Егерь Императрицы. Граница!
Часть 19 из 24 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— С днем рождения! — закричали хором все гости.
Все, как обычно, у Милорадовичей было вкусное, провозглашались тосты, и шла непринужденная беседа. Люди отдыхали и веселились.
В середине застолья, когда прошли три смены горячего, мужчины высыпали в сад и увлеченно между собой там беседовали.
— Господа, у нас есть всего неделя на то, чтобы решить вопрос с повышением огневой мощи роты, — объяснял своим офицерам Егоров. — Пушки нам по штату ведь не положены, за ними особый учет, как в войсках, так и в самой Военной коллегии. Как бы мы их ни выпрашивали себе, ничего у нас с ними быстро не получится, а они нам позарез здесь и сейчас нужны. Покажем мы туркам слабину, значит, отбиваться зимой от них устанем. Как только лед на реке встанет, жди их у нас. И так, вон, на реку свободно не выйдешь, все только лишь с оглядкой. Поэтому я распоряжение уже отдал, прямо завтра спозаранку самые умелые наши пловцы, Курт и вся тыловая группа прибывают к тому месту, которое укажет им Лужин. Туда же за ночь должны будут вывести тросы, хомуты и подогнать побольше лошадей. У рыбаков возьмут несколько лодок и самих их попросят нам помочь тягловой скотиной. Зная «любовь» местных к туркам, думаю, они нам не откажут.
— Мальчики, у нас все готово! Прошу подойти к беседке! — позвала тетушка Антония.
Михайло в это время начал наигрывать на скрипке задорную мелодию. Перед зрителями в национальных ярких одеждах вышли Катарина с Милицей и Радован. Сербский народный танец завел зрителей, все хлопали в ладоши и подбадривали исполнителей.
«Какая же она красивая!» — думал Алексей, глядя на Катарину. Семнадцатилетняя девушка была прекрасна. Длинные темно-русые волосы, собранные в тугую косу, точеная фигурка, правильные, красивые черты загорелого личика. Яркие, янтарного цвета глаза.
Милице было уже пятнадцать, и она совсем лишь немногим уступала своей старшей сестре.
Радовану — двенадцать, и долговязый подросток со всей серьезностью исполнял роль танцора.
Вот музыка смолкла, и выступающие поклонились гостям. Зрители разразились шквалом аплодисментов.
— Дорогие мои, прошу вас к столу! Пойдемте, пойдемте, у нас впереди еще целый вечер, — Йована настойчиво зазывала гостей.
Были опять тосты, и Лешка, перехватив взгляд Живана, вопросительно ему кивнул. «Да», — был ответный кивок, и Егоров поднялся со своего места.
— Дорогие мои, среди прекрасных исполнителей такого чудесного танца был настоящий мужчина. Пусть ему всего еще двенадцать лет, но посмотрите, как он себя достойно ведет. А ведь ему есть с кого брать пример. Этот пример — его старший брат, герой, прошедший всю войну и выслужившийся от рядовых и до капитана-поручика, это Живан Милорадович. В вашем роду есть и генералы, стоящие на службе новой Родины. Я давно уже знаю про мечту Радована, и у меня есть для всех вас одно приятное известие. Лешка полез во внутренний карман и достал из него гербовую бумагу. — Настоящим для прохождения испытательных экзаменов в Императорский сухопутный шляхетский кадетский корпус приглашается российский подданный из числа сербских переселенцев Радован Милорадович. Поручителем для него выступили три офицера. Из их числа генерал-майор Андрей Степанович Милорадович, бригадир, барон фон Оффенберг и ваш покорный слуга. Если родители и родственники не будут против того, чтобы послать парня в Санкт-Петербург, — и Алексей обвел взглядом сидящих, — то я пожелаю вам удачи, будущий кадет и офицер Российской империи!
— За будущего офицера! — выкрикнул Бестужев!
— За офице-ера! — раздался хор голосов!
— Сынок, как же это так далеко ехать от нас? — вытирала выступившие из глаз слезы Йована.
— Мама, ты что?! Это же самое престижное военное учебное заведение России. Ты хоть понимаешь, как туда трудно попасть? — горячился Живан. — Да туда даже не каждый из графов или из князей своего отпрыска может пристроить! Это ведь прямой путь к военной карьере!
