Батальон, к бою!

– Где он? – спросил поручика Алексей.

– Да во-он у того сарая сидит, а стрелки его охраняют, – ротный указал рукой на противоположную сторону улицы. – Перевязывают, чтобы он кровью не изошел.

– Ясно, сейчас поглядим, что там за птица к вам попалась, – кивнул Алексей. – Никита, продолжай бить атаку! – приказал он старшему барабанщику батальона. – Захваченный плацдарм расширяем и ждем нашу конницу, вот-вот уже казачки должны вплавь реку перемахнуть. Потом они порезвятся в степи, панику наведут и назад отойдут, а вот мы будем к обороне готовиться. Поручик, ты бери всю свою роту и прочесывай станицу, чтобы ни одного турка где-нибудь на сеновале не затаилось, – приказал он Дементьеву. – Не хватало нам еще здесь в спину пулю получать. Я командир тех русских егерей, которые взяли вашу деревню, – Егоров представился сидящему на земле турку. – Кто вы и откуда? Советую говорить правду. Обещаю, что вы останетесь в живых.

Невысокий турок, без шапки и с распоротой окровавленной штаниной, испуганно посмотрел на русского офицера.

– Я субаши[20] из пехотного алая. Меня зовут Сайфулла, и ни я сам, ни мои люди ничего не сделали плохого русским. Мы только вот месяц назад прибыли морем в Очаков, а до этого стояли в гарнизоне крепости Дамаск, в Сирийской провинции империи. В боевых действиях здесь я поучаствовать не успел. В десанте на русский берег Буга ходили другие, а мы просто стояли и ждали своего часа. На моих руках нет крови русских, и я очень надеюсь на снисхождение уважаемого офицера.

– Я уже вам пообещал, Сайфулла: вы все честно и подробно рассказываете – и живете дальше, – кивнул Алексей. – Что было потом, когда мы отбили ваш десант?

– Десантную операцию совсем отменили. – Пленный дернул ногой и зашипел от боли.

– Что у него там? Сильная рана? – спросил подполковник у стоящих рядом молодых егерей.

– Никак нет, вашвысокоблагородие, – помотал головой Мухин. – Я ему аккуратненько дырку в ляжке сделал, он как раз в полуобороте тогда был. Орал что-то своим, командовал ими. Ну, вот я ему саму мякотку и прострелил.

– Да вы не волнуйтесь, ваше высокоблагородие, – перебил товарища Федот. – Жила не перебита, мы его сразу же перевязали и даже крепким хмельным рану пролили. Ну и в глотку маненько плеснули, чтобы он в беспамятство не впал. Понимаем же, что ценный это пленный и что он полезным может быть вам.

– Молодцы, егеря, правильно все сделали, – похвалил стрелков Алексей. – Считайте, что на волчий хвост вы сегодня к своему головному убору оба заработали. Ну, так что там дальше, Сайфулла, почему десант за Буг отменили? Говори все, что знаешь! – потребовал строго у турка Егоров.

– Господин русский офицер, я ведь не все знаю, я самый обычный сотенный командир, – забормотал пленный. – Нам сказали только, что у русских за рекой оказалось очень много сил и что они, ну, то есть вы, приготовили там большие укрепления с пушками. Поэтому наступать на вас теперь будут в другом направлении, где вы не ожидаете, и с поддержкой орудий многочисленного морского флота. Здесь же нашим большим морским кораблям не развернуться, а вот вы можете со своих береговых батарей много тех судов потопить. Нас оставили тут нести караульную службу и демонстрировать силу, а все остальные части вывели в сторону Очакова.

– Где именно, в каком месте ваше командование планирует нанести по нам удар? Ну-у, Сайфулла, говори, я же вижу, что ты что-то знаешь! – Егоров склонился над турецким сотником, пристально глядя ему в глаза. – Обещаю, что никто не узнает о нашем разговоре. Хочешь, мы тебя спрячем здесь в кустах и ты вылезешь из них, когда мы уже уйдем на свой берег? А своим ты расскажешь что-нибудь героическое. Ты ведь раненый, и тебе поверят, еще и героем у себя будешь. Ну-у, так куда планируется нанести удар, прикрываясь морскими орудиями кораблей?

