Его студентка

Наверное, Джейк замечает что-то такое в моем лице, от чего его взгляд становится осмысленным и серьезным.

— Что-то случилось, малыш?

Я всматриваюсь в его лицо, словно вижу его в последний раз. На душе становится тяжело и тоскливо. Наша жизнь уже давно лишь жалкая пародия на супружество. Мы то, что принято называть сожителями. Но сейчас я смотрю на мужчину, с которым прожила столько лет, и вспоминаю только хорошее: наш самый первый поцелуй на студенческой вечеринке, наш переезд в эту квартиру с коробками в руках и надеждами в сердце, и то, с каким изумлением и трепетом Джейк смотрел на новорожденную Камиллу. Наверное, так и должно быть. Несмотря ни на что, Джейк всегда останется в моем сердце, как мой первый мужчина и отец моей замечательной дочери.

Набираю в легкие кислород и смелость, и произношу самые сложные в своей жизни слова:

— Я ухожу от тебя, Джейк. Больше я так не могу.

Джек смотрит на меня словно я сказала это на испанском языке. Хмурит брови и нервно ерзает на стуле:

— Уходишь? Но почему? У нас же все хорошо.

Еще одно доказательство в пользу моего решения. Джейк искренне считает, что у нас все в порядке. Что все, о чем я так много и часто ему говорила об отсутствии общения и секса, лишь всплеск бушующих гормонов.

— Я несчастлива с тобой, Джейк. Нас поженили, когда мы были слишком молоды, чтобы строить долгоиграющие планы на жизнь. Не спорю, бывают счастливчики, которым повезло найти тех самых в таком возрасте, но мы в это число не попали. Возможно, если бы не свадьба, мы бы разбежались уже через полгода.

Джейк сосредоточенно морщит лоб словно обдумывает эти слова и упрямо повторяет:

— Я не хочу другую жену, Ева. И у нас дочь. О ней ты подумала? Ты хочешь оставить Камиллу без отца?

—Я думала о ней все эти годы, Джейк. Не будь Камиллы, мы бы сейчас здесь не сидели. Но теперь я знаю, что мне недостаточно быть просто матерью. Я эгоистично хочу быть счастливой. Мне всего двадцать три, Джейк, а я чувствую себя на девяносто. Мне кажется, словно я только начинаю понимать, что такое настоящая жизнь, а если останусь с тобой, то снова забуду ее вкус.

Челюсть Джейка ходит ходуном и взгляд мечется по столу:

— И что послужило причиной тому, что жизнь вокруг тебя вдруг заиграла другими красками?

Я твердо решила, что не стану врать в разговоре с мужем, поэтому делаю надо собой усилие и признаюсь:

— Я встретила мужчину, Джейк. Встречалась с ним два месяца. Изменяла тебе. Моя вина. — делаю вдох и встречаюсь с ним взглядом: — Но и твоя тоже.

Джейк замолкает и несколько секунд смотрит в стол. Я знаю, что причинила ему боль. Знаю, что несмотря на все его безразличие, такого он не ожидал.

Резко поднявшись со стула, он выходит с кухни. Непродолжительный шорох в прихожей и грохот входной двери.

Я продолжаю сидеть на месте, уставившись в закрытую крышку ноутбука. Пальцы выстукивают барабанную дробь, но, кажется, я немного горжусь собой.

Проходит всего пара минут, когда в квартире снова слышится шум. Джейк влетает на кухню в ботинках, чего он обычно себе не позволяет.

— Для чего расставаться, Ева? — выпаливает, начиная расхаживать по вдоль стола. — Мы можем попробовать заново. Я буду стараться…и постараюсь простить тебе другого мужчину. Искать другую квартиру… видеться с дочерью лишь на выходные…Разводиться. Для чего все усложнять?

Мне даже становится немного легче от того, что Джейк не вмешивает в этот непростой разговор слова о чувствах. Что вот так обозначает свой практичный подход.

— Ты должен знать, что я никогда не буду препятствовать твоим встречам с дочерью. Ты сможешь увидеть ее в любое время, когда пожелаешь. Чтобы не происходило между нами, ты всегда останешься для Камиллы отцом.

Джейк останавливается возле окна, упираясь ладонями в подоконник. Тяжело дышит и раздраженно крутит головой.

— Ты эгоистка, Ева. Думаешь лишь о том, как удобно тебе.

Мне остается лишь горько усмехнуться:

— Как удобно мне? Мне было бы гораздо удобнее сожительствовать с тобой и встречаться тайком с другим мужчиной. Я настолько тебе не интересна, что могла бы делать это годами без риска быть уличенной. Ты думаешь, мне удобно оставаться матерью-одиночкой, которая будет разрывается между работой и ребенком?

— Работой? — удивленно поднимает брови Джейк, оборачиваясь. — Ты нашла работу?

— Я получила стажировку в аналитическом отделе. Фирма находится неподалеку от дома моей матери, там замечательный воздух и отличный детский садик. Я рассказала маме о своем решении развестись, и она сказала, что… — вспоминаю все, что мне пришлось выслушать до того, как мама смирилась с моим решением, и невольно морщусь. — сказала, что на первых порах, пока я адаптируюсь на новом месте, сможет мне помогать с Камиллой.

В глазах Джейка вспыхивает что-то отдаленно напоминающее злость. Я настолько отвыкла от его живых эмоций и того, что способна их вызывать, что сейчас не могу перестать разглядывать его:

— А ты, погляжу, все продумала, Ева?

Мне даже удается немного улыбнуться. Ведь здесь мне совершенно не в чем себя упрекнуть.

— Разумеется, я все продумала, Джейк. Я какая мать поступила бы по-другому?

Джейк вновь устремляет взгляд в окно и глухо роняет:

— Я ведь люблю тебя, Ева.

Я поднимаюсь со стула и подхожу к нему. Осторожно кладу руку ему на плечо и как произношу как можно мягче:

— Нет, не любишь, Джейк. Ты ко мне привык. Любовь — это когда до дрожи. Когда тоскуешь каждый день, даже если он находится где-то совсем рядом. Любовь — это неконтролируемая потребность прикоснуться, знать, чем он живет каждую минуту без тебя. — Перед глазами призрачным кадром всплывает лицо Ника, и сердце жалобно стонет. Встряхиваю головой как если бы это помогло от него избавиться и твердо заканчиваю: — Я допускаю, что ты что-то чувствуешь ко мне, но, поверь, это совсем не любовь.

Несмотря на его сопротивление, я все же разворачиваю мужа к себе и, глядя ему в глаза, обещаю:


— Ты еще обязательно встретишь ту самую, Джейк. Которая увлечет тебя настолько, что ты забудешь о существовании другой вымышленной реальности. Зацепит так, что будешь видеть только ее. Я буду искренне тебе этого желать. У нас все было не зря. Ведь сейчас в соседней комнате спит самое замечательное существо на свете.

Джейк продолжает молчать, и мне остается только надеяться, что когда-нибудь он сможет оценить мой поступок.





27




Ник

Странная штука жизнь. Ты ставишь перед собой цель, день изо дня работаешь над тем, чтобы ее добиться, а когда добиваешься, начинаешь очень собой гордиться. Неосознанно возвышаешь себя над другими, потому что думаешь, что идеально обустроил свою жизнь. Все это полетело к чертям собачьим в один день. День, когда Ева сказала мне «нет».

Телефон вибрирует на кухонной столешнице. Это Колум. Да, сегодня же суббота.

— Старик, может стоить перестать мариновать свои яйца дома и пора их проветрить? Сегодня классная вечеринка в Митпакинг, куча цыпочек…

— Я пас, бро. — решаю сэкономить ему время на уговоры.— Много работы.

Колум шутливо ругается, называя меня унылым старпером, и мы прощаемся.

Я вдруг переосмыслил всю свою жизнь. У меня куча денег, и я никому ничего не должен. Я думал, что я парю где-то на несколько уровней выше простых смертных, потому что добился того, о чем, по моему мнению, они могут лишь мечтать. А вот сейчас смотрю вниз, и кажется, что настоящая жизнь находится именно там. Где молодая студентка, которую я громко назвал «трусихой» каждый день заботится о ком-то, разрывается между учебой и домом, и пытается быть счастливой. И таких миллионы. А есть такие как я, считающие, что они лучше других, и каждый будет рад заполучить частичку меня.

Внезапно ощутил себя незрелым. Еве двадцать три, и она растит дочь. Моя мать родила меня в двадцать пять. Сейчас мне тридцать один и мне о ком заботиться, кроме своего автомобиля и члена, который я успешно дрочу уже месяц, потому что все мои мысли только о ней. О моей Еве.

Лекции у зомби закончены, и теперь я ее совсем не вижу. Говорят, время лечит. Говорят, если с глаз долой, то и из сердца вон. Но, оказывается, вся эта чушь совсем не касается любви. А я люблю златовласку, теперь я точно знаю.

Я наблюдаю за ней издалека. От ее худосочной подружки я знаю, что Ева ушла от мужа, переехала в район Лонг-Айленда и стажируется в местной фирме. Она какждый день гуляет в парке с дочерью, и я часто приезжаю туда, чтобы наблюдать за ними. Нет, я не сталкер. Это мой личный способ дать Еве гарантии, что смогу воспитывать ее ребенка как своего.

Видя их вместе, образ златовласки постепенно снова срастается в цельный. Где Ева не только желанная женщина, но еще и заботливая мать. Я учусь это принимать, и, кажется, у меня получается.

Ева

Усевшись на корточки, объясняю дочери:

— Камилла, если кидаться в других малышей грязью, с тобой будут отказываться играть. Ты же не хочешь, чтобы тебя считали злой девочкой?

Камилла мотает головой и отряхивает грязные ладошки:

— Не хочу.

— Тогда нужно подойти к остальным и извиниться. Ты же у меня умница, правда?

Стираю кусочек налипшей грязи с кончика ее носа и целую в лоб:

— Иди.

Выпрямившись, от неожиданности прирастаю у месту, потому что перед собой вижу его. Впервые за полтора месяца я снова вижу Ника.

— Здравствуй, прекрасная златовласка.

Он улыбается той самой теплой улыбкой, которой я столько раз любовалась на занятиях и у него дома, и сердце начинает забыто трепыхаться в грудной клетке.

Пока я пытаюсь подобрать слова, чтобы просто его поприветствовать, Ник опускается на колени, пачкая свои дизайнерские брюки в песке детской площадки.

— Привет, Камилла, — улыбается дочери, и протягивает ей крошечный разноцветный букет, перевязанный ленточкой. — Это тебе.

Камилла, не раздумывая прижимает цветы к себе, и изучает Ника глазами.

— Ты красивый, — выносит вердикт и тычет пальцем ему в щеку.

— Что она сказала? — Ник поднимает глаза, и от его беглой жадности его взгляда тело вспыхивает дрожью.

— Сказала, что ты красивый. — не удерживаюсь от улыбки. — Кажется, моя дочь тоже пала жертвой твоих чар.

Ник усмехается и вновь возвращает взгляд на Камиллу:

— Малышка, ты меня совсем не знаешь, но я бы очень хотел познакомиться с тобой поближе. Я привык говорить правду, поэтому признаюсь: я очень сильно люблю твою маму. И если бы ты захотела, мы могли бы видеться чаще. Что скажешь?

Мне нечем дышать. Я открываю и закрываю рот, и не могу выдавить ни звука. Смотрю на темную голову Ника, чтобы найти в его глазах подтверждение, что его признание не шутка, но он не смотрит на меня. Он напряженно вглядывается в личико дочери, словно сейчас решается его судьба.