Эльфийский подменыш
Часть 22 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Мельник потушил горелку, накрыл котёл тряпицей и собрался было уйти, когда Джерри всё-таки решился:
– Мастер, а это правда, что Каллахан О`Ши – эльф?
Слухи об эльфийском происхождении командира Соколиного отряда давно будоражили умы новобранцев, но никто не мог (или не хотел) ни подтвердить их, ни опровергнуть. Элмерик почти ожидал, что мастер Патрик снова отговорится чем-то вроде «вот приедет – и увидите», но тот, на мгновение замешкавшись на пороге, стукнул об пол своей тростью и кивнул:
– Чистая правда. – А после вышел, притворив за собой дверь.
Соколята выждали ещё мгновение, а потом, не сговариваясь, все вместе бросились прочь из кабинета: подальше от этой ужасающей вони.
7.
Уже в коридоре Брендалин, улучив момент, окликнула барда и, мило смущаясь, вручила ему небольшой свёрток, который он тут же поспешил открыть.
– Это мне? – Элмерик сперва не поверил своему счастью.
– Да. Я вышила его сама. Надеюсь, тебе придётся по вкусу…
– Конечно, мне очень нравится! – поспешил уверить Элмерик, любуясь тонким золотым шитьём в углу нового шёлкового платка, где среди изящных веточек и листьев сплетались в вензель буквы Э и Л.
– Прости, что тогда, на Мабон, я толком не поблагодарила тебя. А твой подарок оказался очень нужным и полезным. – Девушка, краснея, опустила взгляд. – Ты, наверное, видел, что я часто ношу его при себе.
Похоже, ей действительно было стыдно, и Элмерик поспешил утешить возлюбленную.
– Я рад это слышать. И тоже буду носить твой платок вот здесь. – Он приложил руку к сердцу.
Бард весь сиял. Он давно мечтал получить в дар какой-нибудь предмет от своей обожаемой леди, но попросить так и не решился. Как же хорошо, что умница Брендалин догадалась сама!
– Мне вдруг захотелось, чтобы у тебя было что-нибудь от меня. На память. – Девушка глубоко вздохнула, и Элмерик невольно насторожился.
– Что-то не так? Ты такая грустная…
– Я? – Она натянуто улыбнулась. – Нет, тебе показалось.
– Не думаю. – Элмерик решительно взял её руки в свои. – Можешь не верить, но я ведь бард и поэтому хорошо чувствую настроения других людей. А твоё – в особенности.
– Так уж и в особенности? Позволь узнать: почему? – Девушка лукаво глянула из-под ресниц.
Тут Элмерик с удивлением понял, что однажды уже высказанные признания не так-то просто повторить во второй раз. Когда он говорил Брендалин о любви в ночь Мабона, всё казалось таким простым и естественным… Сейчас же в горле снова пересохло, а язык прилип к нёбу. Впору было обругать себя: назвался бардом, а красноречие растерял ровно в тот миг, когда оно понадобилось.
– Потому что ты мне нравишься… И ты очень важный для меня человек. А ещё я…
– Не продолжай. – Брендалин вдруг посерьёзнела и опустила руки. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Но пока ты этого не произнёс, лучше замолчи. Не стоит.
– Не понимаю: что на тебя нашло?.. – начал было Элмерик, но она закрыла его рот ладонью и зашептала:
– Мой дорогой бард, послушай меня, пожалуйста, внимательно. И не перебивай, потому что мне тяжело такое говорить. Да, ты тоже мне нравишься, и даже очень. Я думаю о тебе намного чаще, чем допускают приличия. Но, боюсь, тебе не стоит привязываться ко мне слишком сильно. Потому что я не уверена, что останусь в Соколах. Чем больше думаю, тем яснее понимаю, что это занятие не по мне. А вот ты, напротив, оказался здесь на своём месте. Может статься, в этой жизни нам назначено идти разными дорогами…
Элмерик попытался промычать яростные возражения, но Брендалин и не думала убирать руку.
