Европейское турне
Часть 34 из 77 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Шуршание в кустах насторожило попаданца, но показывать это не стал, идя расслабленной походкой уставшего человека. Нырнув, пропустил над головой приклад, и засадил кулак в пах нападающему. Второго подсёк ударом ноги по щиколотке и левым прямым в челюсть.
На автомате связав пленных, Фокадан обратил внимание на форму.
– Русские? – Удивлённо спросил он на родном языке. Всё ещё кривящийся от удара в пах, мужчина южнорусского типа, ожёг злым взглядом, но промолчал.
Десять минут спустя незадачливые разведчики из корпуса Бакланова сидели у костра и пили кофе с галетами, настороженно поглядывая в сторону пленителя.
– Поели? Попили? – На русском обратился к ним попаданец, – так идите, пытать вас не хочу, да и смысла нет. Скажите своим командирам, что отряд полковника Фокадана пробился из Писека, а город капитулировал пруссакам.
– Капитулировал? – Хрипловато сказал южнорусский тип, – тогда нам и правда поспешать надо.
Час спустя передовые разъезда Бакланова вышли к отряду Фокадана.
Глава 29
Бакланов произвёл на Фокадана сильное впечатление. Могучий старик харизматичен и настолько давит на окружающих одним только присутствием, что создаётся впечатление, будто он проминает пространство и время, искривляя их. К слову, такой эффект знаменитый генерал оказывает не только на попаданца. Даже не склонные к чинопочитанию казаки каменеют в присутствии командующего, относясь к нему с суеверной опаской.
Дополнительный эффект оказывает личное знамя Бакланова, которое таскает за ним казак-великан. Само появление этого знамени пропитано мистикой.
Однажды в полк на имя Бакланова пришла посылка. В ней оказался большой кусок чёрной ткани, на котором был изображён череп с перекрещенными костями и круговой надписью из «Символа веры»: Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь. Яков Петрович закрепил ткань на древке, превратив её в личное знамя[269]. Кто прислал знамя, так и осталось загадкой и как водится в подобных случаях, история эта окуталась флёром мистики и таинственности.
Горцы Кавказа, и без того относящиеся к нему, как не вполне человеку, а скорее дэву[270] из легенд, с появлением знамени, стали относится к Бакланову как… к Рыцарю Смерти, что ли. Так, по крайней мере, понял попаданец из короткого разговора. Да и в Европе, на нынешней войне, репутацию казачий генерал завоевал себе соответствующую.
– Инженер, значит, – благожелательно гудел грузный полководец в усы, сросшиеся с бакенбардами, – да ещё и сам план обороны разрабатывал? Дельно, дельно…
– Только инженерные сооружения, господин генерал, – вежливо ответил Фокадан, сидя на полотняном раскладном стуле под навесом.
– Ну это понятно, – усмехнулся казак, – чай и повыше тебя начальники есть, а? Да ты пей наливочку, пей.
Алекс послушно отхлебнул нечто тягучее, напомнившее скорее вишнёвый ликёр. В голове тут же зашумело, алкоголь хорошо лёг на хроническую усталость, недосып и недоедание. Генерал тем временем продолжал расспрашивать, как-то очень уместно переводя разговор с наливки на порядки, бытующие в Кельтике, перескакивая на характеристики Зиверса и укрепления Писека.
– Дурак генералом бы не стал, – пьяно подумал Алекс, – да и речь когда нарочито простонародная, а когда и не очень. Ну ка…
Ввернув парочку не самых простых словечек из лексикона закоренелых гуманитариев, убедился, что казак прекрасно его понимает, только усмешка мелькнула в седых усах.
* * *
– За мной, – коротко скомандовал Фокадан стоящим наособицу пластунам, – по этой лощинке ползком, а вон за той воронкой будет узкая траншея, там подземный ход начинается.
– Может, мы сами, ваше благородие? – Смерил его нечитаемым взглядом казачий урядник[271], – запачкаетесь ещё.
– Без меня вы тут как кутята слепые, вместо мамкиной сиськи в задницу тыкаться будете, – отрезал полковник, – за мной!
Часовые, выставленные без понимания системы укреплений, эффекта не дали.
Обхватив рукой врага сзади под подбородок, Алекс резко вздёрнул шею наверх, всаживая нож в глазницу. Приём, не один раз отработанный во время полицейских операций в Нью-Йорке.
