Двое из ларца

С этими словами фокусник хлопнул в ладоши и произнес своим гипнотическим голосом:

– Крибл, крабл, мизерабл!

Тут же на сцене появился красивый резной шкаф.

– Пожалуй, я уберу Васисуалия в шкаф! – фокусник взмахнул руками, повторил свое заклинание, питон с явным сожалением отпустил ассистентку и пополз к шкафу. Дверца шкафа открылась.

Лене, как профессиональному цирковому артисту в прошлом, было интересно, чем закончится номер, но он старался не выдать свой интерес Голубой Сойке. Певица, однако, что-то почувствовала.

Она поднялась из-за столика и проговорила:

– Пойдемте в другое место. Там не так шумно, и нам не помешают получше узнать друг друга…

Леня с сожалением отвернулся от сцены и пошел следом за Сойкой: в конце концов, именно для этого он пришел в клуб.

Голубая Сойка прошла в дверь с надписью: «Только для персонала», подождала Маркиза и повела его по длинному коридору, по обе стороны которого были двери.

Певица открыла одну из этих дверей, пропустила Леню вперед и вошла следом за ним.

Они оказались в небольшом помещении, где стояли два обитых бархатом диванчика. Между ними находился столик, накрытый на две персоны. На нем были фрукты, вазочки с деликатесами, на круглом блюде растопырил клешни омар. Рядом в серебряном ведерке со льдом стояла бутылка шампанского «Вдова Клико».

Певица удобно устроилась на диванчике, Леня сел рядом.

– Голубая Сойка – это ведь сценический псевдоним, – проговорил он. – А как вас зовут на самом деле?

– На самом деле? – певица звонко засмеялась. – А что это значит – на самом деле? Вся наша жизнь – иллюзия, особенно жизнь артиста! Я – Голубая Сойка… это имя прекрасно передает мою сущность, а что еще нужно от имени? Кроме того, – она хитро сощурилась, – вы же знаете, что у каждой женщины должна быть тайна. Пусть это будет моя маленькая тайна!

– Вы не только прекрасны, но и удивительно умны! – галантно проговорил Маркиз.

– Спасибо. А как зовут вас?

– Леонид.

– Леонид… а дальше?

– А вы не думаете, что мужчины тоже имеют право на тайну? Разве вам мало имени?

Лениво отщипнув виноградинку, Голубая Сойка искоса взглянула на своего спутника и промурлыкала:

– Как так получилось, что я вас не помню? Я не забыла бы такого интересного мужчину.

– А мы действительно прежде не встречались.

– Вот как? – Сойка удивленно подняла брови. – Но тогда откуда у вас это перышко? Ведь я посылаю его только тем, кто меня заинтересовал… по-настоящему заинтересовал.

– Мне подарил это перышко друг, – посерьезнел Маркиз.

– Подарил? – переспросила певица. – Мои подарки не передаривают.

– Тем не менее он подарил его мне.

– Как же зовут вашего друга? Или это тоже тайна?

– Нет, это не тайна. Моего друга зовут Олег.

– Олег… а как дальше?

– Олег Вербицкий. Вы помните его?

– Нет, не помню… – Сойка отвернулась, кокетливо накручивая на палец медный локон. – Разве можно всех запомнить. Всех, кто слушал мое пение.

– А вот он вас очень хорошо запомнил!

– Это неудивительно! – Сойка выпустила прядь, улыбнулась: – Леонид, мне хочется пить. Давайте выпьем шампанского!

– С удовольствием! – Маркиз открыл бутылку, разлил в два бокала искрящийся напиток, поднял свой бокал.

– За тайну! – провозгласила тост Голубая Сойка. – За ту тайну, которая есть у каждой настоящей женщины… а также у каждого настоящего мужчины!

Бокалы с мягким звоном соприкоснулись, Леня поднес свой к губам, сделал глоток…

И в то же мгновение стены комнаты закружились перед ним. Закружились стены, закружилось бледное, красивое лицо Голубой Сойки, ее изумрудные глаза…


Леня вспомнил, как она кружилась на сцене, взмахивая радужными крыльями, вспомнил ее гипнотический, завораживающий голос… и провалился в темноту.

Лола потеряла счет времени.

Она не знала, сколько времени находится в шкафу – полчаса, час, целые сутки. Вдруг снаружи до нее донесся какой-то шум, равномерный гул голосов, звон бокалов.

– Выпустите меня! – воскликнула Лола, и с новой силой заколотила в дверь шкафа кулаками.

– Кто же это там? – раздался снаружи властный глубокий голос, показавшийся ей знакомым. – Похоже, наш Васисуалий научился говорить по-человечески. Как вы считаете, господа, может быть, выпустить его?

В ответ на эти слова раздался смех, отдельные голоса громко выкрикивали:

– Выпустить! Выпустить!

– Ну, раз этого хочет почтенная публика… ваше слово для меня закон! Крибл, крабл, мизерабл!

В ту же секунду дверца шкафа распахнулась, и Лола буквально выпала из него.

Она оказалась на сцене клуба. Перед ней стоял тот самый мужчина в чалме, который запер ее в шкафу, и его полуголая ассистентка. Ниже шумели зрители.

Публика, перед которой Лола с успехом выступала не так давно…

– Посмотрите, как интересно! – проговорил фокусник, насмешливо глядя на Лолу. – Мы отправили в шкаф змею, а выпустили оттуда хорошенькую девушку! Что же это значит? Что змея на самом деле была заколдованной девушкой, как Царевна-лягушка из народной сказки, или что в глубине души каждая женщина – змея?

