Дверь в будущее

Это было невозможно. Вайолет, должно быть, ошиблась. Но у девочки был взгляд художника. Она часто видела то, чего не замечали другие, поэтому Эйприл начала сравнивать женщину на полу с членами семьи, погибшей в ужасном взрыве больше двадцати лет назад.

Габриэль был единственным, кто тогда выжил. Все об этом знали. Но когда Эйприл наклонилась, чтобы поближе рассмотреть лица Винтерборнов, то заметила сходство женщины на полу с одной из девочек на картине. Такие же тёмно-рыжие волосы. Такие же высокие скулы. Такая же родинка рядом с губой.

– Она же не может быть… – заговорила Сэйди.

– Сестрой Габриэля? – закончила Вайолет.

– Это невозможно, – сказала Сэйди.

– Что ж, доказательства говорят об обратном, – возразил Колин.

– Может, они просто похожи, – Сэйди тоже сравнила женщину на полу с девочкой на картине.

– Если она – сестра Габриэля, это объясняет, откуда у Эйприл ключ, – сказал Тим.

– Нет, – Эйприл помотала головой. – Не объясняет.

– Ты раньше думала, что твоя мама горничная или кто-то в этом роде, – напомнил Тим. – Но если она была пропавшей дочерью Винтерборнов, то…

– Эм… ребята? – Сэйди опустилась на колени перед женщиной и оттянула воротник чёрной футболки, чтобы осмотреть раны. Там были шрамы и порезы, царапины и кровь. На подбородке расцветал большой синяк, а на плече было что-то, похожее на ножевую рану.

Сэйди убрала тряпицу, которая была прижата к ране, чтобы остановить кровь, и даже в тусклом свете стала видна тонкая полоска вокруг изящной шеи.

– Что это? – спросил Колин.

– Татуировка, – сказала Сэйди. Затем оттянула воротник ещё немного, и дети увидели, что это не просто линия – это была подвеска. И кожу в месте, хорошо знакомом Эйприл, украшало изображение ключа.

Её ключа.

Ключа её матери.

Матери Эйприл.





18

«Сэйдимат» номер один




– У меня нет мамы, – повторила Эйприл, когда Сэйди нашла её на верхнем этаже в длинном коридоре, который проходил по задней стороне дома, с окнами, выходящими на море и скалы. Девочке было всё равно, что лёгкие работали как-то неправильно. Ей было неважно, что с глазами что-то случилось и они не переставали слезиться.

Единственное, что имело значение для Эйприл – то, что знал весь мир…

– Нет. У меня нет мамы. И никогда не было.

– Эйприл… – Сэйди осторожно подошла ближе. Так же, как Эйприл подходила к Габриэлю в самом начале их знакомства. Сэйди словно чувствовала, что если будет давить слишком сильно, Эйприл откроет эти огромные окна и спрыгнет, улетит, как морской туман, гонимый ветром. – Это объясняет, откуда у неё ключ. Если твоя мама из семьи Винтерборн…

– Сэйди. Какая-то женщина родила меня. А потом бросила. У. Меня. Никогда. Не было. Мамы.

– Ладно, – мягко сказала Сэйди. – Да. Хорошо. Но если это та самая женщина…

– И что с того, Сэйди? – огрызнулась Эйприл, и тут же ощутила укол вины. Подруга была ни в чём не виновата. Она просто хотела помочь – она всегда хотела помочь, потому что Сэйди была добрым ребёнком. Но у Эйприл что-то надломилось внутри – она была словно конверт с письмом, которое было разорвано на миллион миллиардов кусочков, но этого нельзя было узнать, пока не заглянешь внутрь.

Эйприл была разочарованием Шрёдингера.

– И что это изменит, Сэй? Мои прошлые десять лет просто исчезнут? Да? Однажды, когда мне было пять, я пролила молоко, и мой приёмный отец заставил меня слизывать его с пола. Чтобы научить аккуратности. Потом я переехала в другой дом, где приёмная мать проиграла мои туфли в покер. Я три дня ходила в школу в её старых тапочках, пока меня не вызвали к директору. У меня были проблемы. Директор сказал, что если я не буду одеваться нормально, то отвлеку других детей. Его больше волновало то, что подумают о девочке без туфель другие дети, чем сама эта девочка. Но кому какое дело…

– Эйприл…

– По крайней мере, медсестра была доброй. Она сказала, что нашла для меня туфли в бюро находок, но у них в носках была бумага. Я даже не знала, что в новых туфлях бывает бумага. Через неделю я переехала в новый дом, и там было получше, так что… – Эйприл пожала плечами, но её глаза снова стали наполняться слезами. – А теперь скажи мне, Сэйди, если я всё это время была одной из Винтерборнов… Скажи, почему тогда я знаю, что в последний учебный месяц нужно каждый день таскать из школьной столовой еду в рюкзаке, чтобы летом было что есть?

– Ох, Эйприл…

Глаза Сэйди тоже начали слезиться. В мини-особняке явно было слишком много пыли.

Эйприл снова начала дрожать. Было ли это от гнева, холода или страха? Девочка больше не понимала. Она прислонилась к стене и осела на пол. В ушах зазвенело – словно в голове включилась сирена, предупреждая о чём-то очень, очень неправильном. Или, может, зазвенел будильник, и пора было проснуться. Но сейчас девочке казалось, что этот кошмар никогда не кончится.

Эйприл ощутила тепло присевшей рядом Сэйди.