На улице уже стемнело, но праздничный вечер у Милорадовичей продолжался. Бестужев попросил шестиструнную «испанскую гитару», и над садом разнеслись мелодичные звуки и приятный баритон поручика. Красивый и статный офицер пел сейчас о любви, посвятив эту песню имениннице.
— Сергей ты еще побудешь здесь? — после аплодисментов спросил у Гусева Егоров. — Смотри здесь сам, с рассветом нам с тобой нужно быть на месте у реки, так что не опаздывай. А я, пожалуй, пойду, мне еще нужно проверить, как там у нас с подготовкой, — и он тихонько, чтобы никому не мешать, покинул дом Милорадовичей.
Через несколько минут пение закончилось, начали накрывать для чая, и Катарина прошла по всему саду, ища в нем того, кого уже нигде не было, а по пятам за ней шел поручик Бестужев.
Глава 8. Ротная артиллерия
— Все готово? — Алексей посмотрел на Гусева.
— Да, господин майор, все люди на местах, разрешите начинать? — поручик стоял, ожидая приказа командира.
— Давайте, начинайте! — кивнул Егоров. — Главное, за рекой внимательно смотрите, чтобы ненароком этот самый призрак не выскочил!
Несколько небольших рыбацких лодок с наблюдателями из егерей скользнули в предрассветную серость и разошлись в разные стороны, беря место предполагаемых работ в кольцо. Затем в воду вытолкнули два баркаса, и гребцы в них заработали веслами.
— Ось це мисто! — показал в саженях двадцати от берега Мыкола. — От туточки визок с зброей в речку впав.
— Давайте, братцы, — махнул рукой майор. — Как мы и договаривались, камни берете в руки, туловище у вас бечевкой обвязано, глубоко дышите, набираете больше воздуха в грудь и ныряете. Там, на дне, выпускаете свой камень из рук и, на сколько только дыхания у вас хватит, ощупываете дно. Главное, не запутайтесь, если вдруг воздух закончится, дергайте за бечевку, и мы вас сразу же вытащим, а вам на смену другие ко дну спустятся.
— Раз, два, три… — считали вслух для Быкова и Воробьева, и каждый из них со своего баркаса резко, «солдатиком» ушел под воду.
— Сто пять, сто шесть, сто семь, сто восемь, — громко продолжал считать Гусев.
Наконец, в пузырях воздуха из темной глубины вынырнул один, а через несколько секунд и второй ныряльщик. Их подхватили под мышки и затащили в баркасы.
— Нет ничего под нами, одни только камни и песок, — доложился один.
— Чуть за корягу не запутался, — глубоко дыша, пробормотал второй. — Нет под нами никакого железа.
— Ладно, вы чуть ниже по течению отходите, — приказал Гусеву Алексей, — а мы ближе к берегу возьмем, — и рыбаки выбрали удерживающие на месте лодки якоря.
Вторая пара ныряльщиков ушла под воду, и тоже безрезультатно. Опять сменили место, и снова ничего, кроме всякого хлама на дне.
— Ой, страсти! — прошептал молодой солдатик Филлимон. — У нас на Волге истории рассказывают про сомов-людоедов. Есть такие, которые сначала гусей и уток ели, потом за детишками начали охотиться, а опосля и мужиков в пучину утаскивали. Вот появится такой сом возле деревни, кого-нибудь слопает, так потом забредать рыбу народ в воду не загонишь. А тут-то они вообще, вон, на человечине да на конях орудийных все, небось, давно вскормлены. Сколько при переправе здесь наших солдатиков потонуло!
Бах! Тяжелая ладонь Трифона ударила его по затылку.
— Чего пустое под руку мелешь, Филлимоха! В наряды по кухне у меня теперяча устанешь бегать! Болтун! Пустобрех! Какие там сомы-людоеды у тебя еще, дурень?! Ребята грудь рвут, на самое дно ныряя, а ты их тута страшилками пугаешь!
— Виноват, господин подпрапорщик! — захлопал глазами рядовой. — Я это, я ведь не подумал!
— Ну вот теперяча будет у тебя время думать! Целую пару недель мозговать у котлов и у ведер кухонных! — пригрозил ему кулаком командир первого плутонга. — На всю жизнь тебе эта наука запомнится!