– Нет, погоди. Вижу, ты возмущён и тебе хочется поспорить, но я ещё не договорила. Всё может пойти совсем не так, как мы себе придумали. Порой мы загадываем одно, а жизнь оборачивается совсем по-другому. Я просто хочу, чтобы ты знал: я могу уйти. И чем сильнее будут наши чувства, тем больнее будет расставание.
После этих слов она, словно обжёгшись, отдёрнула ладонь и спрятала её за спину. Элмерик был так ошарашен, что в первые несколько мгновений не мог вымолвить ни слова. Лишь когда Брендалин, опустив глаза в пол, собралась было уйти, он пылко схватил её за руку, притянул к себе и взмолился:
– Не уходи…
Девушка подняла глаза, блестевшие от непролитых слёз:
– Если у меня будет хоть одна возможность остаться, я непременно воспользуюсь ею, обещаю.
– Брендалин, я ничего не понимаю! Всё же только что было хорошо!
Она поджала губы и упрямо качнула тяжёлыми косами.
– Нет, всё давно уже нехорошо. Прости, я не могу сказать больше. Дело вообще не в тебе. Мне сейчас очень страшно – я боюсь будущего. Сперва казалось, что у Соколов всё будет просто и понятно: знай себе учись, собирай травки, вари зелья, слушай старших… Но сейчас я запуталась и не знаю, что будет лучше для меня самой: остаться здесь или вернуться домой. Вот, можешь считать меня трусихой…
– Не буду. – Элмерик отчаянно мотнул головой и заключил девушку в крепкие объятия. – Я просто тебя никуда не отпущу! Так и знай!
Он удивился, когда Брендалин встала на цыпочки и сама коснулась губами его губ. Когда же, после жаркого поцелуя, она отстранилась, её потемневший фиалковый взгляд был полон пугающей горечи, но уже через мгновение лицо стало вновь спокойным.
– Кстати, ты никому не говорил о моём проклятии?
Элмерик был даже благодарен ей за неожиданную смену темы разговора. Ещё немного – и он сам бы взвыл от тоски и бессилия. Можно было сколько угодно твердить себе, что он не даст Брендалин уйти, не позволит бросить его и Соколов, но глупое сердце всё равно сжималось от дурных предчувствий. Он слишком мало понимал в происходящем, но готов был свернуть горы – лишь бы его возлюбленная всегда была рядом.
– Ты же собиралась сама решить это дело, разве нет? – Бард сложил пальцы в замок на её талии, чтобы Брендалин не решила сбежать в самый неподходящий момент, но та, впрочем, и не думала вырываться.
– Я пыталась. – Девушка положила голову ему на плечо, и теперь её горячий шёпот обжигал шею Элмерика, что мешало сосредоточиться на словах. – Вот только у меня ничего не вышло. И я всё ещё не хочу идти к учителям – им и без того хлопот хватает. Как думаешь: может быть, Джеримэйн и его книги помогут?
Меньше всего на свете Элмерик хотел бы идти на поклон к Джерри, но ради Брендалин готов был даже на это.
– Ещё вчера я сказал бы: спроси у Мартина. – Бард вдохнул аромат её волос: от них пахло лавандой и мятой. – Но не сейчас.
– Это из-за истории с подменышем? – Девушка подняла голову и заглянула Элмерику в глаза. – А почему ты решил, что он вообще разбирается в проклятиях?
– Ой, ты же ничего не знаешь! Только никому не говори, ладно?
Элмерик в двух словах поведал ей об эльфийском проклятии, на которое нарвался Мартин, не упоминая, при каких обстоятельствах сам это узнал. С каждым его словом глаза девушки становились всё больше и больше, рот приоткрылся от удивления, а на щеках проступил лёгкий румянец.
– Надо же! – выдохнула она. – Кто бы мог подумать?!
– Не знаю, может, это всё сказки, – поспешил добавить бард. – Мартин – человек со множеством тайн, и у меня не было возможности убедиться в правдивости его слов.
Но Брендалин его уже, похоже не слышала, думая о чём-то своём. Похоже, проклятие Мартина озаботило её всерьёз.
– Извини, я должна идти. Да не бойся, не сбегу я! В библиотеку пойду. Есть одна мысль… Не знаю, выгорит ли, но попробовать стоит.
Останавливать её в такой момент было так же бесполезно, как и расспрашивать.
Элмерику оставалось лишь нежно коснуться губами её виска, разжать руки, проводить девушку тоскливым взглядом и надеяться, что та всё расскажет, если её затея увенчается успехом.
Чужие тайны и загадки множились, как грибы после дождя, и Элмерик места себе не находил. А ведь прежде он надеялся, что день, когда Брендалин признается ему в ответных чувствах, станет самым счастливым в их жизни. Ну почему счастье никогда не бывает полным и вечно что-нибудь, словно назло, норовит его омрачить?!
Конечно, глупо было надеяться, что Мартин не заметит, как Элмерик вдруг ни с того ни с сего начал его избегать. Первые пару дней он, может, и не принимал это на свой счёт, но на третий всё-таки подошёл поговорить.
– Эй, что случилось? – Он остановил Элмерика на улице у колодца. – Ты опять злишься на меня? За что?
– Я не злюсь. – Бард поднял ведро и попытался было проскользнуть мимо, но Мартин преградил ему путь.
– Тогда, может, обиделся?
– И в мыслях не было. Дай пройти, мне надо на кухню. Розмари просила воды, и побыстрее…
Но Мартин и в этот раз не дал ему сбежать, рывком взял из рук полное ведро, поставил на землю и, удерживая барда за плечо, продолжил допрашивать:
– А что тогда?
– Ничего… – Элмерику пришлось отвести взгляд.
– Почему ты избегаешь меня? Я же всё вижу, не увиливай.
– А ты сам, значит, не понимаешь? – Бард решил перейти в наступление, пытаясь выиграть время и на ходу придумать, что сказать, чтобы не выдать истинную причину.
Мартин глянул удивлённо, будто ожидал услышать нечто совсем другое, и Элмерик даже немного позлорадствовал, узрев недоумение его глазах. Ха! Значит, даже господина Всезнайку тоже можно озадачить!
– Нет, всё же не понимаю, – после недолгих размышлений заявил Мартин. – Но, по крайней мере, знаю, что дело не просто в твоём дурном настроении. И теперь ещё больше хочу знать причину.
В подтверждение своих слов он ещё сильнее сжал пальцы на плече у Элмерика – так, что тот скривился от боли. Эх, лучше было бы просто молчать! Теперь же отвязаться от Мартина будет намного сложнее, он ведь как пристанет – всю душу вытрясет.
– Я не хочу сейчас говорить об этом. – Бард попытался вырваться, но тщетно.
– Хорошо. А когда захочешь?
Мартин, видимо, заметил, как Элмерик скрипит зубами, и, опомнившись, ослабил хватку. Сила у него была – дай боги каждому! Спасибо, что не как у Орсона, а то бы, наверное, Элмерик уже недосчитался пары костей.
Бард невольно отступил на шаг (а Мартин, напротив, шагнул к нему ещё ближе) и принялся изучать носки своих сапог, мелкие камешки и грязь под ногами. Он чувствовал себя очень и очень глупо.
– Не знаю. Может, никогда. Могут у меня быть свои тайны, в конце концов? У тебя же вон есть!
– Тебя так обижает скрытность? – Мартин, судя по тону, удивился ещё сильнее, чем прежде. Но теперь в его взгляде появилось и понимание.
– Да! Ненавижу, когда кто-то мутит воду за чужими спинами! – с вызовом ответил Элмерик, вздёрнув подбородок; он надеялся, что намёк будет истолкован верно.
