Эти спутанные узы

– Мне так жаль. У меня не было выбора, принимать или нет то, что для меня сделал твой отец, и я очень жалею о том хаосе, в котором оказалось твое королевство из-за того, что я выжила.

– А я нет, – говорит он. – Ну, о последней части точно нет. Когда ты вошла в мою жизнь, ты стала словно яркой звездой в бесконечно темной ночи. Мне нужно было увидеть, что в мире еще есть на что надеяться. И, может быть, это лишний раз доказывает, что я все еще избалованный, эгоистичный ребенок, но я не буду сожалеть о выборе, который привел тебя сюда и удержал тебя здесь. Пожалуйста, не проси меня это делать.

– Хорошо, – шепчу я.

Он смотрит на меня, и мы берем друг друга за руки. Не сводя с меня глаз, он проводит большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.

Я неуверенно провожу пальцем по острому кончику его уха и жесткой линии подбородка. Когда я касаюсь его рта, его губы приоткрываются, а глаза закрываются. Я хочу поцеловать его. Я хочу позволить ему поцеловать меня. Я хочу продолжить с того места, где мы остановились под водопадом, и узнать, каково это, чувствовать прикосновения этих рук на своем животе и груди. Я хочу снова почувствовать прикосновения его губ – и на этот раз я запомнила бы каждый оттенок его вкуса, каждый нежный поцелуй.

Финн сжимает мою руку, как будто тоже это чувствует и хочет то же самое. Но он не целует меня.

– Может быть, ты не понимал, что я влюблена в него… потому что на самом деле я не была влюблена.

– Не говори так, – мягко говорит он. – Если ты чувствуешь что-то к одному человеку, это не значит, что ты не можешь испытывать чувства к кому-то другому.

Финн говорит о том, что я, возможно, чувствую к нему.

– Я знаю это, но это не то, что я имею в виду. С Себастьяном… – Я сжимаю руку Финна, стесняясь признаться в этом. – Я была влюблена в его образ. Я столько лет в одиночку боролась за выживание… А он предложил мне дружбу и безопасность. Вот почему я сблизилась с ним. Мне была нужна его защита. Я не хотела оставаться одна.

Он сглатывает.

– Тебе нужен был кто-то, кому ты могла бы доверять.

– Отчаянно, – шепчу я, и это слово настолько грубое, что я чувствую себя еще более уязвимой, чем под тем водопадом, когда на мне было только мокрое нижнее белье.

– Когда-нибудь ты найдешь того, кому можно довериться.

Прошептав это обещание, он поворачивается на спину и смотрит на звездное небо, и я следую его примеру.

Мы долго смотрим на звезды, и тишина окутывает нас, как уютное детское одеяло. Единственные звуки, которые доносятся до нас, – это отголоски музыки и смеха далеко внизу. Наше будущее так неопределенно, но сейчас, когда мы лежим, скрестив наши пальцы, я чувствую покой.

Я чувствую надежду.

Когда мы возвращаемся в лагерь, он ведет меня к нашей палатке, но он рассеян. Как бы сильно я ни хотела, чтобы он зашел со мной внутрь, я вижу, что ему нужно побыть наедине со своими мыслями. Ему нужно посвятить минуты, оставшиеся перед встречей со Жрицей, тишине и размышлениях.

– Спокойной ночи, Финн, – говорю я. – Увидимся, когда ты придешь спать.

Сейчас я могу предложить ему только одиночество. И мне жаль, что я не могу сделать для него больше.





Глава 22




Наступает новый день. Солнце сегодня светит ещё ярче, чем вчера, но мое настроение мрачно, как безлунная ночь.

Если ночью Финн возвращался в палатку, я этого не заметила. Утром он заскочил, чтобы оставить мне поднос с кофе и сообщить, что через час мы отправляемся на встречу со Жрицей. Сейчас он занят в другом месте – возможно, снова разговаривает с Джулианой, но я стараюсь об этом не думать. И не думать о том, где он мог быть всю ночь.

