Эти спутанные узы

Взгляд Себастьяна падает на Финна, и его челюсть напрягается.

– Не лезь не в свое дело.

– Это мое дело, – говорит Финн. – Вы двое напрямую связаны с моим двором, черт побери. Я всего лишь пытаюсь исправить хаос, который ты тут устроил.

Себастьян играет желваками.

– Я не собираюсь объясняться перед тобой.

Финн усмехается.

– Нет необходимости. Но, может быть, тебе стоит объясниться с родителями умирающих детей Неблагих.

Себастьян хмурится:

– Что?

Финн хмыкает и поворачивается ко мне:

– А я думал, ты хотела ему рассказать. Но видимо, ты была так занята воссоединением со своим возлюбленным, что совсем об этом забыла.

– Я…

Финн не ждет моих объяснений. Он просто исчезает. Как будто его никогда и не было.

– Я убью его, – рычит Себастьян, но вместо того, чтобы бросаться за Финном, он снова притягивает меня к себе. – Забудь о нем.

Когда он снова опускает свой рот к моему, я прижимаю ладонь к его груди и мягко отталкиваю его.

– Себастьян.

– Вечно он встает между нами, – мягко говорит он, но отступает назад и выдыхает. – Он сказал правду? Неблагие дети действительно умирают?

Я киваю.

– Многие погрузились в Долгий сон.

– Во что?

Я сглатываю. Конечно, он не знает.

– Это симптом умирающего двора. Если мы не сможем это исправить, дети не проснутся, возможно, никогда. Их становится все больше, но это случалось и раньше – прямо перед проклятием, когда Оберон застрял в царстве смертных и между дворами возник дисбаланс. Это одна из причин, по которой Финну нужны узы со мной. Он хочет поговорить с Верховной жрицей и узнать у нее, что делать. – Я прикусываю нижнюю губу. Я очень не хочу лгать Себастьяну, но это, по крайней мере, больше правды, чем сказал ему Финн.

Себастьян поднимает лицо и закрывает глаза.

– И ты нужна ему, потому что она обязана говорить только с тем, у кого есть сила двора.

Я пожимаю плечами:

– Что-то вроде того.

– Не нравится мне, что ты отправишься в эти горы. Там опасно. Добраться до Верховной жрицы очень непросто – и это неспроста.

– Если есть хоть один шанс, что это поможет, я пойду.

Себастьян долго изучает меня.

– Никто в этом дворе и королевстве не заслуживает тебя, Абриелла.

Я чувствую искренность его слов и склоняю голову. Все было бы проще, если бы я могла поверить, что Себастьян – злодей. Если бы я могла поверить, что он обманул меня, не думая о последствиях. Благодаря узам я знаю, что это не так. Медленно я снова поднимаю свои щиты.

– Тебе нужен Финн, – говорю я. – Вы должны объединиться ради этого двора.

– А как же ты? Тебе нужен Финн? Ты хочешь быть с ним?

Он что-то почувствовал через узы, когда я поцеловала Финна. Возможно, он не знает, что происходит, в точности, но я вижу по его глазам, что он подозревает.

Я качаю головой:

– Я не хочу быть ни с кем.

– Ты в этом уверена? Когда он рядом, ты вся светишься. Я подозревал это раньше, но теперь, когда мы связаны, я это чувствую.


– Это не потому, что я страдаю по нему. – Мне стыдно, потому что это правда лишь отчасти. – Когда Финн рядом, моя магия сильнее. Так было с тех пор, как я пришла в Фейри. Раньше я думала, что дело в его связи с короной, но я… – Внезапно окончание этой фразы кажется очень жестоким.

– Но – что? – спрашивает Себастьян. – Но ты не чувствуешь того же прилива силы, когда рядом я? Ты это хотела сказать?

– Прости, – шепчу я. – Я этого не понимаю, но я это не выбирала. Это просто есть.

– Скажи мне, чего ты хочешь.

Он хочет, чтобы я сказала ему, как меня вернуть, но я не знаю, что ему ответить.

– Я хочу мира. Я хочу лучшего этому королевству.

– Я тоже. – Себастьян прижимает руку к груди. – Просто я не хочу ради этого отказываться от всего, что мне дорого.

Я с трудом сглатываю. После похожего разговора с Финном, во время которого он говорил прямо противоположные вещи, Себастьян внезапно кажется очень молодым.

– Ты хочешь быть королем или великим королем? Великими королей делают их жертвы. Великие лидеры чем-то жертвуют.

Поморщившись, Себастьян склоняет голову.

– Да.

Слуга приносит поднос с едой, ставит его на стол и тихо выходит из комнаты.

Себастьян выдвигает стул и жестом приглашает меня сесть. Когда я колеблюсь, он говорит:

– Поедим?

– Я не голодна.

Я заламываю руки.

По правде говоря, мне нужно уйти. Видеть Себастьяна, целовать его, чувствовать его – это слишком.

– Мне нужно в город. Перед отъездом я хочу убедиться, что спящие дети находятся в комфортных условиях.

– Переезжать через дворцовые ворота сейчас небезопасно. Я пошлю с тобой Риаана.

Я киваю. Проще согласиться, чем спорить. К тому же, вероятно, ехать с сопровождением – мудро.

– А ты пока, – говорю я, – можешь встретиться с Финном и решить, что вы будете делать.

– Нет. – Голос Себастьяна срывается. – Я не передам ему узы. Даже на время.

Я напрягаюсь.

– Уверен? Он просил это в обмен на помощь.

Себастьян смотрит в сторону окон, как будто может увидеть толпы недовольных фейри, что стоят за воротами.

– Он нужен мне так же сильно, как я ему. Что же до уз… Жрица захочет поговорить с тобой, а не с ним. Узы значения не имеют.

– Я надеюсь, в этом ты не ошибся, – тихо говорю я. И надеюсь, что Финн ошибается, не доверяя Себастьяну местоположение храма Жрицы.

Финниан ревнует, потому что ты моя, а не его. Не позволяй ему залезть тебе в голову.

И хотя я знаю, что ему будет больно, я говорю:

– Я не твоя, Баш.

Он сглатывает.

– Но ведь была. Одно мгновение.

И поскольку это кажется невозможным, я даже не стараюсь блокировать его эмоции. Они проникают в меня прямо сквозь мой щит – его печаль и сожаление разрастаются во мне, как если бы они были моими собственными.

– Я тебя люблю, – говорит он. – Все еще люблю и буду любить всегда, вечно. – Между нами воцаряется тишина, и он не сводит глаз с моего лица. Себастьян делает прерывистый вдох. – Скажи что-нибудь.

– Мне нечего сказать.

– Ты тоже это чувствовала, – говорит он. Он тянется ко мне, но я вырываюсь из его объятий. – Ты чувствовала это, я знаю. Я знаю, что ты не лгала, когда мы заключали узы. Ты любила меня.

– Я любила мужчину, которым, как я думала, ты был. Дважды. И оба раза были ложью.