– Кил-бурун. Я слышал от своего знакомого из уходящего обратно к Очакову алая, что их будут перебрасывать под эту крепость. И он сказал, что они ее обязательно возьмут, потому что за них там будут сотни больших морских пушек.

Мимо егерей по главной улице станицы с посвистом прошла первая сотня казаков.

– Эге-ей, с дороги, пяхота! Зашибем, затопчем ненароком! Отойди-и!

– Где ваш командир, где подполковник? – группа всадников, гарцуя у крайней хаты, расспрашивала стрелков.

– Да вона их высокоблагородия, с пленным они беседуют, – махнули те рукой в другой конец улицы.

– Алексей Петрович, я все четыре своих эскадрона сюда переправил, что делать далее будем? – Спешившись рядом с Егоровым, командир Бугского казачьего полка крепко пожал протянутую ему для приветствия руку.

– Сергей Федорович, дорогой, рад тебе. Как переправились? Надеюсь, без неприятностей обошлось? – поинтересовался у него Лешка.

– Да ничего, только вот вымокли изрядно, – махнул тот в ответ рукой. – Некоторые растяпы даже порох замочили, да и Бог с ним, у нас и пики с саблями есть. Твои ребятки подсветили нам берег удачно, вот мы на них-то прямиком и выплыли, а там пологий подъем. Чай не впервой такое, не раз уже упражнялись в этих переправах. Ну, и как дальше-то будем турок крошить?

– Версты три-четыре вниз и еще полверсты вверх по течению мы их и сами уже хорошо покрошили, – Алексей кивнул на своих егерей, стаскивающих трофейное оружие в одну кучу. – По берегу все караулы турок выбиты, а сама станица взята с хода, ее гарнизон частично истреблен, а по большей части пустился в бега. Гнаться за ними пешком я считаю неразумным, а вот вы у нас на конях, вам и карты в руки. Мое предложение такое, Сергей Федорович: разбивай свои эскадроны на сотни, да и прогуляйтесь ими по османской земле. Добьете всех беглых, вырубите слабые встречные подразделения неприятеля, наведете панику в глубине их земли, а как только сильные войска противника появятся, так сразу же отходите сюда к нам, обратно. Мы их здесь хорошо встретим, придержим немного, а вы в это время переправитесь обратно наплывом на наш берег. Как вам такой план?

– Годится! – тряхнул головой Касперов. – До рассвета еще часа два, мы как раз верст на десять успеем уйти в глубину степи. У меня в полку есть казаки из местных, вот и посечем встречные мелкие гарнизоны, ну и так, тех, кто только под руку попадется. Эх, погуляем! По коням! – выкрикнул он и вскочил в седло.

– В станице мы оборону держать не будем, – отверг предложение Гусева Алексей. – Сухо, на хатах крыши соломенные, все же вокруг из дерева, а оно сухое. Вспыхнет так, что мало никому не покажется! И сами рубеж не удержим, и мирных совсем без жилья оставим. Предлагаю занять лучше вот тот холм у реки, что рядом с сухой балкой. С него и обзор хороший, и вести стрельбу удобнее. Турки не дураки, как только они напорются на наш огонь, так откатятся назад, а потом обойти попробуют. Самый лучший подход к противнику – это тот, который скрытный, а здесь, в степи, такой только лишь по дну сухой балки. Тем более она расчищена там турками. Ее нужно заминировать и замаскировать там роту стрелков. Ну а дальше уже по ходу боя будет видно. Нам край нужно продержаться дотемна. Если при свете дня мы будем переправляться к себе, так перестреляют наш отходящий заслон. Всех егерей, которые последними уходить будут, перебьют на берегу или же рядом на воде.

С раннего утра и до самого обеда волкодавы без устали сооружали временные укрепления. Оружейники и пионеры Афанасьева колдовали в балке и на подступах к холму, устанавливая фугасы. Стрелковые роты таскали бревна и камни, набивали рогожные мешки песком и сооружали из всего этого временные укрепления. Имеющимся шанцевым инструментом выкопали даже неглубокую траншею по всей протяженности холма. Жители станицы, узнав, что егеря не будут занимать оборону в их селении, отдали им старые сани, телеги, корзины, всякий хлам и даже плетень с заборов. На холме буквально на глазах вырастала небольшая крепость.