Та же служанка, что и вчера, приготовила ванну и оставила меня одну. Полная решимости нежиться в прохладной воде, пока мое отвратительное настроение не придет в норму, я снимаю с себя ночную рубашку и нижнее белье и бросаю их в угол.

Полог палатки открывается, и я оборачиваюсь, скрестив руки на голой груди и широко раскрыв глаза. Внутрь заходит Финн. Увидев меня, он замирает. Он выглядит таким потрясенным, что мне кажется, что он может выбежать обратно на улицу. Но он этого не делает.

Вместо этого он неторопливо обводит меня взглядом с ног до головы – и я не могу понять, что написано у него на лице. Медленно, очень медленно он идет ко мне, и с каждым его шагом мое сердце колотится все быстрее. Он останавливается, когда нас разделяет всего один шаг, и наши глаза встречаются. От него пахнет дождем. А еще землей, небом и… похотью.

У меня перехватывает дыхание. Я не уверена, действительно ли хочу почувствовать тепло его рук на своей обнаженной коже, не уверена, смогу ли я выдержать, если сейчас меня поцелует, – но все равно хочу, чтобы он это сделал.

Он заводит руку мне за спину. Рукав его туники касается моей руки, когда он берет халат, который висит на стене палатки. Он открывает его для меня, и мои щеки начинают пылать.

Я стою.

Голая.

Перед ним.

Просто стою и жду, когда он ко мне прикоснется. Возьмет меня. Точно так же, как ждала его этой ночью в этой постели. А он всего лишь схватил халат.

– В этом тебе может быть удобнее, – говорит он, видя, что я не двигаюсь с места.

– Прости. Ванна теплая, поскольку до отъезда еще есть время, я подумала, что можно… – Я бормочу что-то бессвязное, поэтому прикусываю нижнюю губу и заставляю себя замолчать. Я даже не пошевелилась, чтобы надеть халат. Я слишком застенчива, чтобы опустить руки теперь, когда знаю, что он хочет только прикрыть меня.


Финн набрасывает халат мне на плечи и делает все возможное, чтобы застегнуть его спереди.

– Для протокола, – говорит он немного хрипловатым голосом. – Никогда не извиняйся, когда встречаешь меня вот так. Может быть, у нас есть время, чтобы принять ванну, но почти нет на, – я почти слышу улыбку в его голосе, даже несмотря на то что слишком труслива, чтобы поднять голову и посмотреть ему в глаза, – более интересные занятия. Так что, если ты не хочешь, чтобы мы сильно опоздали на встречу с Верховной жрицей, тебе, вероятно, следует оставаться одетой.

Я быстро просовываю руки в рукава халата и завязываю пояс.

– Спасибо, – шепчу я, все еще избегая его взгляда.

Он берет меня за подбородок и приподнимает мое лицо, пока мои глаза не встречаются с его. Выражение его лица серьезное, взгляд испытующий.

– Что случилось, принцесса?

– Ничего. Я…

– Ты ведешь себя непривычно тихо.

С моих губ срывается усмешка. Едва ли он был рядом, чтобы это заметить.

– Это тебя не было всю ночь, мой мнимый суженый… – Я качаю головой и замолкаю. Меня тошнит от собственных разговоров, поэтому я обвиваю руками его шею и приподнимаюсь на цыпочки, прижимаясь губами к его рту так, как я хотела прошлой ночью.

Он тихо стонет и проводит своими губами по моим. Я благодарна за повод прекратить разговаривать, но это ничто по сравнению с облегчением от того, что я наконец-то снова чувствую его теплые губы на своих губах. Я прижимаюсь к нему всем телом.

Он берет меня за плечи и отступает назад.

– Почему ты отстраняешься? – спрашиваю я, понимая, что не имею на это права. Не тогда, когда мир погружен в полнейший хаос. Не тогда, когда все вокруг переворачивается с ног на голову. Не тогда, когда я даже не знаю, чего я хочу от Финна. Но во всяком случае, он мой друг, и при мысли о том, что я могу этого лишиться, мое сердце разрывается от боли. – Почему ты не пришел вчера ночью?