– Спой… – проговорил Леня плохо слушающимися губами. – Спой еще… у тебя такой удивительный голос!

Ему снилось, что он снова стоит перед сценой ночного клуба, на сцене танцует Голубая Сойка, но вместо чудесного голоса она издает хриплый крик настоящей сойки.

– Вряд ли тебе скоро придется снова ее услышать! – проговорил кто-то совсем рядом. Это была, несомненно, не Голубая Сойка. Голос принадлежал мужчине – и он показался Лене смутно знакомым.

Он начал постепенно приходить в себя. Вспомнил, как отправился с Лолой в ночной клуб «Птичий базар»… Точнее, не с Лолой – они пошли в клуб поодиночке, чтобы Лола могла подстраховать его. Для чего? Что он собирался тут сделать? Ведь у него было важное дело, связанное почему-то с одной птицей. Как же ее имя? Ах да, Голубая Сойка. И это не птица, а девушка…

К Маркизу начала возвращаться память. Он вспомнил, как на сцене клуба появилась Голубая Сойка, вспомнил, как поразил его ее волшебный голос, вспомнил, как передал официанту перышко, чтобы добиться встречи с певицей, вспомнил, как она подсела за его столик, а потом увела Леню в отдельный кабинет в закрытой от посторонних части клуба. Вспомнил, как выпил с ней бокал шампанского, после чего провалился в небытие…

Все ясно – Голубая Сойка подмешала в шампанское какое-то сильнодействующее средство, от которого Леня потерял сознание… Да, не самый умный его поступок…

Маркиз открыл глаза, огляделся. Он находился не в том роскошно обставленном кабинете, где пил шампанское с коварной певицей, а в большой пустой комнате без окон, вся обстановка которой состояла из пустого металлического стола и пары стульев. Сам он сидел в тяжелом жестком кресле, его руки были привязаны к подлокотникам.

В нескольких шагах от него стоял высокий человек средних лет, атлетического сложения, с тронутыми сединой висками и глубоко посаженными темными глазами.

– Здравствуй, Леня! – проговорил этот человек, убедившись, что Маркиз пришел в себя.

Маркиз удивленно смотрел на него, не веря своим глазам.

– Ты же… ты же умер! – проговорил он, когда к нему наконец вернулся голос.

– Как видишь, не совсем! – насмешливо ответил тот и подошел ближе. – Видимо, слухи о моей смерти были преувеличены.

– Оскар… – изумленно протянул Маркиз. – Я просто не верю своим глазам…

Леня знал этого человека много лет назад как Оскара Лимонти. Понятное дело, это был его псевдоним, настоящая фамилия была не такая звучная – Осип Лимонов. Если, конечно, он и здесь не напустил тумана. Оскар и тогда любил темнить, и добиться от него хоть слова правды было непросто.

На заре своей карьеры Маркиз, тогда Леонид Марков, окончил цирковое училище и несколько лет работал в цирке. Там он и повстречался с Оскаром Лимонти.

Оскар, как и большинство профессиональных артистов цирка, в частности, как и сам Леня, совмещал несколько цирковых профессий – он был и жонглером, и акробатом, и воздушным гимнастом, пробовал себя также как фокусник и дрессировщик. Но именно как воздушный гимнаст он добился больших успехов, попал в известный номер, с которым объездил половину Европы. Его имя появилось на афишах, заработки заметно выросли.

Но в какой-то момент у Лимонти появился конкурент: молодой гимнаст откуда-то из провинции. Звали его Виктор Кузнецов. Он делал все то же, что и Лимонти, только с большим блеском, с большим артистизмом, и начал понемногу оттеснять Оскара с первых ролей. Его взяли в тот же номер сначала на замену, потом на равных с Лимонти. Все прочили ему большое будущее – у Виктора, несомненно, был большой талант. Ему никто не завидовал – гимнасты понимали, что реальных конкурентов у него нет. Это во‑первых. А во‑вторых, у парня был замечательный характер. Виктор был сильный, смелый и скромный. Много работал, помогал товарищам, его все любили.

В конце концов, Лимонти, которому не нравилось быть вторым, ушел из этого номера и начал готовить собственный, в котором жонглировал горящими булавами.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды, во время выступления, Виктор Кузнецов не сорвался с трапеции и насмерть не разбился на глазах полного зрительного зала.

Был там один штрих, которому никто не придал значения: в кармане разбившегося гимнаста оказалась карта – туз пик.

Сначала эту трагедию посчитали несчастным случаем, хотели судить директора номера за халатность, но потом кто-то обнаружил подпиленную трапецию и надрезанную страховочную лонжу. Дело переквалифицировали со статьи «Нарушение правил безопасности» на «Предумышленное убийство». Стали искать виновного, и тут один из артистов, ассистент дрессировщика, проговорился приятелям, что накануне трагедии видел, как Лимонти возился со страховочными лонжами.

Виктора все любили и жалели о его смерти, так что приятели отнеслись к болтовне очень серьезно и посоветовали дрессировщику рассказать об этом следователю, но вечером того же дня он вошел в клетку к тигру и не вышел оттуда живым. Тигр Енисей, всегда считавшийся очень спокойным и не агрессивным, тут отчего-то разъярился и убил дрессировщика мощным ударом лапы.

Таким образом, следствие лишилось единственного свидетеля, который мог доказать причастность Оскара к трагической гибели талантливого Виктора Кузнецова.

А еще через несколько дней погиб и сам Лимонти.

Вечером в пустом цирке он отрабатывал свой новый номер, и от горящей булавы вспыхнул его костюм. Ожоги были страшные, и Оскар умер по дороге в больницу.

«Бог наказал!» – единодушно решил цирк.