Пообедали вяленым мясом и сухарями, размочив их в воде. Заниматься серьезной готовкой пищи было некогда. Одна за другой мимо работающих егерей проносились возвращающиеся с рейда казачьи сотни.

– Турки рядом! – кричали станичники. – Много! Уходите, братцы, не сдюжите их!

– Давай, бяжите дальше! – махали в сторону реки егеря. – А мы пока здесь вам хвост прикроем.

– Да мы и не бяжим! – обижались казаки. – Богато в степи басурман посекли и дальше бы с ними ратились, дык ведь начальство более не велит. Отходить, говорит, нам к реке скорей нужно.

– Ну, начальству оно завсегда виднее, – соглашались егеря. – На то мы и служивые, чтобы его слушать.

Последним отходил на рысях эскадрон во главе с подполковником Касперовым. За ними, растянувшись широким полукругом, неслось несколько сотен турецких всадников.

– Батальон, к бою! – отдал команду Егоров. – Без команды не стрелять, подпустить врага как можно ближе!

Казаки пролетели мимо холма и поскакали далее к реке. Собравшись в плотную колонну, за ними вдогон бросились и турки.

– Пятьсот, четыреста, триста! – громко отсчитывал расстояние до цели Гусев.

– Огонь! – скомандовал Алексей и сам же выбрал свободный ход спусковой скобы штуцера. Бам! Удар приклада в плечо, запах сгоревшего пороха, а зубы рывком уже скусывали бумагу с кончика патрона. «…Пять, семь, восемь, – отсчитывал он про себя по привычке, проталкивая „быструю пулю“ в ствол… – Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…» Курок на боевом взводе, а ружейная мушка уже совмещалась с целиком на размахивающем саблей всаднике.

– Огонь! Огонь! Огонь!

Последний залп смахнул на землю очередные жертвы, вырвав их из толпы мечущейся в панике турецкой кавалерии.


– Огонь по готовности!

Вслед отступающим ударила россыпь выстрелов, выбивая и так уже поредевший алай.

– Прекратить стрельбу! – скомандовал Егоров. – Всем осмотреться, оружие почистить и привести в боевую готовность.

– Ну куды ты целишь, дурень?! – Капрал показал здоровенный кулак Федоту.

– Дык сбегает же турка! – шмыгнув носом, ответил солдат, но все же опустил свое ружье.

– Да и пусть он себе бяжит! – ответил Герасим Матвеевич. – Оружие вон свое обиходь покамест спокойно! Они-то ужо все помятые, гляди вон, как бедолаги ковыляют, – махнул он в сторону нескольких фигурок турок, которые кто ползком, кто на четвереньках, а некоторые вприпрыжку на своих двоих устремились за своими более удачливыми товарищами. Подальше от этой кровавой свалки из побитых людей и коней! Подальше от этих страшных русских, выбивших разом треть их алая!

– Кто даже и не ранетый сурьезно, Федотка, тот однако же теперь шибко духом будет сломленный, – пояснял молодому егерю усач Филимон. – Такой воевать стойко уже точно не сможет, будет больше назад он глядеть, как бы опять в такой же вот куче не оказаться. При первой же заварухе побежит, а за ним и десяток-другой следом устремится. Так что правильно Герасим Матвеевич тебе говорит, огляди вон фузею повнимательней, затравочное отверстие в замке проверь, кремень подтяни и поправь, ствол с замком хорошенько вычисти и смажь. Вот и будет тебе дело.

– Час или даже чуть больше покоя, я думаю, у нас есть, господа, – объяснял обстановку всем собранным командирам подполковник. – Но дотемна турки точно сюда большое подкрепление подведут и потом уже серьезно ударят. Так что нам нужно крепко здесь держаться. При дневном свете переправа через реку на свой берег приведет у нас к огромным потерям. Сами видите, он здесь высокий, и нас, как куропаток, можно будет с него на выбор аж чуть ли не до самой середины русла выбивать. Объясните это все своим людям, пусть и они тоже знают, для чего мы здесь стоим. До темноты ни шага назад, стоять твердо, не сдавая позиции!

– Главное, чтобы они пушки сюда не подтянули, Алексей Петрович, – вздохнул Гусев. – Мы-то и своим стрелковым от наскоков их кавалерии отобьемся. Да и от пехоты тоже сумеем отстреляться, хотя, конечно, это уже потяжелее будет. А вот коли они сюда свои орудия подтянут, то нам даже и самыми дальнобойными штуцерами с ними не совладать.

