Эти спутанные узы

Когда мы входим в кирпичное здание, нас встречают у двери.

– Мой принц, – выдыхает Лета. Она опускается в низком реверансе, склоняя голову. – Для меня большая честь снова видеть вас, Ваше Высочество.

– Пожалуйста, встань, Лета, – говорит он.

Я внимательно смотрю на его лицо. Ему явно неудобно. Должно быть, ужасно чувствовать, что люди признают его своим правителем, когда у него отняли возможность им быть.

– Я слышал, тут есть больные дети, – говорит он.

Она кивает.

– Только сегодня утром заболело еще семеро, – говорит она.

Я ахаю и останавливаюсь как вкопанная. Это означает, что за одну ночь больных детей стало в два раза больше.

Финн смотрит на меня и хмурится:

– Ты в порядке?

– Да. В порядке. – Я расправляю плечи. Я оказываю им любую посильную помощь и помогаю так долго, как только могу, но все равно чувствую себя беспомощной.

– Идемте, – говорит Лета, указывая в сторону задних дверей.

Мы следуем за ней в лазарет, но как только входим в комнату, застывает Финн.

– Рассказывай, – говорит он.

Женщина кивает.

– Они… спят и не просыпаются. Перед болезнью у них нет никаких симптомов. Они просто засыпают. Родители боятся укладывать детей спать.

– Вероятно, нам придется подумать о карантине для детей, – говорю я, рассматривая новые лица. – Они могут быть заразны до того, как проявились симптомы, так что если бы мы могли…

– Это не поможет, – говорит Финн. Он побледнел. – Это не заразно.

Медсестра хмурится:

– Откуда вы знаете?

– Я уже с этим сталкивался, – говорит Финн. – Спящих детей нужно вернуть в Неблагой двор. Я свяжусь с вами и сообщу дополнительную информацию, когда она появится.

– Ты уверен, что перевозить их мудро? – спрашиваю я.

– Да, – говорит Финн. – Лучшее, что мы можем сделать для этих детей, это вернуть их в родные земли. Поговори с их родителями и другими взрослыми, которые заботятся о сиротах. Скажи им, чтобы завтра они первым делом начали готовиться к отъезду.

– Да, Ваше Высочество, – говорит Лета.

Финн поворачивается ко мне:

– Нам нужно уезжать. Чем скорее мы вернем этих детей во Двор Луны, тем лучше.

Он выходит из лазарета, не дожидаясь, пока я отвечу на его приказ.

– Финн, – кричу я ему вслед. Глаза Леты расширяются, и я понимаю, что она, вероятно, считает странным, что я использую его настоящее имя. Я игнорирую ее и бегу за ним. Когда я догоняю его, он уже в конюшне.

Он протягивает мне поводья Двух Звезд:

– Нам нужно уезжать.

– К чему такая спешка? Скажи мне, о чем ты думаешь, что ты знаешь.

– Спящие дети – первый признак того, что двор умирает. Если мы хотим спасти их, нам нужно вернуть их домой, чтобы выиграть больше времени. А затем нам нужно посадить кого-нибудь на этот чертов трон.

Я открываю рот, чтобы возразить, но закрываю его.

– Мы должны воссоединить корону, силу и трон. И сделать это нужно как можно скорее. У нас мало времени.

– Как? – спрашиваю я.

Финн делает долгий, прерывистый вдох.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Но знаю того, кто может.






* * *


Вернувшись во дворец, мы находим остальных на обеденной террасе. Судя по пустым тарелкам на столе, они только что закончили обедать.

– Уже вернулись? – спрашивает Миша, потягивая темно-красное вино.

Финн засовывает руки в карманы и раскачивается на каблуках. Его челюсти сжаты, а серебристые глаза сверкают от гнева.

– Ты не сказал мне о больных детях.

– Есть больные дети? – спрашивает Прета. Ее губы кривятся от беспокойства.

– Да, – говорит Финн.

Глаза Миши расширяются.

– Я не знал, что тебе нужно в подробностях знать о том, что происходит в поселениях, Финниан. Часто дети попадают к нам больными, да и потом время от времени тоже заболевают, как это случается с детьми. Если хочешь, я попрошу Лету вести для тебя журнал.

