Ещё 365 дней

– Но...

Он попытался что-то выдавить из себя, но не смог.

И тут до меня дошло, о чем он. Дрожащими руками я

принялась разгребать простыни. Черный попытался схва-

тить мои руки, но что-то не давало ему бороться со мной.

В конце концов он просто отпустил мои запястья.

– Лука! – прошептала я, увидев повязки на моем теле.

– Где наш сын?

Мой голос был едва слышен, и каждое слово причиня-

ло мне боль. Мне хотелось закричать, вскочить с постели

и выкрикнуть этот вопрос, чтобы заставить Черного нако-

нец сказать мне правду.

Он приподнялся, неторопливо схватил одеяло и на-

крыл мое израненное тело. Его глаза были безжизненны-

ми, а во мне, когда я смотрела на него, кроме ужаса, нарас-

тало отчаяние.

– Он мертв, – он встал, отдышавшись, и повернулся

к окну. Пуля попала слишком близко... Он был слишком

мал... У него не было шансов, – голос моего мужа срывал-

9

ся, и я понятия не имела, как назвать то, что чувствую. От-

чаяния было слишком много. Мне показалось, что кто-то

только что вырвал мое сердце. Волны плача, которые за-

хлестывали меня каждую секунду, не давали мне дышать.

Я закрыла глаза, пытаясь проглотить горькую желчь, ко-

торая подступила к моему горлу. Мой ребенок, мое сча-

стье, которое должно было быть частью меня и любимого

парня – оно исчезло. Внезапно весь мир остановился.

Массимо стоял неподвижно, как статуя, пока в какой-

то момент не протер пальцами глаза и не повернулся ко

мне.

– К счастью, ты жива! – он попытался улыбнуться, но

у него ничего не получилось. – Выспись, врачи говорят, что сейчас нужно много отдыхать, – он погладил меня по

голове и вытер мокрые щеки.

– У нас будет куча детей, обещаю!

Услышав это, я разрыдалась еще сильнее.

Он стоял, тяжело дыша, и я чувствовала, как оцепене-

ние охватывает его. Он сжал руки в кулаки и, не глядя на


меня, вышел. Через некоторое время он вернулся в сопро-

вождении врача.

– Госпожа Лаура, я дам вам успокоительное.

Я не могла ответить, только отрицательно помотала

головой.

10

– Да-да, госпожа должна потихоньку приходить в себя, но на сегодня уже достаточно, – бросил он Черному осуж-

дающий взгляд.

Он прикрепил что-то к одной из капельниц, и я почув-

ствовала, как мне становится странно тяжело.

– Я буду здесь, с тобой! – Массимо сел у кровати и схва-

тил мою руку. Я начала отключаться. – Обещаю, я буду

здесь, когда ты проснешься!

Он был, когда я открывала глаза, и каждый раз, когда

я засыпала и снова просыпалась. Он не отходил от меня

ни на шаг. Он читал мне, приносил фильмы, расчесывал

волосы, мыл. К моему ужасу, я обнаружила, что последнее

действие он выполнял и тогда, когда я была без сознания, он не позволял медсестрам приблизиться ко мне. Инте-

ресно, как он воспринял тот факт, что оперирующие меня

врачи были мужчинами.

Из того, что я узнала из его лаконичных высказыва-

ний, пуля попала мне в почку. Ее нельзя было спасти. К

счастью, у человека их две, а жить с одной – ничего страш-

ного, при условии, что она здорова. Во время операции

мое сердце решило отказаться от сотрудничества с орга-

низмом. Меня это не особенно удивило. Но меня удивил

тот факт, что врачам удалось его запустить. Что-то удали-

11

ли, что-то зашили, еще что-то сделали и, видимо, теперь

все должно было действовать. Доктор, выполнявший про-

цедуру, рассказывал мне об этом добрый час, показывая

на экране планшета чертежи и графики. К сожалению, мой английский был недостаточно хорош, чтобы понять

все детали его речи. Кроме того, в моем состоянии духа

это было мне на самом деле безразлично. Важно было то, что я скоро должна была покинуть больницу. И вроде бы

с каждым днем я чувствовала себя лучше, мое тело бы-

стро восстанавливалось... Тело, потому что душа все еще

была мертва. Слово «ребенок» было вытеснено из нашего