– Не успеют, – отмахнулся Милорадович. – Вспомни, Сергей Владимирович, какие у них топчу неразворотливые. Это ведь не наши полковые канониры, которые свои единороги по полю верстами могут таскать.

С атакой турки не спешили. Их кавалерия группировалась примерно в версте от боевых порядков егерей. Изредка из общей массы выскакивал десяток-другой всадников и подъезжал поближе, словно бы высматривая удобное направление для наступления. Отборные стрелки из плутонга Афанасьева делали несколько выстрелов из своих длинноствольных штуцеров, и, подхватив трупы павших, османская разведка отскакивала обратно к основным силам. Наконец, как видно, получив подкрепление и определившись с местом для удара, неприятельская конница пошла на занятую русскими егерями возвышенность широким полукругом.

– Хитрят турки, а ну-ка, Живан, глянь во-он туда! – Алексей передал подзорную трубу Милорадовичу и протянул руку в ту сторону, где пыль, поднятая кавалерией, клубилась особенно сильно.

– Пошли все так они, пошли в балку! – воскликнул тот возбужденно, приглядевшись к тому месту, на которое ему показали. – Ну, теперь вся надежда у нас на роту Хлебникова и пионеров.

– Шестьсот, пятьсот, четыреста, – отсчитывал расстояние до передних всадников Гусев.

– Залпо-ом огонь! – скомандовал Егоров, и четыре с лишним сотни стволов ударили по наступающему противнику. Кавалерия турок, потеряв несколько десятков всадников, откатилась обратно, но потом опять пошла вперед.

– Похоже, они нас отвлекают, – бросил сквозь зубы командир батальона. – Сейчас покрутятся и потом опять назад отскочат. Выждут, когда те в балке к нам в тыл зайдут, и вместе с ними навалятся со всех сторон.

Сто егерей первой роты и пятерка пионеров во главе с Мальцевым Афанасием готовились ко встрече. Неподалеку на холме их товарищи уже вовсю сражались, а тут у них было пока что тихо.

– Внимание! – выкрикнул капитан-поручик. – Похоже, братцы, идет неприятель. Без команды никому не стрелять! Пионеры работают по своему усмотрению.

Впереди раздался топот, и, набирая скорость по выровненному дну балки, из-за поворота вылетела плотная масса конницы.

– Рота, огонь! – крикнул командир, и сотня пуль выбила всю голову колонны. Не имея здесь возможности в маневре, турки остервенело рвались вперед.

«Огонь!» – новый залп и новые жертвы. «Огонь!» Выталкиваемые вперед всадники уже совершенно четко видели тех, кто их сейчас убивал. Вот они, эти стрелки в зеленых мундирах, всего в двух десятках шагов распределились они в шеренгах по дну и по бокам балки. Один рывок – и можно рубить их головы саблей, вкладывая в удар всю свою ненависть и страх.

«Бам! Бам! Бам!» – направленные фугасы ударили в упор, словно бы орудия ближней картечью. Пять фугасов, и в каждом из них сотни мелких свинцовых шариков и металлических обрезков. Они, грамотно установленные на склонах, словно бы гигантской косой прошлись по всей колонне, сверху вниз выбивая все перед собой. Только дюжину обезумевших от ужаса передовых всадников добил самый последний ружейный залп. Все те, кто уцелел в этой мясорубке и смог развернуть своих коней, неслись теперь прочь, растаптывая в кровавую кашу поверженных.

Третья атака конницы на сам холм оборвалась с этими залпами. Турецкий военачальник, поняв, что его замысел не удался, приказал играть отход. Били барабаны и ревели трубы. Под их звуки конница османов резко развернулась и ушла в степь.

– Ну, все, кажись, отбились, – пробормотал Тихон, смахивая пот с чумазого, покрытого копотью лица. – Теперяча опять все почистить надобно, вона как затравочное отверстие нагаром забило, – показал он открытый ружейный замок другу. – Хороша прусская фузея, однако же капризней нашей будет в уходе. Чуток не доглядишь ее – и без огня вовсе останешься.

– Ну дык обратно возьми свою, тульскую! – посоветовал Федот. – Чего ты с энтой теперь будешь мучиться?