– Мастер, а это правда, что Каллахан О`Ши – эльф?
Слухи об эльфийском происхождении командира Соколиного отряда давно будоражили умы новобранцев, но никто не мог (или не хотел) ни подтвердить их, ни опровергнуть. Элмерик почти ожидал, что мастер Патрик снова отговорится чем-то вроде «вот приедет – и увидите», но тот, на мгновение замешкавшись на пороге, стукнул об пол своей тростью и кивнул:
– Чистая правда. – А после вышел, притворив за собой дверь.
Соколята выждали ещё мгновение, а потом, не сговариваясь, все вместе бросились прочь из кабинета: подальше от этой ужасающей вони.
7.
Уже в коридоре Брендалин, улучив момент, окликнула барда и, мило смущаясь, вручила ему небольшой свёрток, который он тут же поспешил открыть.
– Это мне? – Элмерик сперва не поверил своему счастью.
– Да. Я вышила его сама. Надеюсь, тебе придётся по вкусу…
– Конечно, мне очень нравится! – поспешил уверить Элмерик, любуясь тонким золотым шитьём в углу нового шёлкового платка, где среди изящных веточек и листьев сплетались в вензель буквы Э и Л.
– Прости, что тогда, на Мабон, я толком не поблагодарила тебя. А твой подарок оказался очень нужным и полезным. – Девушка, краснея, опустила взгляд. – Ты, наверное, видел, что я часто ношу его при себе.
Похоже, ей действительно было стыдно, и Элмерик поспешил утешить возлюбленную.
– Я рад это слышать. И тоже буду носить твой платок вот здесь. – Он приложил руку к сердцу.
Бард весь сиял. Он давно мечтал получить в дар какой-нибудь предмет от своей обожаемой леди, но попросить так и не решился. Как же хорошо, что умница Брендалин догадалась сама!
– Мне вдруг захотелось, чтобы у тебя было что-нибудь от меня. На память. – Девушка глубоко вздохнула, и Элмерик невольно насторожился.
– Что-то не так? Ты такая грустная…
– Я? – Она натянуто улыбнулась. – Нет, тебе показалось.
– Не думаю. – Элмерик решительно взял её руки в свои. – Можешь не верить, но я ведь бард и поэтому хорошо чувствую настроения других людей. А твоё – в особенности.
– Так уж и в особенности? Позволь узнать: почему? – Девушка лукаво глянула из-под ресниц.
Тут Элмерик с удивлением понял, что однажды уже высказанные признания не так-то просто повторить во второй раз. Когда он говорил Брендалин о любви в ночь Мабона, всё казалось таким простым и естественным… Сейчас же в горле снова пересохло, а язык прилип к нёбу. Впору было обругать себя: назвался бардом, а красноречие растерял ровно в тот миг, когда оно понадобилось.
– Потому что ты мне нравишься… И ты очень важный для меня человек. А ещё я…
– Не продолжай. – Брендалин вдруг посерьёзнела и опустила руки. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Но пока ты этого не произнёс, лучше замолчи. Не стоит.
– Не понимаю: что на тебя нашло?.. – начал было Элмерик, но она закрыла его рот ладонью и зашептала:
– Мой дорогой бард, послушай меня, пожалуйста, внимательно. И не перебивай, потому что мне тяжело такое говорить. Да, ты тоже мне нравишься, и даже очень. Я думаю о тебе намного чаще, чем допускают приличия. Но, боюсь, тебе не стоит привязываться ко мне слишком сильно. Потому что я не уверена, что останусь в Соколах. Чем больше думаю, тем яснее понимаю, что это занятие не по мне. А вот ты, напротив, оказался здесь на своём месте. Может статься, в этой жизни нам назначено идти разными дорогами…
Элмерик попытался промычать яростные возражения, но Брендалин и не думала убирать руку.