– Тут – другое, – огрызается Финн. – Конечно, ты подумал, что это странно, и не стал об этом рассказывать.

– Объясните, – говорит Прета.

Миша вздыхает.

– Это странно, да, но мы не держали это в секрете. Мы не знаем, что с ними не так. Они как будто спят – но не просыпаются. Я в жизни не видел ничего подобного.

– Я видел, – говорит Финн.

Взгляд Миши устремляется на него.

– Когда?

– Двадцать лет назад, когда Оберон был заперт в королевстве смертных, а Мордеус объявил себя королем Неблагого двора. Дети начали… впадать в то, что мы назвали Долгим сном.

– Я помню, – говорит Прета. – Они как будто безмятежно спали, но на самом деле были заперты в стазисе.

– Я никогда ничего об этом не слышал, – говорит Миша.

– Мы не говорили об этом, – тихо говорит Финн. – Держали это в секрете.

Я делаю шаг вперед и ловлю взгляд Финна.

– Если ты уже проходил через это, ты знаешь, как им помочь.

Финн качает головой:

– Это не так просто. Дети – будущее нашего двора. Они являются воплощением всего хорошего, что должно произойти, поэтому когда двор умирает, в первую очередь это поражает детей. – Он поворачивается к Прете. – Мы так радовались, что Себастьян не смог сесть на трон, что не задумались о том, какую цену придется заплатить за то, что на нем никто не сидит.

– Мордеус правил двадцать один год, – говорю я. – И все это время трон был не занят. Почему это происходит сейчас?

– На троне никто не сидит с тех пор, как мой отец был заперт в королевстве смертных, это правда, – говорит Финн, его взгляд устремлен куда-то далеко. – Но тогда с тех пор, как Мордеус захватил власть, а золотая королева прокляла Неблагих, прошло меньше года. За это время наш двор увял и ослаб, и в Долгий сон впали десятки детей. Затем, по иронии судьбы, проклятие королевы ударило не только по Неблагим. Оно сделало слабой ее, и эта слабость привела к нездоровому балансу между дворами.

Я качаю головой:

– Не понимаю, как одно связано с другим.

Миша поднимает руку и вызывает песочные часы, наполненные сверкающими песчинками. Он переворачивает их на бок и кладет на свою ладонь. Песчинки оседают на новое дно каждой половинки.

– Представь, что эти песочные часы – это Благой и Неблагой дворы. Песок с каждой стороны символизирует могущество дворов. Наибольший мир и спокойствие царят тогда, когда обе стороны уравновешены. – Он двигает рукой из стороны в сторону, и песок перемещается с одной половинки часов в другую. – Конечно, баланс может время от времени нарушаться, но если разница слишком велика, – он наклоняет стакан под более острым углом, и песок начинает пересыпаться на другую сторону, – одна сторона может в конечном итоге получить все, а другая – ничего.

– Когда ты сняла проклятие, – говорит Финн, – сила королевы вернулась. Ее двор больше не ослаблен, но поскольку никто не может занять трон Неблагих, мы снова оказались в состоянии дисбаланса сил. Чем дольше так будет продолжаться, тем больше детей заснет и тем больше вероятность, что они больше не проснутся. Если мы не будем действовать быстро, погибнет весь двор.

– Итак, мы убьем королеву, – говорит Кейн. Финн бросает на него взгляд, и Кейн пожимает плечами. – Попробовать стоит. Предположим, принц Ронан не унаследует ее корону. Если золотой трон будет свободен, у нас будет чуть больше времени.

– Это большое допущение, – говорит Финн. – Кроме того, если мы не смогли убить ее за два десятилетия, пока она была ослаблена проклятием, почему ты думаешь, что мы можем убить ее сейчас?

– Дайте помечтать, – бормочет Кейн.

– Суть в том, – торжественно говорит Финн, – что Трон Теней не может оставаться незанятым. Нам нужно найти способ воссоединить силу с короной, чтобы кто-то мог занять трон.

Кейн машет рукой в мою сторону: