Другая сторона прощания

— Ясен пень. Но она решила «застать его врасплох». Заходит в спальню и сразу понимает, что он спрятался за шторой. Замахивается шваброй, чисто Адриан Гонсалес из «Доджерс», и лупит его прямо по роже. Он падает вместе со шторой. Оглушенный. Не понимает, что случилось. А потом прыг в окно — и дал деру. Прыг — в смысле, прямо через стекло.

— Кто работает на месте?

— Команда «А» и Систо в роли няньки. Капитан назначил. Прикинь, Гарри, теперь у нас есть его нож.

— Ух ты!

— Москит выронил, когда жертва огрела его шваброй. Нож зацепился за штору и остался в доме. Систо только что звонил рассказать.

— Шефу об этом известно?

— Нет.

— Вот и наш контрольный вопрос. Нужно сказать Систо и команде, чтобы помалкивали.

— Будет сделано.

— В какой маске он был?

— Об этом я еще не спрашивала.

— Что насчет месячного цикла?

— Об этом тоже не спрашивала.

Они остановились у двери командного пункта.

— Ну ладно, — сказал Босх. — Готова? Твой выход.

— Что ж, к делу.

Босх открыл дверь и придержал ее, пропуская Лурдес вперед. Он сразу узнал сидевшую за огромным столом женщину: та не раз готовила ему латте со льдом в «Старбаксе» за углом. Всегда дружелюбно улыбалась и подавала напиток, не дожидаясь заказа.

Когда они вошли, Беатрис Саагун набирала эсэмэску на телефоне. Не спеша подняв глаза, она узнала Босха, и на губах ее появилась едва заметная улыбка.

— Латте со льдом, — произнесла она.

Кивнув, Босх улыбнулся в ответ. Протянул ей руку, и Беатрис пожала ее.

— Беатрис, я Гарри Босх. Рад, что вы целы.

Они с Лурдес сели напротив женщины и принялись ее опрашивать. В общих чертах история была известна, и теперь Лурдес могла углубиться в подробности. Всплыли новые детали. Время от времени Босх тоже задавал вопросы, а Лурдес повторяла их по-испански, чтобы избежать недопонимания. Беатрис отвечала вдумчиво и неторопливо, так что Босх понимал почти все без перевода.

Беатрис было двадцать четыре года. Она подходила под описание предыдущих жертв Москита: длинные каштановые волосы, черные глаза, стройная фигура. Уже два года она работала в «Старбаксе» — в основном на должности бариста, так как не могла принимать заказы или стоять за кассой из-за плохого знания английского. Она рассказала, что у нее никогда не было проблем ни с покупателями, ни с другими работниками кофейни. Ни бывшие парни, ни другие мужчины ей не докучали. Она снимала дом вдвоем с другой бариста из «Старбакса». Та обычно работала в дневную смену, так что в момент происшествия ее не было дома.

В ходе беседы Беатрис рассказала, что на преступнике была маска рестлера луча либре. Такая же, как в одном из прошлых случаев: черно-красно-зеленая.

Еще она сообщила, что отслеживает свой месячный цикл с помощью календаря, лежащего на тумбочке у кровати. Беатрис пояснила, что ее воспитали в строгой католической семье, и с прошлым своим бойфрендом она предохранялась через метод естественного цикла.

С особым интересом детективы спрашивали о том, как Беатрис догадалась, что в дом кто-то проник. О запахе. Наконец женщина объяснила: в доме пахло курильщиком. Не сигаретами, а человеком, привычным к курению табака. Босх, понимая разницу, счел эту подробность весьма полезной. Итак, Москит курил. Не в доме у жертвы, но она все равно учуяла специфический запах.

Беатрис отвечала на вопросы, обхватив себя руками. Она инстинктивно бросилась на преступника, вместо того чтобы убежать, и теперь понимала, насколько рискованным было это решение. Закончив разговор, детективы посоветовали ей выйти через боковую дверь, чтобы не столкнуться с репортерами. Еще они предложили подвезти Беатрис домой — собрать вещи на ближайшие несколько дней. Им с соседкой было бы разумнее на какое-то время съехать из дома. Во-первых, там работали следователи и криминалисты. А во-вторых, хоть детективы и не говорили, что Москит может вернуться, всем было ясно, что такой вариант вполне возможен.

Лурдес позвонила Систо — предупредить, что они скоро приедут, — после чего все в ее личном автомобиле отправились к дому жертвы.

На крыльце их ждал Систо. Он родился и вырос в Сан-Фернандо и никогда не работал нигде, кроме УПСФ. Лурдес же до перевода в Сан-Фернандо довелось потрудиться в управлении шерифа округа Лос-Анджелес. Систо, как и Лурдес, был одет в джинсы и черную рубашку поло. Похоже, эти двое считали такой наряд неофициальной форменной одеждой для следователей. За время работы в УПСФ Босх не раз восхищался навыками Лурдес и ее преданностью делу охраны порядка. Систо же не вызывал у него особенного восхищения. Босх видел, что он попросту отсиживает рабочее время. Систо, не выпуская телефона из рук, то и дело писал кому-то эсэмэски, а болтать предпочитал не о полицейских делах, а о том, какая сегодня волна на пляже. Некоторые детективы держали на столах и личных информационных досках фотографии жертв или улик по делу. Другие предпочитали иметь на рабочем месте что-нибудь, связанное с хобби. Систо был из вторых. Его стол всегда был завален предметами, имеющими отношение к серфингу или команде «Доджерс». Впервые взглянув на него, Босх даже не понял, что за этим столом работает следователь.

Лурдес не отходила от Беатрис ни на шаг. Обе женщины проследовали в дом. Одежду и туалетные принадлежности сложили в чемодан и большую спортивную сумку, после чего Лурдес попросила снова рассказать всю историю и показать, как все было. Беатрис не отказалась, и Босх в очередной раз восхитился ее решением: найти злоумышленника, а не бежать куда глаза глядят.

Лурдес вызвалась отвезти Беатрис домой к матери — та тоже жила в Сан-Фернандо. Босх же вместе с Систо и группой криминалистов остался в доме. Сперва он проверил окно, выходящее во внутренний дворик. Как и в остальных случаях, прежде чем проникнуть в дом, злоумышленник разрезал москитную сетку.

Затем Гарри попросил Систо показать ему нож, найденный в сорванной шторе. Тот, пошарив в коричневом бумажном мешке с уликами, выудил пластиковый пакет и сказал:

— Криминалисты уже проверили. Ноль. Никаких отпечатков. Парень был в маске и перчатках.

Кивнув, Босх стал рассматривать черный складной нож. На раскрытом лезвии был логотип производителя, а рядом — мелкие цифры серийного номера. Прочесть их сквозь пластик было невозможно. Нужно будет изучить нож в спокойной обстановке сыскного отдела.

— Неплохой, кстати, ножик, — добавил Систо. — Я уже посмотрел на телефоне. Такие делает компания «Титаниум эдж». Модель называется «Коспо блэк». Порошковая окраска лезвия, чтобы не отражало свет. Ну, если ночью на улице собрался кого-нибудь пырнуть.

Наверное, это была шутка, но Босх не улыбнулся.

— Угу, я знаю, — ответил он.

— Я, пока был здесь, почитал пару блогов про ножи. Прикинь, бывают такие блоги. Говорят, «Коспо блэк» — одна из лучших моделей.


— Лучших? Для чего? — спросил Босх.

— Ну типа напугать. Кого-то замочить. «Коспо», наверное, какая-то спецназовская аббревиатура. Секретные вылазки и все такое.

— Команда спецопераций. Отряд «Дельта».

Систо сделал удивленное лицо:

— Ого! Чувак, да ты разбираешься в армейских штуках.

— Кое-что знаю.

И Босх осторожно вернул ему нож.

Он до сих пор не определился с мнением о Систо. Они мало общались, хотя их столы в отделе разделяла одна лишь перегородка. Систо занимался имущественными преступлениями, а Босх решил не тратить на них свое время. Поэтому у них почти не было тем для разговоров. Оба ограничивались стандартными приветствиями. Систо был вдвое моложе Гарри. Наверное, смотрел на Босха как на ископаемое. К тому же Гарри, как правило, являлся на работу в пиджаке и при галстуке. И не получал никакой зарплаты. Этого Систо тоже, пожалуй, не понимал.

— Значит, когда ты нашел нож, он был раскрыт? — спросил Босх. — Парень стоял за шторой с раскрытым ножом?

— Да, наготове, — ответил Систо. — Думаешь, стоит закрыть, чтобы никто не порезался?

— Нет. Оформляй, как нашел. Просто не хватайся за лезвие пальцами. И всех предупреди, что он открыт. Ну или положи в коробку, когда повезешь на склад вещдоков.

Кивнув, Систо осторожно положил пакет с ножом обратно в бумажный мешок. Босх подошел к окну и взглянул на осколки на заднем дворе. Москит выпрыгнул в окно, разбив стекло вместе с рамой. Босх сразу же подумал, что преступник, должно быть, поранился. Удар шваброй по лицу так его озадачил, что Москит решил не драться, а сбежать, в то время как потенциальная жертва приняла строго противоположное решение. Но чтобы разбить стекло вместе с рамой, нужна недюжинная сила.

— Есть что-нибудь на осколках? Кровь или что-то еще? — спросил он.

— Пока ничего не нашли, — сказал Систо.

— По поводу ножа ты уже в курсе? Никому ничего не говорим. Особенно про фирму или модель.

— Так точно. Думаешь, люди начнут сдаваться пачками?

— Как знать. Чего только не бывает.

Вытащив телефон, Босх отошел от Систо — сперва в коридор, потом на кухню — и позвонил дочери. Та, как обычно, не ответила. Она пользовалась телефоном для эсэмэсок и соцсетей. Но Босх знал: хоть Мэдди никогда не отвечает на звонки — и даже их не слышит, потому что на ее телефоне всегда включен беззвучный режим, — она не пропускает его голосовых сообщений.