– Нет, погоди. Вижу, ты возмущён и тебе хочется поспорить, но я ещё не договорила. Всё может пойти совсем не так, как мы себе придумали. Порой мы загадываем одно, а жизнь оборачивается совсем по-другому. Я просто хочу, чтобы ты знал: я могу уйти. И чем сильнее будут наши чувства, тем больнее будет расставание.
После этих слов она, словно обжёгшись, отдёрнула ладонь и спрятала её за спину. Элмерик был так ошарашен, что в первые несколько мгновений не мог вымолвить ни слова. Лишь когда Брендалин, опустив глаза в пол, собралась было уйти, он пылко схватил её за руку, притянул к себе и взмолился:
– Не уходи…
Девушка подняла глаза, блестевшие от непролитых слёз:
– Если у меня будет хоть одна возможность остаться, я непременно воспользуюсь ею, обещаю.
– Брендалин, я ничего не понимаю! Всё же только что было хорошо!
Она поджала губы и упрямо качнула тяжёлыми косами.
– Нет, всё давно уже нехорошо. Прости, я не могу сказать больше. Дело вообще не в тебе. Мне сейчас очень страшно – я боюсь будущего. Сперва казалось, что у Соколов всё будет просто и понятно: знай себе учись, собирай травки, вари зелья, слушай старших… Но сейчас я запуталась и не знаю, что будет лучше для меня самой: остаться здесь или вернуться домой. Вот, можешь считать меня трусихой…
– Не буду. – Элмерик отчаянно мотнул головой и заключил девушку в крепкие объятия. – Я просто тебя никуда не отпущу! Так и знай!
Он удивился, когда Брендалин встала на цыпочки и сама коснулась губами его губ. Когда же, после жаркого поцелуя, она отстранилась, её потемневший фиалковый взгляд был полон пугающей горечи, но уже через мгновение лицо стало вновь спокойным.
– Кстати, ты никому не говорил о моём проклятии?
Элмерик был даже благодарен ей за неожиданную смену темы разговора. Ещё немного – и он сам бы взвыл от тоски и бессилия. Можно было сколько угодно твердить себе, что он не даст Брендалин уйти, не позволит бросить его и Соколов, но глупое сердце всё равно сжималось от дурных предчувствий. Он слишком мало понимал в происходящем, но готов был свернуть горы – лишь бы его возлюбленная всегда была рядом.
– Ты же собиралась сама решить это дело, разве нет? – Бард сложил пальцы в замок на её талии, чтобы Брендалин не решила сбежать в самый неподходящий момент, но та, впрочем, и не думала вырываться.
– Я пыталась. – Девушка положила голову ему на плечо, и теперь её горячий шёпот обжигал шею Элмерика, что мешало сосредоточиться на словах. – Вот только у меня ничего не вышло. И я всё ещё не хочу идти к учителям – им и без того хлопот хватает. Как думаешь: может быть, Джеримэйн и его книги помогут?
Меньше всего на свете Элмерик хотел бы идти на поклон к Джерри, но ради Брендалин готов был даже на это.
– Ещё вчера я сказал бы: спроси у Мартина. – Бард вдохнул аромат её волос: от них пахло лавандой и мятой. – Но не сейчас.
– Это из-за истории с подменышем? – Девушка подняла голову и заглянула Элмерику в глаза. – А почему ты решил, что он вообще разбирается в проклятиях?
– Ой, ты же ничего не знаешь! Только никому не говори, ладно?
Элмерик в двух словах поведал ей об эльфийском проклятии, на которое нарвался Мартин, не упоминая, при каких обстоятельствах сам это узнал. С каждым его словом глаза девушки становились всё больше и больше, рот приоткрылся от удивления, а на щеках проступил лёгкий румянец.
– Надо же! – выдохнула она. – Кто бы мог подумать?!
