Элита. На дне класса

– Ты прочитал дневник целиком?

– Что? Нет. Ну…

– Ты читал ту часть, где я написала, что влюблена в тебя?

Горка покачал головой. Новость застала его врасплох, но все, что прозвучало из уст подруги, было настолько искренним, что он уже не мог удивляться, он достиг предела изумления.

– Значит, теперь ты знаешь. Не только слова ненависти могут вылетать из моего рта…

Горка не представлял, что сказать, и позволил Мелене уйти. Если бы горе и печаль оставляли метки, как слюна улитки, то на дороге бы виднелся заметный след.

Мелена была разбита, обескуражена, хрупка, она выглядела как человек, лишенный всего. Она направилась в больницу.



Нет, я не собираюсь отключать аппараты, которые поддерживают жизнь матери. Я проведаю ее, чтобы мне хоть что-то зачлось, и сейчас я думаю о том, что пришло время принять решение о моем будущем. Убийца? Как Горка мог подумать, что я убийца? Ничто не ранит меня сильнее, чем осознание того, что мама находится в такой ситуации. Я толкнула ее из ненависти и ярости, но не хотела, чтобы она умерла, я даже не рассматривала этот вариант, я просто пихнула ее, чтобы причинить боль.

Я стремилась к тому, чтобы она почувствовала ту же боль, которую причинила мне. Но толкнуть и убить… это очень трудно рассчитать. Наверное, в ту секунду мне было наплевать на все, что может в принципе с ней случиться. Вот именно. Я хотела ударить ее, дать сдачи – и сделала это. Конец. Жалею ли я о том, что натворила? Да.



Поезд любви таков. Одни станции он проезжает, на других тормозит, на третьих стоит в ожидании пассажиров, а затем отходит.

Так было с Горкой и Паулой. Поезд стоял на ее станции, но когда она, наконец, нашла платформу, он уже отдалялся, пустой, без пассажиров…

А Горка, услышав признание Мелены, почувствовал, как у него буквально все заклокотало внутри, и подумал, что любовь и отношения – не для него, по крайней мере не в данный момент. Паула ему нравилась, но ему казалось, что их чувства слишком сложные и запутанные. На предложения Купидона он отвечал «нет», не желая неприятностей. Зачем ему проблемы?

Не надо Горке ни влюбленных в него девушек, ни девушек, стоящих выше на социальной лестнице.



На вечеринке она была готова на все. До начала катастрофы я контролировал ситуацию и думал, что Паула проявит инициативу. Но, возможно, звонок мобильного, который прервал наше общение, был знаком, и я понял одно – мы полностью облажались. Я не хочу сложностей, слышите? Зачем? Встречаться? Чтобы все закончилось плохо, а я еще больше привязался к ней, а она была как флюгер, не зная, чего хочет?

Я пас. Хватит с меня. Может, я, как и все остальные, скачаю «Тиндер» и начну встречаться с девушками без обязательств… А может, и нет. В общем, я точно знаю, что хочу праздника, но праздника, который устрою для себя сам.

У нас был очень сложный период, очень странный, и он резко закончился наихудшим образом. Вы бы построили дом на болотистой почве? Я бы не стал, как бы ни был влюблен в эту землю, но если я вижу, что почва не будет достаточно твердой, лучше подождать. Мне не нужно ничего менять. Мне и здесь хорошо.

И что я собираюсь делать? Хотя бы раз опередить события.



Адвокат Марио настаивал на том, чтобы обвиняемый рассказал правду. Обычно в таких обстоятельствах нужно действовать осторожно, но парню нечего было скрывать. Он не убивал Марину.

– Да, но есть свидетели твоих слов. Ты сказал что-то вроде: «Ты труп».

– Черт! Стоп! Знаете, я не тронул ни единого волоса на голове этой девушки. Конечно, я сказал что-то грубое, ведь из-за нее моя жизнь действительно покатилась под откос, но я бы никогда ничего такого не сделал. Да, я пришел в школу, но моя цель была другой. Я не убийца и не тот, кто плохо обращается с женщинами.

– Но ты ударил Жанин – и не раз, – кивнула инспектор.