– Мундир одевай, да расхаживать начинай, – прошипел молодому казачонку, схожему малость с убитым часовым. Пластуны покосились изумлённо, но выполнили распоряжение, и дальше уже относились, как к командиру, признав за ним это право.
– Минут пятнадцать есть, – Алекс озабоченно посмотрел на вытащенные из кармана часы, – пока по этой тропке можно провести взвод или роту, как повезёт. И вон там пролом в стене, видите? Накопиться здесь, да ударить, врасплох застать.
– Ваше высокоблагородие, – излишне чётко выговорил привычные вашродь казак, вытягиваясь в уставную струнку, – давайте дальше мы сами?
– Давайте, – легко согласился Фокадан, – я проводником поработал, потому как строил здесь всё, да оборонял. А уж воевать я предпочитаю во главе своего батальона.
Вернувшись в расположение основных войск, полковник начал готовиться к штурму, ожидая тревоги. Поразительно, но стоящие всего в трёх километрах, русские войска пока не были обнаружены. Понятно, что это явление временное, что служат там сплошь ветераны Кавказских войн с большим количеством пластунов, но сам факт[272]…
Умельцы ничуть не хуже пластунов есть и в Кельтике, но у Бакланова ВСЕ солдаты обладают хотя бы азами этой непростой воинской профессии. На Кавказе иначе сложно, а уж под началом такого командира, как Яков Петрович, остаться неучем просто немыслимо.
– Только проводниками, парни, – ещё раз предупредил Фокадан выстроившихся добровольцев, – в бои не ввязываться! Храбрость никому доказывать не надо, прорыв из осаждённого города её уже доказал. Вы нужны как проводники, чтобы русские части не плутали в построенном нами лабиринте. Ввяжетесь в бой ради ирландской славы, так не только сами погибнуть можете, но и русским без вас туго придётся. Это ясно?
– Ясно, командир, чего уж там, – проворчал триарий[273] из строя.
– Ясно ему, – проворчал попаданец, – а как до дела доходит, так сплошь берсерки, будто ваши мамы с викингами согрешили.
Среди солдат послышались смешки, строй из почти сотни человек рассыпался, смешавшись перед тем, как разойтись.
От волнения Алекс едва не сгрыз сигару, опомнившись только от едкой табачной горечи во рту. Сейчас добровольцы из Кельтики вместе с пластунами занимают позиции в уязвимых точках возле города, да и внутрь пара групп наверняка просочилась, есть там дыры в стенах. Вот прямо сейчас…
Стрельба и взрывы, вроде бы ожидаемые, заставили тем не менее вздрогнуть.
– С богом, ребятушки! – Крикнул полковник Чесноков, и отряд, к коему прикомандировался Фокадан, пришёл в движение. Драгуны[274], подхватив сзади на сёдла пехотинцев, пошли на рысях, переходя в галоп. Расстояние до укреплений преодолели в самые короткие сроки. По крайней мере, защитники там бегали суетливо, не успевая сделать ничего толкового.
Не доскакав до начавшейся полосы препятствий считанные метры, драгуны резко спешились, открыв ураганную стрельбу. Стреляют так себе, машинально отметил Алекс, его ирландцы куда как лучшие стрелки.
Баклановцы умело используют складки местности, ну да по другому в горах и не воюют. Попаданец при Чеснокове, в тылу – если можно назвать так расстояние в сотню метров от передовых частей.
– Хорошо идут, – похвалил Алекс, – не хуже моих.
Чесноков хмыкнул, но пикироваться[275] не стал – слава у ирландских частей в Европе добрая, а уж командир Кельтики, вырвавшейся из города на штыках, может себе позволить чуточку бахвальства.
– Левее пусть забирают, там окопчик пониже, зато потом сразу через нору в тыл пройти можно, под пушки не подставляясь.
Чесноков тут же скомандовал, сигнальщики скорректировали полк сложной системой свистков, криков и размахиваний флажками. Ветераны Кавказа, среди которых Алекс заметил и его уроженцев, идут умело и на удивление споро. Пожалуй… нет, его кельты так не смогли бы, нехотя признал попаданец. Впрочем, они всё-таки стройбат изначально, сапёрно-штурмовым батальоном стали вынужденно.
Гулко, но запоздало забухали пушки – на позициях уже добрая четверть баклановцев, а войска Северогерманского Союза только-только начали раскачиваться, не успевая реагировать на стремительное изменение обстановки. Мощный взрыв и облако пыли внутри города, донесли весть об уничтожении Арсенала.