— Вашвысокоблагородие, там телега какая-то, похоже, на боку лежит! — наконец-то доложился Быков. — Колеса я у нее нащупал, они такие широкие. Лафета орудийного рядом нет, только как будто бы ящик какой-то с оглоблями рядом лежит.
— Похоже на зарядный передок, уже хоть что-то! — обрадовался Алексей. — Давайте, братцы, рядом с этим местом ныряйте! Может, еще на чего-нибудь там наткнетесь.
Очередная пара нырнула и доложилась:
— Есть пушка! Ствол массивный лежит на лафете, а рядом еще один зарядный передок!
Следующие полчаса ушли на то, чтобы завести и завязать толстые тросы вокруг находок. Быков нырнул в последний раз, чтобы проверить выход этих трофеев на берег, и, откашлявшись, доложился:
— Вашбродь! Я еще там на один лафет натолкнулся, только он поменьше того, что мы до этого нашли, и ствол с него слетел. Совсем рядом с этой найденной лафетой он лежит!
— Однако! — пробормотал майор. — Похоже, как раз именно про это и говорили местные, что как минимум два наших орудия при прошлогодней переправе в реку слетели.
Целый день до вечера занял процесс поднятия находок со дна. Несколько раз рвались канаты на упряжках. Но наконец-то пара здоровенных быков, упершись, выволокла сначала зарядный передок, а потом и приличных размеров орудие.
— Вот это да-а-а! — Лешка с удивлением ощупывал забитое илом и водорослями жерло. — Братцы, да это же полупудовый единорог! Вот это находка так находка! Это как же только вытянуть удалось нам такую громаду!
Меньших размеров орудие вытащили уже гораздо легче. Первым вышел лафет, а потом, подцепив за скобы-«дельфины», быками выволокли на берег и грязный ствол.
— Десяти- или двенадцатифунтовый, — довольный Егоров оттирал бронзу на боку ствола. — Точно, это десятифунтовый! Самое, по-моему, удачное из всех орудий. И по весу оно намного легче своих собратьев, и не уступит им в баллистике и в силе заряда. Подходите, дядьки, идите сюда, хлопцы. Все, кто участие в этом деле принимал, айда ко мне за премиальными!
Каждый из рыбаков получил за свою помощь по полтине. Мыкола, как с ним оговаривалось заранее, и владелец быков, староста из Баловней Гончар Опанас заработали по полтора рубля. Очень хорошие деньги для селян!
— Ну а теперь уже дело за тобой, Курт, — показал другу «на богатый улов» Егоров. — Сумеешь справиться здесь за неделю?
Бывший оружейник роты внимательно все осмотрел и, как видно, остался находками доволен.
— Грязи очень много, но серьезный повреждений не видать. За неделю мы справиться, гер майор. Все как новенький будет. Только прошу освободить всех пионер и оружейник от другой служба и отдать их мне.
— Забирай, Курт, и денег, сколько только надобно будет, тоже спрашивай, лишь бы все здесь в идеальный порядок привезти. Ты, главное, говори, не стесняйся, а то даже смотреть на них страшно, — кивнул Алексей на орудия. — Только поставь ты мне эти единороги к десятому июля возле нашей ротной избы в целости и сохранности!
— К десятый, к десятый, — покачал тот головой и отколупнул целый пласт подсыхающей на солнце тины. — Хорошо, мы будем очень стараться, — наконец проговорил он. — Где господин каптенармус?! Эй, Степан, это все нужно тащить к мастерской и к нашей кузня, и быстро, очень, очень быстро нужно!
— Что, Сом, болит загривок? — потешались над Филлимоном егеря. — Это тебе еще Трифон Игнатьевич ласково приложился. А мог бы так дать, что ты бы шею повернуть даже не смог.
— Эй, Сом, а ну давай сюда бегом, грязь пока с лафета оббивай, — позвал его Усков. — Тебе-то, самарскому, к этому не привыкать в такой вот речной и вонючей тине ковыряться!
Похоже, с этого момента кличка намертво приклеилась за молодым егерем.
— Рота! В четыре шеренги становись! Рота, равняйсь! Сми-ирно! Равнение на середину! Ваше высокоблагородие! Отдельная особая рота егерей по вашему приказанию построена. В строю сто тридцать два человека. Двадцать три егеря находятся в дозорах и караулах. Доложился заместитель командира роты, капитан-поручик Милорадович! — Живан сделал три шага и встал рядом с командиром.
Алексей пристально оглядел весь большой выстроенный на ротном плацу прямоугольник. Солдаты, замерев в шеренгах, внимательно вглядывались в командира.
— Здравствуйте, егеря-волкодавы, здравствуйте, лучшие стрелки русской императорской армии!
— Здравжелаемвашвысокблагородие! — рявкнула единым хором приветствие рота.
— Вы все, здесь стоящие в шеренгах, покрыли славой себя и свое оружие в недавней войне. Все вы теперь ветераны и прошли через ее битвы, вырвав у неприятеля победу. Придет время, у кого его пока еще нет, каждый нашьет на свой картуз волчий хвост, заслужив его в особом порядке. Но даже уже сейчас вы все победители, и среди вас нет рекрутов-новичков. Кто-то в нашей роте, а кто-то в пехотных полках и в егерских батальонах понюхали в боях пороха. Всемилостивая матушка наша императрица по достоинству оценила ваши заслуги и повелела всех нижних чинов русской армии наградить особой медалью «Победителя над Портой» на особой Георгиевской орденской ленте и, плюс к тому, жалует каждому по сто рублей! И самыми первыми эти медали выдали нашей особой роте егерей! Старший сержант Дубков, ко мне!
Из строя вышел ветеран, единственный оставшийся из всех солдат, бивших когда-то пруссаков.
— Иван Макарович! По заслугам тебе такая награда! Носи, дорогой, на загляденье всем молодым! — Алексей самолично приколол ему четвертую в ряду медаль.
— Благодарю покорно, ваше высокоблагородие! — гаркнул по-уставному старший унтер-офицер. — Служу России и матушке императрице!
— Младший сержант Андреянов! Младший сержант Осокин! Подпрапорщик Опарин, подпрапорщик Травкин… — командир вызывал из строя унтеров, капралов и рядовых. Каждый из них получил свою награду.
Десятого июля на рассвете Алексея разбудил вестовой.
— Вашвысокоблагородие, там пушку подвезли на передке, а со стороны кузни вручную еще одну катят.
Все, как обычно, у Милорадовичей было вкусное, провозглашались тосты, и шла непринужденная беседа. Люди отдыхали и веселились.
В середине застолья, когда прошли три смены горячего, мужчины высыпали в сад и увлеченно между собой там беседовали.
— Господа, у нас есть всего неделя на то, чтобы решить вопрос с повышением огневой мощи роты, — объяснял своим офицерам Егоров. — Пушки нам по штату ведь не положены, за ними особый учет, как в войсках, так и в самой Военной коллегии. Как бы мы их ни выпрашивали себе, ничего у нас с ними быстро не получится, а они нам позарез здесь и сейчас нужны. Покажем мы туркам слабину, значит, отбиваться зимой от них устанем. Как только лед на реке встанет, жди их у нас. И так, вон, на реку свободно не выйдешь, все только лишь с оглядкой. Поэтому я распоряжение уже отдал, прямо завтра спозаранку самые умелые наши пловцы, Курт и вся тыловая группа прибывают к тому месту, которое укажет им Лужин. Туда же за ночь должны будут вывести тросы, хомуты и подогнать побольше лошадей. У рыбаков возьмут несколько лодок и самих их попросят нам помочь тягловой скотиной. Зная «любовь» местных к туркам, думаю, они нам не откажут.
— Мальчики, у нас все готово! Прошу подойти к беседке! — позвала тетушка Антония.
Михайло в это время начал наигрывать на скрипке задорную мелодию. Перед зрителями в национальных ярких одеждах вышли Катарина с Милицей и Радован. Сербский народный танец завел зрителей, все хлопали в ладоши и подбадривали исполнителей.
«Какая же она красивая!» — думал Алексей, глядя на Катарину. Семнадцатилетняя девушка была прекрасна. Длинные темно-русые волосы, собранные в тугую косу, точеная фигурка, правильные, красивые черты загорелого личика. Яркие, янтарного цвета глаза.
Милице было уже пятнадцать, и она совсем лишь немногим уступала своей старшей сестре.
Радовану — двенадцать, и долговязый подросток со всей серьезностью исполнял роль танцора.
Вот музыка смолкла, и выступающие поклонились гостям. Зрители разразились шквалом аплодисментов.
— Дорогие мои, прошу вас к столу! Пойдемте, пойдемте, у нас впереди еще целый вечер, — Йована настойчиво зазывала гостей.
Были опять тосты, и Лешка, перехватив взгляд Живана, вопросительно ему кивнул. «Да», — был ответный кивок, и Егоров поднялся со своего места.
— Дорогие мои, среди прекрасных исполнителей такого чудесного танца был настоящий мужчина. Пусть ему всего еще двенадцать лет, но посмотрите, как он себя достойно ведет. А ведь ему есть с кого брать пример. Этот пример — его старший брат, герой, прошедший всю войну и выслужившийся от рядовых и до капитана-поручика, это Живан Милорадович. В вашем роду есть и генералы, стоящие на службе новой Родины. Я давно уже знаю про мечту Радована, и у меня есть для всех вас одно приятное известие. Лешка полез во внутренний карман и достал из него гербовую бумагу. — Настоящим для прохождения испытательных экзаменов в Императорский сухопутный шляхетский кадетский корпус приглашается российский подданный из числа сербских переселенцев Радован Милорадович. Поручителем для него выступили три офицера. Из их числа генерал-майор Андрей Степанович Милорадович, бригадир, барон фон Оффенберг и ваш покорный слуга. Если родители и родственники не будут против того, чтобы послать парня в Санкт-Петербург, — и Алексей обвел взглядом сидящих, — то я пожелаю вам удачи, будущий кадет и офицер Российской империи!
— За будущего офицера! — выкрикнул Бестужев!
— За офице-ера! — раздался хор голосов!
— Сынок, как же это так далеко ехать от нас? — вытирала выступившие из глаз слезы Йована.
— Мама, ты что?! Это же самое престижное военное учебное заведение России. Ты хоть понимаешь, как туда трудно попасть? — горячился Живан. — Да туда даже не каждый из графов или из князей своего отпрыска может пристроить! Это ведь прямой путь к военной карьере!
На улице уже стемнело, но праздничный вечер у Милорадовичей продолжался. Бестужев попросил шестиструнную «испанскую гитару», и над садом разнеслись мелодичные звуки и приятный баритон поручика. Красивый и статный офицер пел сейчас о любви, посвятив эту песню имениннице.
— Сергей ты еще побудешь здесь? — после аплодисментов спросил у Гусева Егоров. — Смотри здесь сам, с рассветом нам с тобой нужно быть на месте у реки, так что не опаздывай. А я, пожалуй, пойду, мне еще нужно проверить, как там у нас с подготовкой, — и он тихонько, чтобы никому не мешать, покинул дом Милорадовичей.
Через несколько минут пение закончилось, начали накрывать для чая, и Катарина прошла по всему саду, ища в нем того, кого уже нигде не было, а по пятам за ней шел поручик Бестужев.
Глава 8. Ротная артиллерия
— Все готово? — Алексей посмотрел на Гусева.
— Да, господин майор, все люди на местах, разрешите начинать? — поручик стоял, ожидая приказа командира.
— Давайте, начинайте! — кивнул Егоров. — Главное, за рекой внимательно смотрите, чтобы ненароком этот самый призрак не выскочил!
Несколько небольших рыбацких лодок с наблюдателями из егерей скользнули в предрассветную серость и разошлись в разные стороны, беря место предполагаемых работ в кольцо. Затем в воду вытолкнули два баркаса, и гребцы в них заработали веслами.
— Ось це мисто! — показал в саженях двадцати от берега Мыкола. — От туточки визок с зброей в речку впав.
— Давайте, братцы, — махнул рукой майор. — Как мы и договаривались, камни берете в руки, туловище у вас бечевкой обвязано, глубоко дышите, набираете больше воздуха в грудь и ныряете. Там, на дне, выпускаете свой камень из рук и, на сколько только дыхания у вас хватит, ощупываете дно. Главное, не запутайтесь, если вдруг воздух закончится, дергайте за бечевку, и мы вас сразу же вытащим, а вам на смену другие ко дну спустятся.
— Раз, два, три… — считали вслух для Быкова и Воробьева, и каждый из них со своего баркаса резко, «солдатиком» ушел под воду.
