Герцог и я
Часть 31 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Пожалуйста, не уходите, – попросил он.
Голос был тих, но тверд, и без всяких видимых причин ее бросило в дрожь.
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– Дафна, простите мою резкость, – сказал он.
Будучи не в состоянии подобрать слов, она кивнула, однако Саймону хотелось остановить ее и все объяснить.
– Я не… – Он помолчал. – У нас с отцом были плохие отношения. Очень… Поэтому я… я не желаю говорить о нем.
Дафна посмотрела на него в немом удивлении: никогда еще в разговоре с ней он не подыскивал слова с таким трудом.
Он резко втянул воздух, потом выдохнул. Что с ним происходит? Плохо себя чувствует?
– Когда вы упомянули о нем… – продолжил Саймон, но что-то по-прежнему мешало ему говорить. – Я сразу начал… Мои мысли обратились в прошлое, и я… Я не смог сдержать з…злости.
– Простите меня, – извинилась Дафна, не зная, что еще добавить.
– Злости не по отношению к вам, – продолжил герцог.
Взгляд его серо-голубых глаз уже не казался таким холодным, суровым, он заметно потеплел.
Саймон судорожно проглотил комок, мешавший дышать, и договорил:
– Я был зол на самого себя.
– И на отца? Но почему? – тихо спросила Дафна.
Он не ответил. Впрочем, она и не ждала от него этого.
Его рука все еще лежала на ее локте, и Дафна, прикрыв ее своей, ласково предложила:
– Не хотите ли прогуляться на свежем воздухе? У вас такой вид…
Саймон согласно кивнул:
– Да, пожалуй. А вы оставайтесь здесь. Энтони оторвет мне голову, если увидит нас вместе на веранде.
– Пусть отрывает голову себе! Мне надоела его опека!
– Бедняга всего лишь пытается быть для вас хорошим старшим братом.
Дафна с раздраженным недоумением уставилась на Саймона.
– Что-то не могу понять, на чьей вы стороне, милорд.
– Хорошо. Давайте немного прогуляемся. Но имейте в виду: одного брата я еще сумею выдержать, но если он призовет на помощь всех остальных, мне конец.
Дафна восприняла шутку с напряженной улыбкой и кивнула в сторону двери, выходящей на веранду. Рука Саймона крепче сжала ее локоть, они сделали уже несколько шагов к выходу, когда позади раздался громкий окрик:
– Гастингс!
Саймон мгновенно повернулся, мысленно отметив, что за короткое время после возвращения из своих странствий он уже привык к новому имени. Это ему не понравилось. С большим удовольствием он продолжал бы носить свое прежнее имя – Клайвдон, не так напоминавшее об отце и обо всем, что с ним связано.
К нему подходил пожилой джентльмен, опирающийся на трость.
– Тот самый герцог, о котором я вам говорила, – успела шепнуть Дафна. – Кажется, его фамилия Мидлторп.
Саймон кивнул и оглянулся по сторонам, мечтая удрать или провалиться на месте, но деваться было некуда.
– Дорогой Гастингс, – сказал старик, подойдя вплотную и похлопывая Саймона по плечу. – Давно хочу познакомиться с вами. Я Мидлторп. Мы с вашим отцом были друзьями.
Саймон поклонился, коротко и резко, почти по-военному, хотя в армии никогда не служил.
– Мне хорошо известно, – продолжил Мидлторп, – что ваш отец очень переживал ваше длительное отсутствие и говорил…
Пожилой джентльмен произносил что-то еще, но Саймон почти не различал слов: в нем закипал гнев, переходящий в ярость, и сосредоточивалось это чувство, как ни странно, в полости рта, обжигая изнутри гортань и щеки, обволакивая язык. Он вновь почувствовал себя восьмилетним и боялся, даже был уверен, что, если попытается сейчас заговорить, звуки будут так же унизительно-беспомощно вырываться изо рта, как в то далекое время.
Но он не хотел, не мог снова испытать прежнее унижение. Ни перед кем. В первую очередь перед самим собой. Ибо оно напоминало о страшных одиноких годах детства, о мальчике, отвергнутом единственным близким человеком – родным отцом.
Непроизвольно, он сам не понял, каким образом, ему удалось исторгнуть гласный звук «о», который пришелся кстати и заменил целую фразу. В нем было все, что нужно: вежливое удивление, приветствие, даже – можно было понять и так – просьба продолжать разговор.
Герцог Мидлторп именно так и понял и проговорил:
– Ваш отец умер на моих руках.
Саймон на этот раз не ответил даже междометием. Вместо него Дафна сочувственно произнесла:
– О боже…
– Он просил меня, – продолжил старик, – передать вам кое-какие бумаги. Письма к вам. Я храню их у себя дома.
– Сожгите их.
Слова вырвались у Саймона сами собой.
Дафна слегка вскрикнула и схватила Мидлторпа за рукав:
– О, нет-нет! Не делайте этого. Гастингс, возможно, не хочет видеть их сейчас, в данный момент, но со временем…
Саймон смерил ее ледяным взглядом и снова повернулся к собеседнику:
– Повторяю: сожгите их.
