Герцог и я
Часть 24 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Нет, злой, – настаивала на своем Гиацинта (или Франческа, а может, вообще Элоиза), снова обращаясь к Энтони.
– Хорошо, – ответил он. – Не стану возражать. Ты права. Я сегодня зол.
– А на кого? – спросила одна из трех сестер.
– На весь свет!
– На белый или на высший? – поинтересовалась Дафна, и Саймон далеко не в первый раз оценил ее остроумие.
Энтони промолчал, а миссис Бриджертон проговорила с очаровательной улыбкой:
– Хочу признаться, что сегодняшний вечер – один из самых приятных для меня в этом году. – Она взглянула на Грегори. – Даже то, что некоторые позволяли себе швыряться горошинами, не смогло его испортить.
– Ты видела? – пробормотал мальчик. – Я думал…
– Дорогие дети, – торжественно произнесла мать, – когда вы наконец поймете, что я вижу и знаю абсолютно все, что происходит в нашей семье? – Поскольку ответа не последовало, она сразу же переключила внимание на Саймона и спросила: – Вы не заняты завтра, ваша светлость?
Захваченный врасплох вопросом, тот ответил, слегка заикаясь:
– Н-нет, п-по-моему.
– Замечательно! Тогда вы должны присоединиться к нам.
– П-присоединиться? – переспросил он.
– Конечно. Завтра мы все едем на прогулку в Гринвич.
– В Гринвич? – эхом отозвался он.
Дафна с интересом наблюдала его замешательство.
– Мы давно собирались туда прогуляться, – терпеливо начала разъяснять леди Бриджертон. – Возьмем лодку, устроим пикник на берегу Темзы. Это будет прекрасно, не правда ли? Ведь вы поедете с нами?
Дафна сочла необходимым вмешаться:
– Мама, у герцога наверняка масса дел.
Леди Бриджертон смерила дочь ледяным взглядом.
– Что ты такое говоришь, Дафна? Герцог только что сказал мне, что он завтра совершенно свободен. – Она вновь повернулась к Саймону. – И мы обязательно посетим королевскую обсерваторию, так что это будет не просто увеселительная прогулка. Обсерватория закрыта для публики, но мой покойный муж был одним из ее попечителей и, я уверена, нас туда пустят.
Саймон поймал взгляд Дафны. Она ответила ему легким пожатием плеч, в ее глазах он уловил просьбу о прощении.
Обратившись к Вайолет, он сказал:
– Почту за честь присоединиться к вам, леди Бриджертон.
Виконтесса широко улыбнулась и похлопала его по руке.
– Очень мило с вашей стороны, герцог.
Глава 8
До ушей вашего автора дошли сведения, что все семейство Бриджертон (и некий герцог) отправилось в прошедшую субботу на прогулку в Гринвич.
Вашему автору стало также известно, что упомянутый герцог вместе с одним из членов семьи Бриджертон возвратились в Лондон промокшие до нитки…
«Светская хроника леди Уистлдаун», 3 мая 1813 года
– Если вы не прекратите передо мной извиняться, – предупредил Саймон, подпирая рукой голову, – буду вынужден прикончить вас.
Дафна посмотрела на него с досадой: ей не всегда нравился стиль его шуток. Они сидели на палубе небольшой яхты, зафрахтованной ее матушкой для поездки всего семейства по Темзе в сторону Гринвича и обратно.
– Если вас так злит обыкновенная вежливость, – сказала Дафна, – я могу замолчать. Конечно, я не несу ответственности за свою мать и за ее манипуляции вами. Но ведь целью того, что мы задумали, было, в частности, избавить вас от назойливости родительниц, а я не могу спокойно осознавать, что моя милая матушка заменила их всех.
Саймон отмахнулся от ее слов и, поудобнее устроившись на скамье, произнес:
– Все это, пожалуй, было бы невыносимо – я говорю о ваших братьях и о почтенной матушке, – не будь оно столь забавно. Как хороший водевиль.
Дафна не могла скрыть обиды:
– Вот оно как! Мои родные для вас – комедийные актеры!