– Ага, – фыркнул Марио. – Да, черт, я ударил ту девчонку… и виноват, но я не бил ее жестоко, а дал пощечину, как дал бы пощечину другу, который облажался. Я не думал о том, что передо мной – девочка, честно.

– Тебе следовало сперва хорошенько подумать, Марио. Даже если бы это был парень, ты не имеешь права избивать людей.

– Но я никогда никого не бил… только дрался, обычное дело, как делают ребята моего возраста, которые время от времени попадают в неприятности. Вы слышите меня? На меня были какие-нибудь заявления раньше? Нет!

– Если твоей целью не была Марина, зачем ты пришел в школу? – спросила инспектор.

– Увидеть Жанин, извиниться, попросить, чтобы она забрала заявление. Я хотел сделать по-дружески, но она начала кричать. Она что-то бормотала, решила убежать, а я разозлился. Не знаю… Да, я довольно вспыльчивый, но безобидный.





* * *


В тот же день полиция арестовала Нано как предполагаемого виновника смерти Марины, кстати, и потому, что Самуэль обвинил его, сказав, что видел, как парень покинул место преступления незадолго до обнаружения тела девушки остальными. Таким образом, сомнения, возникшие у некоторых учеников школы, были развеяны. По крайней мере у тех, кто сразу же заподозрил что-то неладное.

Ну а Жанин не планировала отзывать жалобу, поданную против Марио. Она немного колебалась, но потом ей показалось, что дело слишком серьезное и второгодник должен быть наказан должным образом. Она решила, что инцидент, который с ней произошел, поможет привлечь внимание ко всем школьных изгоям страны, которые страдают от притеснения и жестокого обращения. Она не считала это сексистским насилием: ведь на ее месте мог быть толстяк, очкарик, гей или парень с дефектом речи, и Марио не побоялся бы дать бедолаге пощечину… но на его пути была она – девушка, который в тот момент не повезло.

Поэтому она оставила жалобу и надеялась, что это будет иметь какие-то последствия. Если ей удастся заставить хотя бы одного ученика в любой школе задуматься о том, что драки и агрессивное поведение влекут за собой наказание, она будет довольна.




Дома мы постепенно научились относиться к истории с Марио с некоторой долей легкомыслия. Мама очень нервничала и постоянно плакала, думая обо мне и о том, как все плохо, но, поскольку выяснилось, что Марио пришел в школу не для того, чтобы убить меня, я решила посмеяться над случившимся и позабавить родных. Я, знаете ли, всегда стараюсь видеть позитивную сторону вещей.

Итак, это правда, я чувствовала себя как последняя оставшаяся в живых девушка из фильма ужасов, я бегала по коридору, пытаясь открыть двери, и заперлась в туалете. К счастью, я ни разу не упала (это стереотип), и хотя я пережила многое, я люблю подшутить над собой, поэтому в итоге я стала объяснять братьям, что могла бы запросто снимать «Очень страшное кино»[67]. А идея возникла вот по какой причине: рассказывая о своем бегстве от Марио, я наверняка выглядела смешной, и мой брат Сальва расхохотался.

В общем, я сразу же стала делать акцент на комедию и создала свое личное «Очень страшное кино».

«Конечно, ты в курсе, что спорт и я очень далеки друг от друга, поэтому я бежала, высунув язык. Я выглядела такой глупой! Дверь здесь, дверь там… и ничего, все заперты. Я назвала его убийцей, но пересохшим от страха голосом, и вряд ли Марио меня понял. А когда я заперлась в туалете, в этой вони?.. В такое невозможно поверить. Я думала, что либо он прикончит меня, либо запах прикончит меня. Картина маслом.

А потом – ничего, Марио не хотел меня убивать, но ведь я ужасно наивная, я увидела в нем маньяка и решила, что он пришел за мной».

Ладно, у меня нет будущего в качестве стендап-комика, но даже если тот день и был одним из худших в моей жизни, смех в кругу семьи заставляет меня чувствовать себя лучше, особенно потому, что я знаю: если родные видят, что я в порядке, то у них тоже все отлично. Надо принимать позитивную сторону вещей, верно? А в каком состоянии я на самом деле? В недоумении. Думаю, в моем воспитании есть нечто христианское, этакая душа самаритянина, и понимание того, что Марио может получить хороший урок за наш конфликт, заставляет меня чувствовать себя странно. Я спровоцировала его безумие шантажом, который устроила, но ничто из того, что мы делаем, не оправдывает насилия, таково мое мнение. Ну а в тюрьме, если его туда упекут, парень не пробудет долго, и, возможно, ему не помешает немного смирения. Пусть проведет какое-то время в месте, где он не будет королем. Хотя королем он в любом случае и не стал бы.