– Всё, – коротко сказал русский полковник, снимая фуражку и вытирая грязным платком лысеющий лоб и полное некрасивое лицо, изуродованное ещё в молодости попаданием картечи, – выковыривать их ещё с час, но сопротивление подавлено.
Завершили разгром менее чем за два часа. Несмотря на заметное количественное преимущество войск Фалькенштейна, его резервисты и набранные с бору по сосенке солдаты мелких союзников, не выдерживали никакого сравнения с баклановскими ветеранами.
Возможно, будь у пруссаков время, всё сложилось бы иначе, но времени Яков Петрович им как раз не дал, застав в исключительно удачный момент. Лагерь осаждающих по понятным причинам начали сворачивать, и как водится у резервных войск, с великим количеством огрехов. Воцарилось короткое время хаоса, когда войска Северогерманского Союза смешались, причём к неизбежной при передислокации сумятице, добавилось ещё и отсутствие большей части офицеров, празднующих в городе капитуляцию.
– Прямо-таки второй Карансебеш[276], – гулко сказал Бакланов, подъехавший к расположению полка, – экий разгром учинили.
Офицеры заулыбались, пусть командующий и преувеличивает, но и правда красиво вышло.
– Со спущенными штанами застали, – вслух прокомментировал Фокадан на русском. Шутку поняли и приняли, а уж когда из города начали выводить пленных врагов, настроение и вовсе взлетело до небес.
Вывели и освобождённых, которые имели бледный вид. Зиверс с явным трудом держал лицо, но при виде Фокадана явственно перекосился. Младшим офицерам, тем паче раненым, проще – у них есть оправдания сдаче в плен.
А вот командующий… нет, формально он всё сделал верно, и наказывать Гельмута фон Зиверса не за что. Возможно, даже наградят чем-то, всё-таки до капитуляции гарнизон вполне героически оборонялся, приковав к себе значительные силы врагов. Да и политика, куда ж без неё – австрийцы мастерски умеют превращать конфузные ситуации в дипломатические победы. Великих полководцев, побеждающих исключительно в союзе с русскими, и с треском проигрывающих без помощи союзников, у австрийцев немало.
Горчинка у Зиверса всё равно останется – как ни крути, но долгая оборона оказалась возможной только благодаря предложениям Фокадана, находящегося на баварской службе. И вот он стоит, не сдавшийся и вроде как даже приведший подмогу, зубы скалит… Зиверс рванул воротник и упал навзничь с посиневшим лицом.
* * *
В боях за Прагу батальон Фокадана участия уже не принимал, оставшись в резерве. Полковник находился при штабе союзного командования, не слишком-то понимая свою роль эксперта-фортификатора.
Всего делов, что после захвата разгрома пруссаков обошёл с умным видом укрепления, построенные строго по учебникам военного дела. После написал развёрнутый отсчёт о сём событии, указав на ряд моментов, могущих быть интересными. В штабе, однако, отсчёт хвалили, обещая наградить. Отнекиваться попаданец не стал, приняв бравый вид.
Сколько битв осталось без наград просто потому, что рядом не было высокого начальства, а штабные крыски посчитали событие малозначительным? Теперь вот пасха настала.
Догнав батальон в Польше, куда его отвели на отдых и переформирование, несколько дней Алекс потратил на устройство быта и написание всех необходимых бумаг – от запросов по части амуниции и пополнение, до приведения в порядок наградных листов на подчинённых.
Далее началась непривычная круговерть приёмов и балов – специфика Варшавы, чтоб её. Любителем светской жизни попаданца назвать трудно, но дела здесь решаются именно так, на светских раутах. Ну и элементарное любопытство, не без этого.
* * *
– Забавно, – хмыкнул начштаба, когда очередной поляк отошёл, – они хоть понимают разницу?
– Не думаю, – устало отозвался попаданец, которому поляки успели поездить по ушам на тему схожести судеб несчастной Польши и страдающей Ирландии. – Русские цари в Царстве Польском ведут себя порой с грациозность слона в посудной лавке, но разницу между попыткой ассимиляции, пусть и неуклюжей местами, и геноцидом, местные видеть в упор не хотят.
Офицеры, собравшиеся кучкой вокруг полковника, захмыкали дружно. Поляки успели крепко достать ирландцев, да не столько причитаниями о судьбах несчастной Польши и попытками как-то использовать ирландцев в своей борьбе, сколько кичливостью.