– Отчасти. А мы – для них. Разве не так?.. Что же касается речной прогулки, я совершаю ее с удовольствием после многодневных путешествий по морям. Тут по крайней мере видны берега, причем такие живописные. Да и побывать в обсерватории тоже интересно. Вы знаете что-нибудь о меридианах и параллелях, не говоря уже о долготе и широте?
Она покачала головой:
– Даже не представляю, каким образом один из меридианов оказался здесь, в Гринвиче.
Саймон проговорил со снисходительной улыбкой:
– Морякам требуется определять место положения корабля в данную минуту, а также направление его движения. Они должны знать географические координаты – широту и долготу. Отсчет начинается от меридиана. В прошлом веке астрономы решили, что начальным меридианом будет Гринвичский.
Дафна с безнадежным видом покачала головой.
– Из всего сказанного вами я поняла одно: Лондон стал в каком-то смысле центром мира. Неужели другие страны согласились с этим? Например, Франция? Или папа римский? Из-за этого не было войны?
Саймон рассмеялся:
– Ну, войны возникают и по более пустячным поводам. Но из-за меридиана их не было. Возможно потому, что королевская обсерватория ежегодно публикует схемы и карты, необходимые мореплавателям всего мира, и только безумец может отправиться в открытое море без таких карт. А в них все расчеты ведутся от Гринвичского меридиана. Я понятно объяснил?
– Понятно: вы большой знаток морского дела.
– Просто я преодолел немало морских миль, а кроме того, любил математику и вообще точные науки.
– Увы, меня этому не обучали. Боюсь, мое образование сводилось к тому, что знала гувернантка, поэтому с цифрами я до сих пор не в ладах. Даже мама знает больше – видимо, ее гувернантка была немного образованнее, чем моя.
– Я и не думал, что вы овладели точными науками, – заверил он. – Но все-таки чем вы больше увлекались?
– Историей и литературой. Женщин не учат в университетах, как вы знаете, но, к счастью, в нашем доме очень много книг, и я много читала и читаю.
Саймон откинулся на сиденье, отхлебнул лимонада и произнес:
– Могу признаться, что никогда не увлекался историей.
– Почему? Это же так интересно!
В самом деле – почему? Он на минуту задумался. Неужели оттого, что история в каком-то смысле связана и с родом Гастингсов, а он чуть не с детства дал себе клятву не интересоваться тем, что было так важно для его отца? Но, отвечая Дафне, Саймон разумеется, не упомянул об этом. В их отношениях еще не наступило время для откровений и скорее всего не наступит.
Некоторое время они сидели в молчании, свежий речной ветер обдувал их лица, шевелил волосы. Потом Дафна сказала с улыбкой:
– Вы можете сердиться, но у меня не идет из головы сцена, когда моя мать взяла вас за горло и заставила отправиться с нами на эту прогулку.
– Если говорить о моем горле, – ответил он, – то гораздо больше претензий относится к Энтони… – И, заметив, что у Дафны широко раскрылись глаза и она готова начать расспросы, быстро переменил тему: – Что же касается прогулки, я уже устал повторять, что никогда бы не принял в ней участия против своей воли.
Начало фразы звучало не слишком учтиво, и Дафна готова была обидеться, но окончание несколько примирило ее с тоном собеседника. Тем не менее она отвернулась от него и стала с еще большим вниманием вглядываться в медленно удаляющийся берег.
Конечно, этого герцога не назовешь чрезмерно любезным и обходительным, но даже его импульсивность чем-то импонировала ей – быть может потому, что говорил он искренне.
– Чему вы улыбаетесь? – спросил он. – Что-то увидели?
– Ничего.
– Тогда отчего улыбаетесь?
Почему его так трогает ее улыбка? Пусть отстанет. Но он не отстал, а повторил вопрос, да еще насмешливым тоном:
– Если не улыбаетесь, значит, приготовились чихнуть или зевнуть. Я прав?
– Нет, – ответила она сдавленным от смеха голосом. – Просто любуюсь природой.
Он запрокинул голову, подставив лицо неяркому солнцу.
– Надеюсь, компания тоже вызывает у вас приятные эмоции, Дафна?
Не поворачиваясь к нему, она спросила:
– Вы имеете в виду всю компанию или кого-то в отдельности?