* * *


На следующий день после смерти Марины Паула проснулась от душевной боли. Все случилось так быстро, и она до сих пор не осознала, что одноклассница убита. Как страшно однажды пойти в школу, принять решение о том, влюбиться или не влюбиться, а спустя несколько суток быть кремированным или похороненным в земле.

Паулы не было на похоронах. Она думала, что это слишком интимно и неприемлемо для нее.



Похороны Марины… Я сожалею о том, что отсутствовала. Некоторые там были, чтобы просто показать, как они льют слезы, но я не собираюсь ходить на поминки, чтобы опубликовать в «Сторис», как я рыдаю.

Те, кто искренне плакали, были родственниками, а наличие кучи зрителей мне не кажется правильным. Кроме того, я их ненавижу. Я их не люблю. Я напишу сообщение Гусману, потому что Марина его сестра, а мы одноклассники, но я думаю, что в подобных ситуациях члены семьи попадают в крайне сложное положение. Они скорбят, но чувствуют себя обязанными общаться, выглядеть сдержанными… а для меня подойти и сказать им о сочувствии, когда я даже не знаю, что это значит, выглядит глупо.



А Самуэль? Он наверняка убит горем.

Паула прекрасно знала, что Самуэль влюблен в Марину, а теперь она мертва, и в довершение всего, по его мнению, это дело рук Нано, его родного брата. Вот наихудший расклад, который только можно вообразить. Она решила написать ему анонимное письмо, восхваляющее его достоинства, чтобы бедняга не чувствовал себя плохо.

Она попытается подбодрить парня искренними словами.

Паула присела к столу, вырвала страницу из блокнота и приступила к работе.

Она написала все, что чувствовала, но без подробностей, которые помогли бы Самуэлю опознать ее. Парень был вовсе не глуп и, конечно, подумал бы на нее, поскольку ее жалкое шоу с просьбой принести стакан воды или настойчивое желание сопроводить его в больницу были весьма ясными подсказками. В итоге Паула скомкала лист бумаги и швырнула письмо в корзину для мусора.

Паула промазала, ей пришлось встать, чтобы поднять письмо и снова бросить в корзину: незачем ему валяться на полу. Ей было ясно, что Самуэль теперь на втором месте в ее рейтинге любви – и продолжает падать, зато Горка находится на вершине списка.

Горка… Следуя своим мыслям, Паула отправила ему сообщение о встрече, очень похожее на то, которое он послал ей некоторое время назад.

Горка ответил формально, но молодые люди встретились за чашкой кофе.

Паула очень четко обозначила те моменты, которые они должны были обсудить.



1. Я прошу прощения за все.

2. Я готова на все ради тебя.

3. Можем ли мы начать встречаться?



Если по третьему пункту она получит отказ, то у нее было заготовлено несколько аргументов, которые она могла представить, чтобы убедить Горку и не дать ему улизнуть.



1. Мы можем быть друзьями, которые встречаются, все довольны, никаких конфликтов или проблем.

2. Если ты не хочешь быть моим парнем, мы можем встречаться время от времени и просто заниматься сексом. Это то же самое, что и секс без обязательств, но еще более необязательное. (Паула была убеждена, что с помощью интима сумеет завоевать Горку).

3. Мы можем быть просто друзьями. (Такой вариант ей нравился меньше всего, но Паула хотела быть во всеоружии и намеревалась использовать любые варианты, чтобы сблизиться с Горкой. Он же был влюблен в нее раньше, значит, полюбит снова).



Итак, они встретились в кафетерии на площади. Паула специально выбрала самый уединенный столик, чтобы ни она, ни Горка не отвлекались. Она выучила речь наизусть и хотела выпалить ее сразу, без перерывов, потому что боялась сбиться или повториться. Кроме того, ей казалось, что она не слишком хороша в импровизации.

Однако она не успела даже толком начать, как разговор потек в другое русло.