С упорством дятла долбить на тему шляхетности[277] ирландцам, у которых все офицеры – выходцы из низов… не великого интеллекта люди. Прекрасно образованные в большинстве своём, но какие-то зомбаки. Поляков буквально переклинивает при обсуждении некоторых тем, аж глаза стекленеют.
На автомате связав пленных, Фокадан обратил внимание на форму.
– Русские? – Удивлённо спросил он на родном языке. Всё ещё кривящийся от удара в пах, мужчина южнорусского типа, ожёг злым взглядом, но промолчал.
Десять минут спустя незадачливые разведчики из корпуса Бакланова сидели у костра и пили кофе с галетами, настороженно поглядывая в сторону пленителя.
– Поели? Попили? – На русском обратился к ним попаданец, – так идите, пытать вас не хочу, да и смысла нет. Скажите своим командирам, что отряд полковника Фокадана пробился из Писека, а город капитулировал пруссакам.
– Капитулировал? – Хрипловато сказал южнорусский тип, – тогда нам и правда поспешать надо.
Час спустя передовые разъезда Бакланова вышли к отряду Фокадана.
Глава 29
Бакланов произвёл на Фокадана сильное впечатление. Могучий старик харизматичен и настолько давит на окружающих одним только присутствием, что создаётся впечатление, будто он проминает пространство и время, искривляя их. К слову, такой эффект знаменитый генерал оказывает не только на попаданца. Даже не склонные к чинопочитанию казаки каменеют в присутствии командующего, относясь к нему с суеверной опаской.
Дополнительный эффект оказывает личное знамя Бакланова, которое таскает за ним казак-великан. Само появление этого знамени пропитано мистикой.
Однажды в полк на имя Бакланова пришла посылка. В ней оказался большой кусок чёрной ткани, на котором был изображён череп с перекрещенными костями и круговой надписью из «Символа веры»: Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь. Яков Петрович закрепил ткань на древке, превратив её в личное знамя[269]. Кто прислал знамя, так и осталось загадкой и как водится в подобных случаях, история эта окуталась флёром мистики и таинственности.
Горцы Кавказа, и без того относящиеся к нему, как не вполне человеку, а скорее дэву[270] из легенд, с появлением знамени, стали относится к Бакланову как… к Рыцарю Смерти, что ли. Так, по крайней мере, понял попаданец из короткого разговора. Да и в Европе, на нынешней войне, репутацию казачий генерал завоевал себе соответствующую.
– Инженер, значит, – благожелательно гудел грузный полководец в усы, сросшиеся с бакенбардами, – да ещё и сам план обороны разрабатывал? Дельно, дельно…
– Только инженерные сооружения, господин генерал, – вежливо ответил Фокадан, сидя на полотняном раскладном стуле под навесом.
– Ну это понятно, – усмехнулся казак, – чай и повыше тебя начальники есть, а? Да ты пей наливочку, пей.
Алекс послушно отхлебнул нечто тягучее, напомнившее скорее вишнёвый ликёр. В голове тут же зашумело, алкоголь хорошо лёг на хроническую усталость, недосып и недоедание. Генерал тем временем продолжал расспрашивать, как-то очень уместно переводя разговор с наливки на порядки, бытующие в Кельтике, перескакивая на характеристики Зиверса и укрепления Писека.
– Дурак генералом бы не стал, – пьяно подумал Алекс, – да и речь когда нарочито простонародная, а когда и не очень. Ну ка…
Ввернув парочку не самых простых словечек из лексикона закоренелых гуманитариев, убедился, что казак прекрасно его понимает, только усмешка мелькнула в седых усах.
* * *
– За мной, – коротко скомандовал Фокадан стоящим наособицу пластунам, – по этой лощинке ползком, а вон за той воронкой будет узкая траншея, там подземный ход начинается.
– Может, мы сами, ваше благородие? – Смерил его нечитаемым взглядом казачий урядник[271], – запачкаетесь ещё.
– Без меня вы тут как кутята слепые, вместо мамкиной сиськи в задницу тыкаться будете, – отрезал полковник, – за мной!
Часовые, выставленные без понимания системы укреплений, эффекта не дали.
Обхватив рукой врага сзади под подбородок, Алекс резко вздёрнул шею наверх, всаживая нож в глазницу. Приём, не один раз отработанный во время полицейских операций в Нью-Йорке.
– Мундир одевай, да расхаживать начинай, – прошипел молодому казачонку, схожему малость с убитым часовым. Пластуны покосились изумлённо, но выполнили распоряжение, и дальше уже относились, как к командиру, признав за ним это право.