– Не знаю, может, это всё сказки, – поспешил добавить бард. – Мартин – человек со множеством тайн, и у меня не было возможности убедиться в правдивости его слов.
Но Брендалин его уже, похоже не слышала, думая о чём-то своём. Похоже, проклятие Мартина озаботило её всерьёз.
– Извини, я должна идти. Да не бойся, не сбегу я! В библиотеку пойду. Есть одна мысль… Не знаю, выгорит ли, но попробовать стоит.
Останавливать её в такой момент было так же бесполезно, как и расспрашивать.
Элмерику оставалось лишь нежно коснуться губами её виска, разжать руки, проводить девушку тоскливым взглядом и надеяться, что та всё расскажет, если её затея увенчается успехом.
Чужие тайны и загадки множились, как грибы после дождя, и Элмерик места себе не находил. А ведь прежде он надеялся, что день, когда Брендалин признается ему в ответных чувствах, станет самым счастливым в их жизни. Ну почему счастье никогда не бывает полным и вечно что-нибудь, словно назло, норовит его омрачить?!
Конечно, глупо было надеяться, что Мартин не заметит, как Элмерик вдруг ни с того ни с сего начал его избегать. Первые пару дней он, может, и не принимал это на свой счёт, но на третий всё-таки подошёл поговорить.
– Эй, что случилось? – Он остановил Элмерика на улице у колодца. – Ты опять злишься на меня? За что?
– Я не злюсь. – Бард поднял ведро и попытался было проскользнуть мимо, но Мартин преградил ему путь.
– Тогда, может, обиделся?
– И в мыслях не было. Дай пройти, мне надо на кухню. Розмари просила воды, и побыстрее…
Но Мартин и в этот раз не дал ему сбежать, рывком взял из рук полное ведро, поставил на землю и, удерживая барда за плечо, продолжил допрашивать:
– А что тогда?
– Ничего… – Элмерику пришлось отвести взгляд.
– Почему ты избегаешь меня? Я же всё вижу, не увиливай.
– А ты сам, значит, не понимаешь? – Бард решил перейти в наступление, пытаясь выиграть время и на ходу придумать, что сказать, чтобы не выдать истинную причину.
Мартин глянул удивлённо, будто ожидал услышать нечто совсем другое, и Элмерик даже немного позлорадствовал, узрев недоумение его глазах. Ха! Значит, даже господина Всезнайку тоже можно озадачить!
– Нет, всё же не понимаю, – после недолгих размышлений заявил Мартин. – Но, по крайней мере, знаю, что дело не просто в твоём дурном настроении. И теперь ещё больше хочу знать причину.
В подтверждение своих слов он ещё сильнее сжал пальцы на плече у Элмерика – так, что тот скривился от боли. Эх, лучше было бы просто молчать! Теперь же отвязаться от Мартина будет намного сложнее, он ведь как пристанет – всю душу вытрясет.
– Я не хочу сейчас говорить об этом. – Бард попытался вырваться, но тщетно.
– Хорошо. А когда захочешь?
Мартин, видимо, заметил, как Элмерик скрипит зубами, и, опомнившись, ослабил хватку. Сила у него была – дай боги каждому! Спасибо, что не как у Орсона, а то бы, наверное, Элмерик уже недосчитался пары костей.
Бард невольно отступил на шаг (а Мартин, напротив, шагнул к нему ещё ближе) и принялся изучать носки своих сапог, мелкие камешки и грязь под ногами. Он чувствовал себя очень и очень глупо.
– Не знаю. Может, никогда. Могут у меня быть свои тайны, в конце концов? У тебя же вон есть!
– Тебя так обижает скрытность? – Мартин, судя по тону, удивился ещё сильнее, чем прежде. Но теперь в его взгляде появилось и понимание.
– Да! Ненавижу, когда кто-то мутит воду за чужими спинами! – с вызовом ответил Элмерик, вздёрнув подбородок; он надеялся, что намёк будет истолкован верно.