– Да не-е, их высокоблагородие же сами ее повелели мне взять, – покачал тот головой. – Как-никак, а на спор она у немчуры добыта. Так-то ружжо это точное, прямой бой у нее подальше нашего. Конечно, вот ствол маненько длинноват, ну да и ладно, и это терпимо. А как на него штык наденешь, так и совсем тогда хорошо.

– Да и правда, коли уж сам приноровился, так чего же от хорошего ружжа-то отказываться? – согласился Федот. – Все равно ведь, Тишка, ты скоро в отборные стрелки перейдешь. А там уже настоящий штуцер во владение получишь. Во-о как дуло-то блястит! Чистое, гладенькое, загляденье! – довольно пробормотал егерь, поглядев в только что надраенный им ствол.

– Заканчиваем тут с оружием! – крикнул пробегавший мимо капрал. – Сейчас еще рогожу и мешки поднесут, насыпайте в них землю да песок и укладывайте перед собой. Чтобы хоть по грудь у вас защита была. Капитон, Лука, а ну бегом к реке, там интенданта нашего найдете, фузейных патронов у него спросите для отделения. У Нестора Фомича там должен быть запас ружейных.

Всюду на большой возвышенности подле реки царила сейчас суета, слышался какой-то стук, позвякивание лопат и кирок. Доносилась перебранка, тюканье топора и команды унтеров. Батальон, воспользовавшись долгой паузой, спешно укреплял свои позиции. Ближе к вечеру с юго-западной стороны, пыля по Очаковскому тракту, показалась длинная колонна пехоты.

– Ну, вот, теперь-то посерьезнее бой будет, – рассматривая в трубу неприятеля, проговорил Егоров. – Так, Матвей, беги к капитану-поручику Хлебникову, скажешь ему: пусть он для прикрытия нашего левого фланга оставляет у балки одну полуроту, а со всеми остальными сюда быстрее идет. Командирам всех уровней обойти свои подразделения, убедиться лично, что у солдат в достатке боевого припаса. У кого еще убыль не восполнена, пускай быстрее его пополняют. Потом в бою не до того будет, чтобы патроны крутить и пули отливать. Пока около алая к нам подошло, – на глаз прикидывал количество неприятеля Алексей. – Но это, я думаю, только лишь начало. А вот до полной темноты еще часа четыре осталось, – и он хмуро взглянул на небо.

«Алла! Алла!» Турецкая пехота, построившись тремя правильными прямоугольниками, под воинственный клич и грохот барабанов медленно приближалась к холму. За ней и на флангах следовала уже весьма потрепанная кавалерия.

– Ты погляди, как мы умеем браво шагать! – Лешка, разглядывая боевые порядки наступающего неприятеля, одобрительно хмыкнул. – Чувствуется рука западных друзей-партнеров. Хорошо выдрессировали своих союзников.

– Внимание, штуцерники начинают вести стрельбу по своему прицелу, фузейщики ждут особой команды!

«Бам, бам, бам!» – семь хлестких выстрелов из итальянских, «Куртовых» штуцеров и дальнобойной турецкой винтовки ударили на расстояние в восемь сотен шагов. Забрав свои первые жертвы, их нарезные стволы замолчали. Пошла долгая перезарядка.

– Шестьсот пятьдесят, шестьсот, пятьсот пятьдесят, – привычно отсчитывал расстояние до приближающейся цели начальник штаба батальона. Хлопнул один, за ним второй, третий штуцер, на отсчете в «пятьсот шагов до цели» по туркам били уже плотно все винтовальные стволы. Там, впереди, валились на сухую траву фигурки из наступающих колонн. Три раза уже выпадало из мертвых рук знамя алая, но турки поднимали его вверх и упрямо шли вперед.

– …Четыреста, триста пятьдесят, триста! – слышался отсчет капитана Гусева.

– Фузейным огонь!

Три сотни стволов ухнули раскатистым, громовым залпом, сбив разом целую сотню тел. В этом и есть психологический эффект от такой стрельбы, чтобы посеять у противника страх неминуемой смерти. Когда разом вокруг тебя умирает столько товарищей и ты знаешь, что в следующий раз пуля вряд ли пройдет мимо, нужно иметь большое мужество, чтобы продолжать идти вперед.