– Минут пятнадцать есть, – Алекс озабоченно посмотрел на вытащенные из кармана часы, – пока по этой тропке можно провести взвод или роту, как повезёт. И вон там пролом в стене, видите? Накопиться здесь, да ударить, врасплох застать.
– Ваше высокоблагородие, – излишне чётко выговорил привычные вашродь казак, вытягиваясь в уставную струнку, – давайте дальше мы сами?
– Давайте, – легко согласился Фокадан, – я проводником поработал, потому как строил здесь всё, да оборонял. А уж воевать я предпочитаю во главе своего батальона.
Вернувшись в расположение основных войск, полковник начал готовиться к штурму, ожидая тревоги. Поразительно, но стоящие всего в трёх километрах, русские войска пока не были обнаружены. Понятно, что это явление временное, что служат там сплошь ветераны Кавказских войн с большим количеством пластунов, но сам факт[272]…
Умельцы ничуть не хуже пластунов есть и в Кельтике, но у Бакланова ВСЕ солдаты обладают хотя бы азами этой непростой воинской профессии. На Кавказе иначе сложно, а уж под началом такого командира, как Яков Петрович, остаться неучем просто немыслимо.
– Только проводниками, парни, – ещё раз предупредил Фокадан выстроившихся добровольцев, – в бои не ввязываться! Храбрость никому доказывать не надо, прорыв из осаждённого города её уже доказал. Вы нужны как проводники, чтобы русские части не плутали в построенном нами лабиринте. Ввяжетесь в бой ради ирландской славы, так не только сами погибнуть можете, но и русским без вас туго придётся. Это ясно?
– Ясно, командир, чего уж там, – проворчал триарий[273] из строя.
– Ясно ему, – проворчал попаданец, – а как до дела доходит, так сплошь берсерки, будто ваши мамы с викингами согрешили.
Среди солдат послышались смешки, строй из почти сотни человек рассыпался, смешавшись перед тем, как разойтись.
От волнения Алекс едва не сгрыз сигару, опомнившись только от едкой табачной горечи во рту. Сейчас добровольцы из Кельтики вместе с пластунами занимают позиции в уязвимых точках возле города, да и внутрь пара групп наверняка просочилась, есть там дыры в стенах. Вот прямо сейчас…
Стрельба и взрывы, вроде бы ожидаемые, заставили тем не менее вздрогнуть.
– С богом, ребятушки! – Крикнул полковник Чесноков, и отряд, к коему прикомандировался Фокадан, пришёл в движение. Драгуны[274], подхватив сзади на сёдла пехотинцев, пошли на рысях, переходя в галоп. Расстояние до укреплений преодолели в самые короткие сроки. По крайней мере, защитники там бегали суетливо, не успевая сделать ничего толкового.
Не доскакав до начавшейся полосы препятствий считанные метры, драгуны резко спешились, открыв ураганную стрельбу. Стреляют так себе, машинально отметил Алекс, его ирландцы куда как лучшие стрелки.
Баклановцы умело используют складки местности, ну да по другому в горах и не воюют. Попаданец при Чеснокове, в тылу – если можно назвать так расстояние в сотню метров от передовых частей.
– Хорошо идут, – похвалил Алекс, – не хуже моих.
Чесноков хмыкнул, но пикироваться[275] не стал – слава у ирландских частей в Европе добрая, а уж командир Кельтики, вырвавшейся из города на штыках, может себе позволить чуточку бахвальства.
– Левее пусть забирают, там окопчик пониже, зато потом сразу через нору в тыл пройти можно, под пушки не подставляясь.
Чесноков тут же скомандовал, сигнальщики скорректировали полк сложной системой свистков, криков и размахиваний флажками. Ветераны Кавказа, среди которых Алекс заметил и его уроженцев, идут умело и на удивление споро. Пожалуй… нет, его кельты так не смогли бы, нехотя признал попаданец. Впрочем, они всё-таки стройбат изначально, сапёрно-штурмовым батальоном стали вынужденно.
Гулко, но запоздало забухали пушки – на позициях уже добрая четверть баклановцев, а войска Северогерманского Союза только-только начали раскачиваться, не успевая реагировать на стремительное изменение обстановки. Мощный взрыв и облако пыли внутри города, донесли весть об уничтожении Арсенала.
– Всё, – коротко сказал русский полковник, снимая фуражку и вытирая грязным платком лысеющий лоб и полное некрасивое лицо, изуродованное ещё в молодости попаданием картечи, – выковыривать их ещё с час, но сопротивление подавлено.
