Эти спутанные узы

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Все мои чувства принадлежат мне.

Как же хорошо.

– Ты совсем его не чувствуешь? – спрашивает Финн, подходя ближе. – Даже когда ищешь его специально?

Я мысленно тянусь к другой стороне барьера, который возвела между нами, и качаю головой:

– Совсем.

Он изучает мое лицо.

– Хорошо.

Секунду спустя он наклоняется и касается моих губ своими. Я чувствую их жар, жажду и нетерпение.

Все мои чувства оттаивают и оживают, словно цветы, пробивающиеся к солнцу после долгой зимы. Тысячи крошечных бабочек расправляют свои крылышки в моем животе от тепла его прикосновений.

Наклонившись, Финн запускает пальцы в мои волосы и откидывает мою голову назад. С моих губ срывается стон, и я сжимаю его рубашку, пытаясь прижаться к нему сильнее.

Когда Финн отстраняется, его серебристые глаза полуприкрыты и потемнели от похоти.

– Я мечтал об этом на протяжении всего нашего похода.

Я сдерживаю улыбку.

– Так вот почему ты пошел со мной.

Он щелкает меня по носу.

– Кейн столько жаловался на напряженность между нами, что если бы я не знал его, я бы подумал, что он нарочно ранил себя, чтобы сегодня вечером мы могли побыть наедине.

Он идет вперед по тропинке, а я несколько секунд тупо смотрю ему в спину, пока его слова эхом отдаются в моей голове.

«Чтобы сегодня вечером мы могли побыть наедине».

«Наедине».

– Солнце скоро сядет, – говорит он, не оборачиваясь. – Нам нужно найти теплое место для ночлега.

– Хорошо, – бормочу я, заставляя себя передвигать ноги. Две минуты назад я бы радовалась, что нашла место для лагеря, и была бы невероятно счастлива, обнаружив что-то, от чего исходят хотя бы слабые волны тепла, но теперь я не могу найти себе места.

Мы спали в одной комнате вчера и у Джулианы. Сейчас все будет точно так же.

Только – совершенно по-другому.

Мы одни, и между нами не будет уз, которые связывают меня с Себастьяном. И это изменит все.

Финн останавливается и свистит, подзывая своих волчиц. Они возвращаются к своему хозяину и следуют за ним, когда он пробирается сквозь подлесок на краю тропы.

– Сюда, – говорит он, кивком показывая мне, чтобы я следовала за ним.

Несколько минут мы идем через заросли и наконец добираемся до входа в пещеру. Волчицы заходят первыми, возвращаются к отверстию и садятся, счастливо дыша и глядя на Финна.

– Молодцы, – говорит он, наклоняя голову, чтобы заглянуть внутрь, и одновременно почесывая обеих волчиц за ушами. – Это подойдет.

– Ты хочешь спать там? – съеживаюсь я. – Мы не знаем, что может там жить.

Финн усмехается.

– Абриелла, дитя Мэб, убийца фальшивого короля и будущая королева двора теней, боится маленькой пещерки.

– Я не боюсь. Я… осторожничаю. – Я расправляю плечи. – Ты правда думаешь, что ни одно существо не сделало это место своим домом? То, что сейчас там ничего нет, это не значит, что так будет всегда.

Его взгляд скользит по мне.

– Обещаю, я буду тебя защищать, – мягко говорит он.

Что-то шевелится у меня в животе. Его взгляд, кажется, обещает что-то совершенно другое. Нечто гораздо более захватывающее, чем просто защита.

– Я сразу после тебя, – говорю я.

С его губ снова срывается смешок, и он ныряет внутрь. Я следую за ним, благодаря богов за свою способность видеть в темноте.

Хотя вход расположен низко, своды пещеры достаточно высоки, чтобы я могла пробраться к задней ее части, почти не наклоняясь. Я ищу признаки того, что мы врываемся в дом какого-то существа, но ничего не вижу.


Финн, не выпрямляясь, сбрасывает рюкзак и расстилает свой спальный мешок на земле. Потом он хватает мои вещи и кладет их в единственное подходящее место – прямо рядом со своими.

– Будет ли безопасно развести костер? – спрашиваю я, дрожа от холода.