– Если хотите узнать мое отношение к вашему воинственно настроенному братцу, – холодным тоном произнес он, – то его поведение меня лишь забавляет.
– Хорошо, – ответил он. – Не стану возражать. Ты права. Я сегодня зол.
– А на кого? – спросила одна из трех сестер.
– На весь свет!
– На белый или на высший? – поинтересовалась Дафна, и Саймон далеко не в первый раз оценил ее остроумие.
Энтони промолчал, а миссис Бриджертон проговорила с очаровательной улыбкой:
– Хочу признаться, что сегодняшний вечер – один из самых приятных для меня в этом году. – Она взглянула на Грегори. – Даже то, что некоторые позволяли себе швыряться горошинами, не смогло его испортить.
– Ты видела? – пробормотал мальчик. – Я думал…
– Дорогие дети, – торжественно произнесла мать, – когда вы наконец поймете, что я вижу и знаю абсолютно все, что происходит в нашей семье? – Поскольку ответа не последовало, она сразу же переключила внимание на Саймона и спросила: – Вы не заняты завтра, ваша светлость?
Захваченный врасплох вопросом, тот ответил, слегка заикаясь:
– Н-нет, п-по-моему.
– Замечательно! Тогда вы должны присоединиться к нам.
– П-присоединиться? – переспросил он.
– Конечно. Завтра мы все едем на прогулку в Гринвич.
– В Гринвич? – эхом отозвался он.
Дафна с интересом наблюдала его замешательство.
– Мы давно собирались туда прогуляться, – терпеливо начала разъяснять леди Бриджертон. – Возьмем лодку, устроим пикник на берегу Темзы. Это будет прекрасно, не правда ли? Ведь вы поедете с нами?
Дафна сочла необходимым вмешаться:
– Мама, у герцога наверняка масса дел.
Леди Бриджертон смерила дочь ледяным взглядом.
– Что ты такое говоришь, Дафна? Герцог только что сказал мне, что он завтра совершенно свободен. – Она вновь повернулась к Саймону. – И мы обязательно посетим королевскую обсерваторию, так что это будет не просто увеселительная прогулка. Обсерватория закрыта для публики, но мой покойный муж был одним из ее попечителей и, я уверена, нас туда пустят.
Саймон поймал взгляд Дафны. Она ответила ему легким пожатием плеч, в ее глазах он уловил просьбу о прощении.
Обратившись к Вайолет, он сказал:
– Почту за честь присоединиться к вам, леди Бриджертон.
Виконтесса широко улыбнулась и похлопала его по руке.
– Очень мило с вашей стороны, герцог.
Глава 8
До ушей вашего автора дошли сведения, что все семейство Бриджертон (и некий герцог) отправилось в прошедшую субботу на прогулку в Гринвич.
Вашему автору стало также известно, что упомянутый герцог вместе с одним из членов семьи Бриджертон возвратились в Лондон промокшие до нитки…
«Светская хроника леди Уистлдаун», 3 мая 1813 года
– Если вы не прекратите передо мной извиняться, – предупредил Саймон, подпирая рукой голову, – буду вынужден прикончить вас.
Дафна посмотрела на него с досадой: ей не всегда нравился стиль его шуток. Они сидели на палубе небольшой яхты, зафрахтованной ее матушкой для поездки всего семейства по Темзе в сторону Гринвича и обратно.
– Если вас так злит обыкновенная вежливость, – сказала Дафна, – я могу замолчать. Конечно, я не несу ответственности за свою мать и за ее манипуляции вами. Но ведь целью того, что мы задумали, было, в частности, избавить вас от назойливости родительниц, а я не могу спокойно осознавать, что моя милая матушка заменила их всех.
Саймон отмахнулся от ее слов и, поудобнее устроившись на скамье, произнес:
– Все это, пожалуй, было бы невыносимо – я говорю о ваших братьях и о почтенной матушке, – не будь оно столь забавно. Как хороший водевиль.
Дафна не могла скрыть обиды:
– Вот оно как! Мои родные для вас – комедийные актеры!
– Отчасти. А мы – для них. Разве не так?.. Что же касается речной прогулки, я совершаю ее с удовольствием после многодневных путешествий по морям. Тут по крайней мере видны берега, причем такие живописные. Да и побывать в обсерватории тоже интересно. Вы знаете что-нибудь о меридианах и параллелях, не говоря уже о долготе и широте?