Как и ожидалось, звонок переключился на голосовую почту: «Привет, это папа. Хотел проверить, как у тебя дела. Надеюсь, все в порядке. Возможно, на этой неделе буду проезжать через Ориндж — нужно смотаться в Сан-Диего по делам. Если захочешь перекусить или попить кофейку, дай мне знать. Может, поужинаем. Ну, у меня все. Люблю, надеюсь на скорую встречу. Ах да, и налей воды в собачью миску».

Завершив звонок, он подошел к входной двери. Там дежурил патрульный по фамилии Эрнандес.

— Кто сегодня главный? — спросил Босх.

— Сержант Розенберг, — ответил Эрнандес.

— Свяжешься с ним? Узнай, сможет ли он меня забрать. Мне нужно в участок.

— Да, сэр.

Дожидаясь патрульной машины с Ирвином Розенбергом, Босх встал у обочины. Ему действительно нужно было в участок. И еще ему нужно было сказать, чтобы Розенберг — тот был начальником ночной смены — выделил пару патрульных для наблюдения за домом Беатрис Саагун.

Взглянув на экран телефона, он увидел сообщение от дочери: Мэдди говорила, что, раз уж речь зашла об ужине, то есть одно место, где она давно хотела побывать. Босх ответил, что вот и славно, нужно лишь утрясти график. Он знал, что теперь и ужин с дочерью, и поездку в Сан-Диего, и дело Вэнса придется отложить по меньшей мере на пару дней. А пока он сосредоточится на деле Москита. По крайней мере, будет готов к реакции, которая неминуемо последует за выпуском новостей.





Глава 20




В субботу утром Босх был страшно горд собой: он явился в сыскной отдел раньше всех. Конечно, гордился бы еще сильнее, просиди он над делом всю ночь. Но на этой должности он сам выбирал, когда работать, и предпочел не корпеть над бумагами до рассвета, а хорошенько выспаться. Как-никак, возраст. Здоровье лучше поберечь для расследования убийств.

По пути в отдел Босх заглянул в диспетчерскую и забрал пачку листков с сообщениями, поступившими после вечерних новостей с сюжетом о серийном насильнике. Потом зашел на склад вещдоков и еще раз взглянул на нож, найденный на месте преступления.

Теперь же, сидя за столом, он потягивал старбаксовский латте со льдом и просматривал сообщения, раскладывая их в две стопки. Во вторую отправлялись те, где звонивший говорил только по-испански. С ними будет разбираться Лурдес. Ожидалось, что она тоже проведет выходные, работая по делу Москита. Систо занимался другими делами, где требовалось присутствие детектива, а капитан Тревино должен был скоро подойти: в этот уик-энд была его очередь руководить полицейским управлением.

Среди сообщений на испанском нашлось одно любопытное. Женщина сообщила, что однажды на нее тоже напал насильник в маске мексиканского рестлера. Представиться она отказалась, объяснив, что находится в США нелегально. Диспетчер так и не сумел убедить ее, что, если она подробно расскажет о преступлении, против нее или ее иммиграционного статуса не будет принято никаких мер.

Босх всегда считал, что в деле есть и другие жертвы, о которых ему не известно. Однако у него стало тяжело на душе — особенно когда он дочитал до того места, где говорилось, что насильник напал на женщину почти три года назад. Босх представил, как она жила все эти годы с психологическими, а то и физическими последствиями такой жуткой травмы. И даже подумать не могла, что злодей когда-нибудь ответит за свое преступление. Из страха депортации жертва решила не обращаться в полицию, тем самым отказавшись от любой надежды на справедливость.

Босх знал, что некоторым ее совсем не жаль. Они скажут, что из-за нее насильник, не опасаясь возмездия, напал на новых жертв. И будут правы. Но все же Гарри сочувствовал этой женщине, решившей хранить молчание. Он не знал, как она попала в США, но мог сказать наверняка: путь ее был нелегким и она хотела остаться здесь, невзирая ни на что. Женщина молчала, даже когда ее изнасиловали. Босха это зацепило. Политиканы могут сколько угодно говорить о возведении стен и менять законы, чтобы затруднить латиносам въезд в США, но в итоге ничего не изменится. И стена, и новые законы бессильны против нелегалов, как бессилен против прилива волнорез в порту. Если человек хочет чего-то по-настоящему, его не остановить.

Босх вышел из своей секции и положил на стол Лурдес стопку сообщений на испанском. Он поймал себя на мысли, что впервые видит рабочее место Беллы под таким углом. На перегородках были вездесущие полицейские бюллетени и листовки с надписью «Внимание, розыск», а на самом видном месте — портрет пропавшей женщины. С ее делом управление возилось уже десять лет: женщину так и не нашли, и полицейские подозревали, что она убита. К перегородке между секциями Лурдес и Босха были приколоты несколько фотографий с маленьким мальчиком. На одном снимке он был на руках у какой-то женщины, на другом — у самой Лурдес, на остальных обнимались все трое. Босх на секунду задержался. Пригнулся к фотографиям, вгляделся в счастливые лица. В этот момент дверь сыскного отдела отворилась и в комнату вошла Лурдес.