Он опускает руки, долго смотрит на покатую крышу палатки, а потом трет глаза ладонями.

– Ты правда не знаешь?

Я с трудом сглатываю.

– Чего не знаю?

Он фыркает и играет желваками.

– Больше всего на свете я хочу снять с тебя этот халат, – говорит он, прикрыв глаза. – Я хочу уложить тебя на эту кровать и узнать, вся ли ты такая же сладкая на вкус, как твои губы и шея.

Я чувствую, как мой живот сворачивается узлом. Он говорит такие вещи, которые, да помогут мне боги, я хочу услышать. Но в это же время он делает еще один шаг назад.

Его взгляд скользит по моему лицу, вниз к халату, затем возвращается к шее.

– Я не могу забыть твой вкус. И постоянно думаю о том, как ты стонешь, когда возбуждена.

По моим венам течет самое настоящее пламя, а мое дыхание становится прерывистым.

– Я помню, как ты плавилась в моих объятьях. Я думаю об этом каждый день.

Я не могу дышать. Я тоже думала о той ночи. Я была одурманена наркотиками, но похоть, желание, влечение к Финну – это я чувствовала и без вина. Чувствовала всегда. Я делаю шаг вперед, подхожу к нему так близко, что, чтобы коснуться его, достаточно только протянуть руку.

– Финн…

– Я не собираюсь притворяться, что не хочу тебя и что не думаю о тебе каждую секунду. Это оскорбительно для нас обоих. – Он сглатывает, и его взгляд опускается с моего лица на вырез моего халата. Его рука следует по тому же пути, скользит вниз по моей шее и по ключице, между грудями и он сдвигает шелковистую ткань в сторону.

Он проводит большим пальцем по выступающей части моей груди, и меня пронзает такое сильное удовольствие, что я не сразу понимаю, что он делает – где его рука скользит по моей коже. Его большой палец обводит татуировку с руной, которая символизирует мои узы с Себастьяном. – Абриелла, я так сильно хочу тебя. Больше, чем я думал. Больше, чем это возможно. Больше, чем я могу признать. Но пока ты связана с ним узами, ты никогда не будешь моей полностью. – Он поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза. – А я такой же эгоист, как и те мужчины, что любили королеву Глориану. Ты нужна мне не по частям. Я хочу тебя всю и не собираюсь ни с кем тебя делить.

На его лице написана такая грусть, такое опустошение, что я наклоняюсь вперед и снова касаюсь его губами. Этот поцелуй не такой страстный и голодный, как тот, что мы украли друг у друга на озере. Этот поцелуй говорит, что я слышу его, понимаю и чувствую то же самое.

Когда он отстраняется, я прижимаюсь к нему, инстинктивно желая большего.

Он стонет и заправляет выбившийся локон мне за ухо.

– Я мог бы взять тебя прямо сейчас, принцесса. Но я хочу, чтобы ты потеряла разум от удовольствия – растворилась в нем. Если я все сделаю правильно, у твоих щитов не будет ни единого шанса. Он почувствует тебя, а ты почувствуешь его, и, в конце концов, больно будет всем нам. Вот почему ночью я не вернулся в палатку. – Он опускает руку и делает еще один шаг назад. – Наслаждайся купанием.





* * *


Верховная жрица фейри теней – самая настоящая стерва.

Мы прибыли в храм восемь часов назад, и нам сказали, что она скоро нас примет. Прета и Кейн ушли, а нас с Финном препроводили в тесную, душную комнату внутри храма и заставили ждать. Потом нас оставили одних и заперли внутри. Мы ждали. Без воды и еды, без стульев и даже без окна, которое можно было бы открыть, чтобы сделать глоток свежего воздуха. Мы ждали, казалось, целую вечность.