— Сто пять, сто шесть, сто семь, сто восемь, — громко продолжал считать Гусев.
Наконец, в пузырях воздуха из темной глубины вынырнул один, а через несколько секунд и второй ныряльщик. Их подхватили под мышки и затащили в баркасы.
— Нет ничего под нами, одни только камни и песок, — доложился один.
— Чуть за корягу не запутался, — глубоко дыша, пробормотал второй. — Нет под нами никакого железа.
— Ладно, вы чуть ниже по течению отходите, — приказал Гусеву Алексей, — а мы ближе к берегу возьмем, — и рыбаки выбрали удерживающие на месте лодки якоря.
Вторая пара ныряльщиков ушла под воду, и тоже безрезультатно. Опять сменили место, и снова ничего, кроме всякого хлама на дне.
— Ой, страсти! — прошептал молодой солдатик Филлимон. — У нас на Волге истории рассказывают про сомов-людоедов. Есть такие, которые сначала гусей и уток ели, потом за детишками начали охотиться, а опосля и мужиков в пучину утаскивали. Вот появится такой сом возле деревни, кого-нибудь слопает, так потом забредать рыбу народ в воду не загонишь. А тут-то они вообще, вон, на человечине да на конях орудийных все, небось, давно вскормлены. Сколько при переправе здесь наших солдатиков потонуло!
Бах! Тяжелая ладонь Трифона ударила его по затылку.
— Чего пустое под руку мелешь, Филлимоха! В наряды по кухне у меня теперяча устанешь бегать! Болтун! Пустобрех! Какие там сомы-людоеды у тебя еще, дурень?! Ребята грудь рвут, на самое дно ныряя, а ты их тута страшилками пугаешь!
— Виноват, господин подпрапорщик! — захлопал глазами рядовой. — Я это, я ведь не подумал!
— Ну вот теперяча будет у тебя время думать! Целую пару недель мозговать у котлов и у ведер кухонных! — пригрозил ему кулаком командир первого плутонга. — На всю жизнь тебе эта наука запомнится!
— Вашвысокоблагородие, там телега какая-то, похоже, на боку лежит! — наконец-то доложился Быков. — Колеса я у нее нащупал, они такие широкие. Лафета орудийного рядом нет, только как будто бы ящик какой-то с оглоблями рядом лежит.
— Похоже на зарядный передок, уже хоть что-то! — обрадовался Алексей. — Давайте, братцы, рядом с этим местом ныряйте! Может, еще на чего-нибудь там наткнетесь.
Очередная пара нырнула и доложилась:
— Есть пушка! Ствол массивный лежит на лафете, а рядом еще один зарядный передок!
Следующие полчаса ушли на то, чтобы завести и завязать толстые тросы вокруг находок. Быков нырнул в последний раз, чтобы проверить выход этих трофеев на берег, и, откашлявшись, доложился:
— Вашбродь! Я еще там на один лафет натолкнулся, только он поменьше того, что мы до этого нашли, и ствол с него слетел. Совсем рядом с этой найденной лафетой он лежит!
— Однако! — пробормотал майор. — Похоже, как раз именно про это и говорили местные, что как минимум два наших орудия при прошлогодней переправе в реку слетели.
Целый день до вечера занял процесс поднятия находок со дна. Несколько раз рвались канаты на упряжках. Но наконец-то пара здоровенных быков, упершись, выволокла сначала зарядный передок, а потом и приличных размеров орудие.
— Вот это да-а-а! — Лешка с удивлением ощупывал забитое илом и водорослями жерло. — Братцы, да это же полупудовый единорог! Вот это находка так находка! Это как же только вытянуть удалось нам такую громаду!
Меньших размеров орудие вытащили уже гораздо легче. Первым вышел лафет, а потом, подцепив за скобы-«дельфины», быками выволокли на берег и грязный ствол.
— Десяти- или двенадцатифунтовый, — довольный Егоров оттирал бронзу на боку ствола. — Точно, это десятифунтовый! Самое, по-моему, удачное из всех орудий. И по весу оно намного легче своих собратьев, и не уступит им в баллистике и в силе заряда. Подходите, дядьки, идите сюда, хлопцы. Все, кто участие в этом деле принимал, айда ко мне за премиальными!