Финн осматривает скалы над нами и качает головой:

– Не здесь. Такое сильное локальное нагревание может привести к расширению известняка, от чего скала может треснуть и упасть. – Он кивает в сторону входа. – Если я сделаю костер прямо возле входа, пещера должна удерживать часть тепла.

– Скорее всего к утру он потухнет из-за снегопада, – говорю я, наблюдая, как падает густой снег.

– Я тебя согрею, – говорит он.

У меня сводит живот, но прежде чем я успеваю придумать ответ, Финн выходит из пещеры и начинает собирать дрова для костра.

Я снимаю свою промокшую одежду и надеваю сухие чистые вещи. Закончив, я снова могу чувствовать пальцы на ногах, а прямо за входом в пещеру потрескивает огонь.

Финн стоит сразу у входа, глядя на огонь и дующий за ним ветер.

– Удивительно, что дерево не слишком промокло, – говорю я, уже чувствуя, как в пещере становится теплее.

– Масло для фонарей, – говорит Финн. – После магии – лучшая вещь для разжигания огня.

Уголок его рта чуть приподнимается в ухмылке.

– Почему улыбаешься? – спрашиваю я, пододвигаясь ближе к нему. На мгновение я замираю, задаваясь вопросом, каково было бы обнять его сзади, прижаться щекой к середине его спины и почувствовать его силу. Вместо этого я встаю рядом с ним и держу руки при себе.

Но Финн, похоже, не разделяет моего трепета по поводу прикосновений. Он тут же поворачивается и притягивает меня в свои объятия. Я выдыхаю и расслабляюсь. Как же с ним хорошо. Мы подходим друг другу. И мы во многом не позволяли себе исследовать это.

Он подтягивает мою голову к своему подбородку и гладит меня по спине.

– Это дар, – хрипло говорит он.

Я отстраняюсь и смотрю на него снизу вверх.

– Эта ночь. – Он изучает мое лицо, затем проводит большим пальцем по линии моего подбородка. – Ночь с тобой. Когда тебя не нужно ни с кем делить.

Он наклоняет голову и касается губами моих. Это очень легкий поцелуй. Можно даже сказать, невинный. Дружеский. Но я понимаю, что это прелюдия, и мое сердце начинает колотиться у меня в груди.

– Подарок, – повторяет он.

Я дрожу. Солнце садится, и мои пальцы онемели от холода, а я ведь простояла здесь всего минуту.

– Пойдем. – Он берет мою холодную руку в свою теплую и ведет меня обратно в пещеру.

Я сажусь на нашу кровать, обхватив колени руками, и он сбрасывает свою влажную верхнюю одежду, прежде чем улечься на подстилку.

– Можно? – спрашивает он, протягивая одну руку, как будто собирается обнять меня.

На этот раз я дрожу сильнее, мои зубы стучат.

– Отказываться было бы самоубийством, – говорю я, но это не шутка.

Мы оба знаем, что я хочу, чтобы он обнял меня, по причинам, которые не имеют ничего общего с холодом.

Мы ложимся рядом друг с другом, и он натягивает на нас одеяла, прежде чем положить руку мне на живот и прижать мою спину к своей груди. Мои мышцы расслабляются от его тепла.

– Никогда не думал, что буду рад, что отправляюсь в Подземный мир, – хрипло говорит он, поглаживая большим пальцем мой живот. – Но я благодарен… что мы одни. Без него. И я могу сделать вид, что ты моя.

Сердце бешено колотится у меня в груди. Я поворачиваюсь так, чтобы видеть его лицо.

– И сделать вид, что ты мой? – спрашиваю я.

Он качает головой.

– Я всегда твой. Это ничего не меняет.

Я чувствую, как от этих слов – от того, как легко он их произнес, – в моем животе появляется какая-то приятная тяжесть.

– Наверное, не очень-то мы и притворяемся. Что ты, что я.

Он вздыхает.

– Там между нами всегда стоит он, – говорит он. – Вне зависимости от того, как хорошо ты будешь от него отгораживаться, он всегда будет тебя чувствовать, так или иначе. А ты всегда будешь чувствовать его. Но здесь… – Он закрывает глаза. – Здесь мы только вдвоем. Даже если так будет только сегодня.