– Я… О да…
Мидлторп явно был в растерянности. Должно быть, он знал или догадывался, что отец и сын находились не в лучших отношениях, но покойный герцог не открыл ему всей правды, а потому старик не понимал, как ему сейчас действовать. Он бросил умоляющий взгляд на Дафну и произнес:
– Помимо бумаг и писем герцог просил передать вам кое-что на словах… Я… я мог бы это сделать, если желаете, прямо сейчас.
Эти слова он обращал к Дафне, не к Саймону.
Вместо ответа тот отпустил локоть своей спутницы и молча направился к выходу на веранду.
– Извините его, – обратилась Дафна к ошеломленному герцогу. – Я уверена, герцог не хотел вас обидеть.
Выражение лица Мидлторпа недвусмысленно говорило о том, что он придерживается противоположного мнения, и Дафна добавила:
– По-видимому, имя отца у него связано с какими-то тяжелыми переживаниями.
Мидлторп согласно кивнул:
– Его отец предупреждал меня об этом, но я не думал, что все настолько серьезно…
Дафна взволнованно смотрела в сторону веранды.
– Да, видимо, очень серьезно, – подтвердила она и поспешно добавила: – Пожалуй, пойду к нему.
– Конечно, – согласился старик.
Уже на ходу она обернулась:
– Прошу вас, герцог, не сжигайте эти бумаги.
– Я никогда и не помышлял об этом, но…
Дафна остановилась – в голосе Мидлторпа ей послышалось что-то серьезное.
– Вы хотели сказать…
– Хотел сказать, что я далеко не молод и не слишком здоров. Доктора не очень обнадеживают меня. Поэтому… Мог бы я передать бумаги вам на сохранение?
Дафна посмотрела на него с удивлением и страхом: с удивлением – потому что не понимала, как может он доверить чужую личную переписку совершенно незнакомой ему молодой женщине; со страхом – потому что опасалась, что, если согласится и примет бумаги, Саймон может никогда не простить ей этого поступка.
– Не знаю, – ответила она в замешательстве. – Не уверена, что это правильно..
Старик пристально посмотрел на нее и проговорил:
– Полагаю, мой выбор совершенно правилен. Уверен, вы найдете нужный момент, чтобы отдать молодому человеку адресованные ему письма… Итак, разрешите, я пришлю их вам?
Дафна наклонила голову. Что еще оставалось делать?
Мидлторп приподнял трость, указав в сторону веранды:
– Идите к нему.
Дафна кивнула и поспешила прочь.
Голос был тих, но тверд, и без всяких видимых причин ее бросило в дрожь.
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– Дафна, простите мою резкость, – сказал он.
Будучи не в состоянии подобрать слов, она кивнула, однако Саймону хотелось остановить ее и все объяснить.
– Я не… – Он помолчал. – У нас с отцом были плохие отношения. Очень… Поэтому я… я не желаю говорить о нем.
Дафна посмотрела на него в немом удивлении: никогда еще в разговоре с ней он не подыскивал слова с таким трудом.
Он резко втянул воздух, потом выдохнул. Что с ним происходит? Плохо себя чувствует?
– Когда вы упомянули о нем… – продолжил Саймон, но что-то по-прежнему мешало ему говорить. – Я сразу начал… Мои мысли обратились в прошлое, и я… Я не смог сдержать з…злости.
– Простите меня, – извинилась Дафна, не зная, что еще добавить.
– Злости не по отношению к вам, – продолжил герцог.
Взгляд его серо-голубых глаз уже не казался таким холодным, суровым, он заметно потеплел.
Саймон судорожно проглотил комок, мешавший дышать, и договорил:
– Я был зол на самого себя.
– И на отца? Но почему? – тихо спросила Дафна.
Он не ответил. Впрочем, она и не ждала от него этого.
Его рука все еще лежала на ее локте, и Дафна, прикрыв ее своей, ласково предложила:
– Не хотите ли прогуляться на свежем воздухе? У вас такой вид…
Саймон согласно кивнул:
– Да, пожалуй. А вы оставайтесь здесь. Энтони оторвет мне голову, если увидит нас вместе на веранде.
– Пусть отрывает голову себе! Мне надоела его опека!
– Бедняга всего лишь пытается быть для вас хорошим старшим братом.
Дафна с раздраженным недоумением уставилась на Саймона.
– Что-то не могу понять, на чьей вы стороне, милорд.
– Хорошо. Давайте немного прогуляемся. Но имейте в виду: одного брата я еще сумею выдержать, но если он призовет на помощь всех остальных, мне конец.
Дафна восприняла шутку с напряженной улыбкой и кивнула в сторону двери, выходящей на веранду. Рука Саймона крепче сжала ее локоть, они сделали уже несколько шагов к выходу, когда позади раздался громкий окрик:
– Гастингс!
Саймон мгновенно повернулся, мысленно отметив, что за короткое время после возвращения из своих странствий он уже привык к новому имени. Это ему не понравилось. С большим удовольствием он продолжал бы носить свое прежнее имя – Клайвдон, не так напоминавшее об отце и обо всем, что с ним связано.
