непременно сделаете какую-нибудь глупость, – ответил он. – Наш брак будет залогом того, что я вам помогу со вторым обликом.

А еще залогом того, что, в случае чего, Рысьины придут Волковым на помощь. Говорить штабс-капитану, что с его стороны весьма наивно рассчитывать на слово Фаины Алексеевны, я не стала.

– Наш брак? И вам не стыдно отбивать невесту у брата? Согласие Фаины Алексеевны уже почти получено.

Я тут же вспомнила, что как раз Волкову бабушка согласие успела дать. Она вообще распоряжалась моей рукой, как своей. Очень непредусмотрительно распоряжалась. Но штабс-капитан про такую мелочь, как согласие Рысьиной, почему-то не вспомнил.

– Какой он мне брат, Лиза? – ощерился Волков. – Он Хомяков, в нем нет нашей крови.

– С этим можно поспорить.