Завершили разгром менее чем за два часа. Несмотря на заметное количественное преимущество войск Фалькенштейна, его резервисты и набранные с бору по сосенке солдаты мелких союзников, не выдерживали никакого сравнения с баклановскими ветеранами.
Возможно, будь у пруссаков время, всё сложилось бы иначе, но времени Яков Петрович им как раз не дал, застав в исключительно удачный момент. Лагерь осаждающих по понятным причинам начали сворачивать, и как водится у резервных войск, с великим количеством огрехов. Воцарилось короткое время хаоса, когда войска Северогерманского Союза смешались, причём к неизбежной при передислокации сумятице, добавилось ещё и отсутствие большей части офицеров, празднующих в городе капитуляцию.
– Прямо-таки второй Карансебеш[276], – гулко сказал Бакланов, подъехавший к расположению полка, – экий разгром учинили.
Офицеры заулыбались, пусть командующий и преувеличивает, но и правда красиво вышло.
– Со спущенными штанами застали, – вслух прокомментировал Фокадан на русском. Шутку поняли и приняли, а уж когда из города начали выводить пленных врагов, настроение и вовсе взлетело до небес.
Вывели и освобождённых, которые имели бледный вид. Зиверс с явным трудом держал лицо, но при виде Фокадана явственно перекосился. Младшим офицерам, тем паче раненым, проще – у них есть оправдания сдаче в плен.
А вот командующий… нет, формально он всё сделал верно, и наказывать Гельмута фон Зиверса не за что. Возможно, даже наградят чем-то, всё-таки до капитуляции гарнизон вполне героически оборонялся, приковав к себе значительные силы врагов. Да и политика, куда ж без неё – австрийцы мастерски умеют превращать конфузные ситуации в дипломатические победы. Великих полководцев, побеждающих исключительно в союзе с русскими, и с треском проигрывающих без помощи союзников, у австрийцев немало.
Горчинка у Зиверса всё равно останется – как ни крути, но долгая оборона оказалась возможной только благодаря предложениям Фокадана, находящегося на баварской службе. И вот он стоит, не сдавшийся и вроде как даже приведший подмогу, зубы скалит… Зиверс рванул воротник и упал навзничь с посиневшим лицом.
* * *
В боях за Прагу батальон Фокадана участия уже не принимал, оставшись в резерве. Полковник находился при штабе союзного командования, не слишком-то понимая свою роль эксперта-фортификатора.
Всего делов, что после захвата разгрома пруссаков обошёл с умным видом укрепления, построенные строго по учебникам военного дела. После написал развёрнутый отсчёт о сём событии, указав на ряд моментов, могущих быть интересными. В штабе, однако, отсчёт хвалили, обещая наградить. Отнекиваться попаданец не стал, приняв бравый вид.
Сколько битв осталось без наград просто потому, что рядом не было высокого начальства, а штабные крыски посчитали событие малозначительным? Теперь вот пасха настала.
Догнав батальон в Польше, куда его отвели на отдых и переформирование, несколько дней Алекс потратил на устройство быта и написание всех необходимых бумаг – от запросов по части амуниции и пополнение, до приведения в порядок наградных листов на подчинённых.
Далее началась непривычная круговерть приёмов и балов – специфика Варшавы, чтоб её. Любителем светской жизни попаданца назвать трудно, но дела здесь решаются именно так, на светских раутах. Ну и элементарное любопытство, не без этого.
* * *
– Забавно, – хмыкнул начштаба, когда очередной поляк отошёл, – они хоть понимают разницу?
– Не думаю, – устало отозвался попаданец, которому поляки успели поездить по ушам на тему схожести судеб несчастной Польши и страдающей Ирландии. – Русские цари в Царстве Польском ведут себя порой с грациозность слона в посудной лавке, но разницу между попыткой ассимиляции, пусть и неуклюжей местами, и геноцидом, местные видеть в упор не хотят.
Офицеры, собравшиеся кучкой вокруг полковника, захмыкали дружно. Поляки успели крепко достать ирландцев, да не столько причитаниями о судьбах несчастной Польши и попытками как-то использовать ирландцев в своей борьбе, сколько кичливостью.
С упорством дятла долбить на тему шляхетности[277] ирландцам, у которых все офицеры – выходцы из низов… не великого интеллекта люди. Прекрасно образованные в большинстве своём, но какие-то зомбаки. Поляков буквально переклинивает при обсуждении некоторых тем, аж глаза стекленеют.