К нему подходил пожилой джентльмен, опирающийся на трость.
– Тот самый герцог, о котором я вам говорила, – успела шепнуть Дафна. – Кажется, его фамилия Мидлторп.
Саймон кивнул и оглянулся по сторонам, мечтая удрать или провалиться на месте, но деваться было некуда.
– Дорогой Гастингс, – сказал старик, подойдя вплотную и похлопывая Саймона по плечу. – Давно хочу познакомиться с вами. Я Мидлторп. Мы с вашим отцом были друзьями.
Саймон поклонился, коротко и резко, почти по-военному, хотя в армии никогда не служил.
– Мне хорошо известно, – продолжил Мидлторп, – что ваш отец очень переживал ваше длительное отсутствие и говорил…
Пожилой джентльмен произносил что-то еще, но Саймон почти не различал слов: в нем закипал гнев, переходящий в ярость, и сосредоточивалось это чувство, как ни странно, в полости рта, обжигая изнутри гортань и щеки, обволакивая язык. Он вновь почувствовал себя восьмилетним и боялся, даже был уверен, что, если попытается сейчас заговорить, звуки будут так же унизительно-беспомощно вырываться изо рта, как в то далекое время.
Но он не хотел, не мог снова испытать прежнее унижение. Ни перед кем. В первую очередь перед самим собой. Ибо оно напоминало о страшных одиноких годах детства, о мальчике, отвергнутом единственным близким человеком – родным отцом.
Непроизвольно, он сам не понял, каким образом, ему удалось исторгнуть гласный звук «о», который пришелся кстати и заменил целую фразу. В нем было все, что нужно: вежливое удивление, приветствие, даже – можно было понять и так – просьба продолжать разговор.
Герцог Мидлторп именно так и понял и проговорил:
– Ваш отец умер на моих руках.
Саймон на этот раз не ответил даже междометием. Вместо него Дафна сочувственно произнесла:
– О боже…
– Он просил меня, – продолжил старик, – передать вам кое-какие бумаги. Письма к вам. Я храню их у себя дома.
– Сожгите их.
Слова вырвались у Саймона сами собой.
Дафна слегка вскрикнула и схватила Мидлторпа за рукав:
– О, нет-нет! Не делайте этого. Гастингс, возможно, не хочет видеть их сейчас, в данный момент, но со временем…
Саймон смерил ее ледяным взглядом и снова повернулся к собеседнику:
– Повторяю: сожгите их.
– Я… О да…
Мидлторп явно был в растерянности. Должно быть, он знал или догадывался, что отец и сын находились не в лучших отношениях, но покойный герцог не открыл ему всей правды, а потому старик не понимал, как ему сейчас действовать. Он бросил умоляющий взгляд на Дафну и произнес:
– Помимо бумаг и писем герцог просил передать вам кое-что на словах… Я… я мог бы это сделать, если желаете, прямо сейчас.
Эти слова он обращал к Дафне, не к Саймону.
Вместо ответа тот отпустил локоть своей спутницы и молча направился к выходу на веранду.
– Извините его, – обратилась Дафна к ошеломленному герцогу. – Я уверена, герцог не хотел вас обидеть.
Выражение лица Мидлторпа недвусмысленно говорило о том, что он придерживается противоположного мнения, и Дафна добавила:
– По-видимому, имя отца у него связано с какими-то тяжелыми переживаниями.
Мидлторп согласно кивнул:
– Его отец предупреждал меня об этом, но я не думал, что все настолько серьезно…
Дафна взволнованно смотрела в сторону веранды.
– Да, видимо, очень серьезно, – подтвердила она и поспешно добавила: – Пожалуй, пойду к нему.
– Конечно, – согласился старик.
Уже на ходу она обернулась:
– Прошу вас, герцог, не сжигайте эти бумаги.
– Я никогда и не помышлял об этом, но…
Дафна остановилась – в голосе Мидлторпа ей послышалось что-то серьезное.
– Вы хотели сказать…
– Хотел сказать, что я далеко не молод и не слишком здоров. Доктора не очень обнадеживают меня. Поэтому… Мог бы я передать бумаги вам на сохранение?
Дафна посмотрела на него с удивлением и страхом: с удивлением – потому что не понимала, как может он доверить чужую личную переписку совершенно незнакомой ему молодой женщине; со страхом – потому что опасалась, что, если согласится и примет бумаги, Саймон может никогда не простить ей этого поступка.
– Не знаю, – ответила она в замешательстве. – Не уверена, что это правильно..
Старик пристально посмотрел на нее и проговорил:
– Полагаю, мой выбор совершенно правилен. Уверен, вы найдете нужный момент, чтобы отдать молодому человеку адресованные ему письма… Итак, разрешите, я пришлю их вам?
Дафна наклонила голову. Что еще оставалось делать?
Мидлторп приподнял трость, указав в сторону веранды:
– Идите к нему.
Дафна кивнула и поспешила прочь.