Каждый из рыбаков получил за свою помощь по полтине. Мыкола, как с ним оговаривалось заранее, и владелец быков, староста из Баловней Гончар Опанас заработали по полтора рубля. Очень хорошие деньги для селян!
— Ну а теперь уже дело за тобой, Курт, — показал другу «на богатый улов» Егоров. — Сумеешь справиться здесь за неделю?
Бывший оружейник роты внимательно все осмотрел и, как видно, остался находками доволен.
— Грязи очень много, но серьезный повреждений не видать. За неделю мы справиться, гер майор. Все как новенький будет. Только прошу освободить всех пионер и оружейник от другой служба и отдать их мне.
— Забирай, Курт, и денег, сколько только надобно будет, тоже спрашивай, лишь бы все здесь в идеальный порядок привезти. Ты, главное, говори, не стесняйся, а то даже смотреть на них страшно, — кивнул Алексей на орудия. — Только поставь ты мне эти единороги к десятому июля возле нашей ротной избы в целости и сохранности!
— К десятый, к десятый, — покачал тот головой и отколупнул целый пласт подсыхающей на солнце тины. — Хорошо, мы будем очень стараться, — наконец проговорил он. — Где господин каптенармус?! Эй, Степан, это все нужно тащить к мастерской и к нашей кузня, и быстро, очень, очень быстро нужно!
— Что, Сом, болит загривок? — потешались над Филлимоном егеря. — Это тебе еще Трифон Игнатьевич ласково приложился. А мог бы так дать, что ты бы шею повернуть даже не смог.
— Эй, Сом, а ну давай сюда бегом, грязь пока с лафета оббивай, — позвал его Усков. — Тебе-то, самарскому, к этому не привыкать в такой вот речной и вонючей тине ковыряться!
Похоже, с этого момента кличка намертво приклеилась за молодым егерем.
— Рота! В четыре шеренги становись! Рота, равняйсь! Сми-ирно! Равнение на середину! Ваше высокоблагородие! Отдельная особая рота егерей по вашему приказанию построена. В строю сто тридцать два человека. Двадцать три егеря находятся в дозорах и караулах. Доложился заместитель командира роты, капитан-поручик Милорадович! — Живан сделал три шага и встал рядом с командиром.
Алексей пристально оглядел весь большой выстроенный на ротном плацу прямоугольник. Солдаты, замерев в шеренгах, внимательно вглядывались в командира.
— Здравствуйте, егеря-волкодавы, здравствуйте, лучшие стрелки русской императорской армии!
— Здравжелаемвашвысокблагородие! — рявкнула единым хором приветствие рота.
— Вы все, здесь стоящие в шеренгах, покрыли славой себя и свое оружие в недавней войне. Все вы теперь ветераны и прошли через ее битвы, вырвав у неприятеля победу. Придет время, у кого его пока еще нет, каждый нашьет на свой картуз волчий хвост, заслужив его в особом порядке. Но даже уже сейчас вы все победители, и среди вас нет рекрутов-новичков. Кто-то в нашей роте, а кто-то в пехотных полках и в егерских батальонах понюхали в боях пороха. Всемилостивая матушка наша императрица по достоинству оценила ваши заслуги и повелела всех нижних чинов русской армии наградить особой медалью «Победителя над Портой» на особой Георгиевской орденской ленте и, плюс к тому, жалует каждому по сто рублей! И самыми первыми эти медали выдали нашей особой роте егерей! Старший сержант Дубков, ко мне!
Из строя вышел ветеран, единственный оставшийся из всех солдат, бивших когда-то пруссаков.
— Иван Макарович! По заслугам тебе такая награда! Носи, дорогой, на загляденье всем молодым! — Алексей самолично приколол ему четвертую в ряду медаль.
— Благодарю покорно, ваше высокоблагородие! — гаркнул по-уставному старший унтер-офицер. — Служу России и матушке императрице!
— Младший сержант Андреянов! Младший сержант Осокин! Подпрапорщик Опарин, подпрапорщик Травкин… — командир вызывал из строя унтеров, капралов и рядовых. Каждый из них получил свою награду.
Десятого июля на рассвете Алексея разбудил вестовой.
— Вашвысокоблагородие, там пушку подвезли на передке, а со стороны кузни вручную еще одну катят.