– Я тебе когда-нибудь рассказывала про мой первый день в доме Винтерборнов? – спросила Сэйди, и Эйприл помотала головой, вытирая глаза. – Мама и папа умерли. Бабушка заболела. И тогда к нам пришла женщина, которую я никогда раньше не видела, и сказала, что я переезжаю в её дом. Но это был не просто дом. Это был дом Винтерборнов. Иззи всё мне показала и проводила в комнату, а потом пожелала доброй ночи и просто ушла, оставив меня одну. Я никогда в жизни не была так напугана.

Эйприл вспомнила свою первую ночь – мрачные тени, скрипучие полы. Казалось, что особняк полон привидений. Но тогда рядом с ней были Сэйди и Вайолет. Она даже представить не могла, каково было остаться там одной.

Сэйди вздохнула.

– Той ночью я сделала своё первое изобретение. Я решила, что смогу уснуть, только если сделаю ловушку на случай, если кто-то захочет пробраться в мою комнату.

– Она сработала? – спросила Эйприл.

– Да. И, чтобы ты знала, Иззи обошлась всего тремя швами, – ответила Сэйди, и Эйприл рассмеялась. – Я считаю, что все расставляют ловушки. Иногда они сделаны из пружинок и шнурков, а иногда их нельзя увидеть, но мы все их делаем, когда напуганы. Когда мы одни. Но ты не одна, понимаешь? Больше не одна. Может, та женщина внизу – самозванка. А может, она на самом деле твоя мать, и у неё была веская причина поступить так, как она поступила. Мы не узнаем, пока она не очнётся. А потом мы её спросим. Но знаешь что, Эйприл? – Сэйди посмотрела ей в глаза. – Неважно, какую фамилию она назовёт, ты не станешь другим человеком. Для нас ты останешься прежней.

Сэйди пожала плечами, словно её слова были не так уж и важны, но Эйприл подумала, что эта ободряющая речь была самым гениальным, что Сэйди Мэри Симмонс сделала в своей жизни.



Это чувство не должно было казаться таким знакомым. Но казалось. Пятеро детей несколько месяцев прожили вместе, становясь старше, сильнее и ближе друг к другу, но сейчас казалось, что они снова вернулись в первые недели пребывания в семье.

На улице дул ветер, ледяной и влажный. На полу лежал пропавший без вести и считавшийся мёртвым член семьи Винтерборнов, обильно потея, несмотря на холод.

– Как она? – спросила Сэйди, когда девочки вернулись в главный зал.

– Эм… – Тим выглядел встревоженным и немного виноватым, склонившись над неподвижным телом незнакомки. – Твоя мама… то есть, сестра Габриэля… то есть…

– Мы с Эйприл решили, что пока не знаем, кто эта женщина, и нужно подождать, когда появится больше данных, – сообщила Сэйди.

– Ладно. Но прямо сейчас у нас есть проблема поважнее, – сказал Тим.

– Например? – спросила Эйприл.

Тим приподнял футболку незнакомки.

– У неё пулевые раны.

– Ага, – сказал Колин. – Это действительно проблема поважнее.

– Но я не слышала выстрелов, – растерянно произнесла Сэйди.

– Ранам примерно один-два дня, – Тим указал на рубцы на боку. – Кто-то их зашил, но я уверен, что туда попала инфекция, – мальчик поднял взгляд. – Ей наверняка было очень больно сегодня.

– Но она тем не менее пришла нам помочь, – сказала Вайолет, однако Эйприл было всё равно.

– Стойте! – воскликнул Колин. – Если она была ранена позавчера, тогда, может, на Реджи напал не Габриэль. Может, это была… – мальчик замолчал и жестом указал на женщину.

– Зачем ей это делать? – спросила Сэйди. – Это же бессмыслица.

– У нас всё бессмыслица, – возразил Тим. – Мне кажется, здравый смысл в нашей жизни ещё не скоро появится.

– Почему она не просыпается? – спросила Сэйди.

– Она просто без сознания, – сказал Тим, пожав плечами. – Наверное.

– Прекрасно. Ещё один считающийся мёртвым Винтерборн, которому мы должны помешать умереть по-настоящему, – проворчал Колин. – Может, сходить за медикаментами? Я могу тайком пробраться в главный дом. Кажется, там ещё что-то осталось с прошлого раза.

– Наша жизнь такая необычная, – сказала Вайолет.

– Это ты верно подметила, – кивнул Колин, не отрывая взгляда от Тима.

– Ага. Бери всё, что сможешь найти, и… Колин… – Тим замолчал и посмотрел на Эйприл. – Захвати изоленту, – мягко закончил он.

Сначала казалось, что никто не понял или не услышал эти слова, но секунду спустя Сэйди воскликнула:

– Нет! Эйприл, ты что, серьёзно собираешься её связать?

– Сэй, мы не знаем, кто она такая, – сказала Эйприл. – Моя мама, сестра Габриэля или кто-то ещё… мы не знаем. Но мы знаем, что она вломилась в дом Винтерборнов и перевернула его вверх дном, а ещё заперла вас с Вайолет в кладовке. Мы знаем, что она ранила Габриэля и подожгла библиотеку. Мы знаем, что она, возможно, напала на Реджи Дюпре…

– Это мог быть и Габриэль, – напомнил Колин.

– Главное то, что мы больше ничего не знаем наверняка, – огрызнулась Эйприл. – И пока не узнаем, я не буду рисковать.

Засвистел ветер, и Эйприл могла бы поклясться, что он был ледяным. Девочка посмотрела на Колина и сказала:

– Будь осторожен.