Она покачала головой:
– Даже не представляю, каким образом один из меридианов оказался здесь, в Гринвиче.
Саймон проговорил со снисходительной улыбкой:
– Морякам требуется определять место положения корабля в данную минуту, а также направление его движения. Они должны знать географические координаты – широту и долготу. Отсчет начинается от меридиана. В прошлом веке астрономы решили, что начальным меридианом будет Гринвичский.
Дафна с безнадежным видом покачала головой.
– Из всего сказанного вами я поняла одно: Лондон стал в каком-то смысле центром мира. Неужели другие страны согласились с этим? Например, Франция? Или папа римский? Из-за этого не было войны?
Саймон рассмеялся:
– Ну, войны возникают и по более пустячным поводам. Но из-за меридиана их не было. Возможно потому, что королевская обсерватория ежегодно публикует схемы и карты, необходимые мореплавателям всего мира, и только безумец может отправиться в открытое море без таких карт. А в них все расчеты ведутся от Гринвичского меридиана. Я понятно объяснил?
– Понятно: вы большой знаток морского дела.
– Просто я преодолел немало морских миль, а кроме того, любил математику и вообще точные науки.
– Увы, меня этому не обучали. Боюсь, мое образование сводилось к тому, что знала гувернантка, поэтому с цифрами я до сих пор не в ладах. Даже мама знает больше – видимо, ее гувернантка была немного образованнее, чем моя.
– Я и не думал, что вы овладели точными науками, – заверил он. – Но все-таки чем вы больше увлекались?
– Историей и литературой. Женщин не учат в университетах, как вы знаете, но, к счастью, в нашем доме очень много книг, и я много читала и читаю.
Саймон откинулся на сиденье, отхлебнул лимонада и произнес:
– Могу признаться, что никогда не увлекался историей.
– Почему? Это же так интересно!
В самом деле – почему? Он на минуту задумался. Неужели оттого, что история в каком-то смысле связана и с родом Гастингсов, а он чуть не с детства дал себе клятву не интересоваться тем, что было так важно для его отца? Но, отвечая Дафне, Саймон разумеется, не упомянул об этом. В их отношениях еще не наступило время для откровений и скорее всего не наступит.
Некоторое время они сидели в молчании, свежий речной ветер обдувал их лица, шевелил волосы. Потом Дафна сказала с улыбкой:
– Вы можете сердиться, но у меня не идет из головы сцена, когда моя мать взяла вас за горло и заставила отправиться с нами на эту прогулку.
– Если говорить о моем горле, – ответил он, – то гораздо больше претензий относится к Энтони… – И, заметив, что у Дафны широко раскрылись глаза и она готова начать расспросы, быстро переменил тему: – Что же касается прогулки, я уже устал повторять, что никогда бы не принял в ней участия против своей воли.
Начало фразы звучало не слишком учтиво, и Дафна готова была обидеться, но окончание несколько примирило ее с тоном собеседника. Тем не менее она отвернулась от него и стала с еще большим вниманием вглядываться в медленно удаляющийся берег.
Конечно, этого герцога не назовешь чрезмерно любезным и обходительным, но даже его импульсивность чем-то импонировала ей – быть может потому, что говорил он искренне.
– Чему вы улыбаетесь? – спросил он. – Что-то увидели?
– Ничего.
– Тогда отчего улыбаетесь?
Почему его так трогает ее улыбка? Пусть отстанет. Но он не отстал, а повторил вопрос, да еще насмешливым тоном:
– Если не улыбаетесь, значит, приготовились чихнуть или зевнуть. Я прав?
– Нет, – ответила она сдавленным от смеха голосом. – Просто любуюсь природой.
Он запрокинул голову, подставив лицо неяркому солнцу.
– Надеюсь, компания тоже вызывает у вас приятные эмоции, Дафна?
Не поворачиваясь к нему, она спросила:
– Вы имеете в виду всю компанию или кого-то в отдельности?
– Если хотите узнать мое отношение к вашему воинственно настроенному братцу, – холодным тоном произнес он, – то его поведение меня лишь забавляет.