Драконофобия в контракт не входит
Часть 24 из 34 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Хозяину сообщение пришло. Вот он и сорвался. Дверей не заперев. А ты, значит, воспользовалась.
— Куда сорвался? Я как раз ищу Петра Ракитникова.
— Плохо тебя слышу, красавица. Возьми меня в ручки да поднеси к лицу. Так что ты там говорила? Что не воровка ты? А ищешь кого? Не слышу, что бормочешь. Ближе, ближе поднеси, не бойся.
Как загипнотизированная, я взяла в руки тяжелое зеркало с рамой, выложенной серебристыми загогулинами. Одна из закорючек впилась в палец. От неожиданности я уронила зеркало на диван.
— Удобно, не так ли? — захихикал призрак. — Прежние производители придумали. Крошечный такой недочет, зазубринка. Ранка малёхонькая — а кровушка-то уже анализируется. Думаешь, я не знаю, зачем ты тут? На артефакт какой ценный глаз положила? Сейчас и выясним, чьих ты кровей, хи-хи, девка, что с нежитью под таким уровнем морока разгуливает. Сейчас увидим, имеешься ли в базе, артефактов похитительница. Сейчас мы тебя вычислим.
Дух замурлыкал песенку. Я попятилась к двери, не сводя взгляд с гримасничающего лица в раме. Зато Петенька, наоборот, пригнулся и начал подкрадываться к дивану.
— Что же это? — вдруг хрипло проговорило изображение. — Кто же?! Как же?! Я же был там! Я же видел, сам проверял! Сам образцы в базу внес! И не думал, и не гадал, что найдется кровь волшебная! Та самая кровь! Стой, девка, стой! Вернись! Скажи мне, где Учитель! Где Вечный Хозяин мой?! Не уходи! Ты же знаешь, где он! Это ведь ты его воскресила! — зеркало заговорило визгливым речитативом: — И ожил он! Призвал он тварей серых, хвостатых и выпил их досуха! И обрел силу прежнюю! Стой!
Лицо в зеркале бесновалось и требовало, чтобы я вернулась. Из рамы повалил белый, тошнотворный дым. Побелка на потолке над тем местом, где лежало зеркало, потрескалась и мелким снежком закружила по комнате. Я подбежала к дивану, схватила за ошейник слегка растерявшегося уморта и рванула к выходу.
Не помню, как оказалась в соседнем квартале. Тяжело дыша, прислонилась к стене в каком-то переулке. Страшно-то как! Когда-то я вот так же порезала ладонь о новенький подарок Саввы, «живое зеркальце», только что сошедшее с конвейера Безруковых. Пожаловалась жениху, он сам зачистил шероховатость. О какой базе говорил призрак? Это… заговор?
А Петр в курсе, что в зеркале у него живет безумный маньячище? И что это за учитель такой, и с какой стати я должна знать, где он? Никого я не воскрешала! Призывать призывала, но воскрешения не по моей части. Не хватало еще, и так призом ценным в известных кругах числюсь.
Я побрела по улице, гадая, что делать дальше. Решение пришло быстро: нужно поговорить с Петром. Почему я ему так доверяю? Ну, во-первых, он единственный маг, с которым я знакома, во-вторых, Арман Ганье готовил для него гадость (как говорится, враг моего врага — мой друг), а в-третьих, я еще помню взгляд Ракитникова. Он мог ничего не помнить, но эти глаза не лгали. Встречусь с ним у Ледкова, раз визит вежливости превратился в фрик-шоу.
Я шла и боролась с искушением задрать накидку и почесать шрам на животе. Это у меня, видимо, реакция, уж очень меня напугал зеркальный безумец.
Я машинально дошла до Фонтанной площади. Отыскала промостенд и сдала наряд подсолнуха. Действовала, как во сне, в голове все еще звучал голос зеркального духа. По мере того, как оседали замешательство, растерянность и прочие эмоции шокированного человека, включался анализ и нарастал страх. Вспомнились некоторые подробности болтовни безумного изображения. Нет, не безумного — знающего что-то об «акциатто».
Углубившись в Солнечный, я врезалась плечом в высокого немолодого мужчину. В руку больно кольнуло. Я с удивлением обернулась, а мужчина уже рассыпался в извинениях. Рукава его кожаного плаща были украшены заклепками. Видно, об одну из них я и поцарапалась. Ну что за день такой!
С удивлением признала в немолодом господине ведьмака, пожертвовавшего золотой в день моего частушечного дебюта. Он, кажется, тоже меня узнал. Снял помятую кожаную шляпу, улыбнулся, кивнул, поклонился, зашагал дальше.
Я тоже двинулась прочь. Держа Петеньку за ошейник, чувствовала, как в горле его клокочет сдавленное рычание — уморт оглядывался на ведьмака и пытался остановиться.
— Ну-ну, — тихо проговорила я, наклонившись к «песику», — не нужно. Радуйся, что он тебя под мороком не узнал.
«Плохой».
— Петенька, я очень тебя понимаю, но ведьмаки…
«Маг».
— Ведьмаки все немного маги.
«Следит».
— За кем? За нами?
Тут и я принялась оглядываться. Однако мы сошли с шумной улицы и шли по переулкам. Темнело. Мамаши загоняли домой малышню с санками, в окнах зажигались огни. Никто за нами не шел — дорога позади была пуста. Пригород как всегда вымирал на закате.
Вот же глупо получилось — ноги по привычке понесли меня срезать путь через Солнечный квартал к «Морковке», небоскребу, в котором я раньше снимала квартиру. Где-то тут я напоролась на кучку грабителей, любителей гоп-стоп поэзии.
Романтики с большой дороги меня не беспокоили, а вот странности, происходившие со зрением и ногами — очень. Перед глазами поплыло, утоптанный снег под ногами стал казаться палубой корабля в качку. Уколотая рука ныла.
— Петенька, это был охотник за головами, бежим! — прохрипела я.
И мы побежали.
Глава 18
Глава 18
Крысы. Умные и помнящие о том, что женщина-друг держит свое слово. Услуга за услугу: я всегда готова приютить и выкормить из склянки крысят-сироток или доставить в назначенное место пакет с едой. Однако мои серые друзья знают границы и никогда не просят невозможного. А вот я, похоже, потребовала именно этого.
Беда в том, что в этой части Солнечного водилось не так много крыс — в квартале, где столько потомков ведунов, знающих по-своему, как заставить зверье служить человеку, им было некомфортно. В любом случае, я не успевала собрать достаточно большую стаю, чтобы отбиться от ведьмака.
Тот знал о моем даре, осторожничал, аккуратно шел по следу. Он был где-то там, позади, но прятался в тени многочисленных проулков. Ждал, когда полностью подействует впрыснутое в руку снотворное. Мне казалось, что я несусь, не чувствуя земли под ногами, а на самом деле я бежала все медленнее.
«Вернусь и убью его».
— Нет, Петенька, — морозный воздух драл горло, перед глазами все сильнее расплывались очертания домов. — Беги к Петру. Предупреди. Вот… сейчас… за тем поворотом. Давай!
Уморт вильнул и исчез в кустах. Хороший песик. С ведьмаком ему не справиться. Я разок понаблюдала издалека, как ведь-маги расправляются с нежитью, прущей из Пробоя: кромсают навьих, словно капусту. Надеюсь, Петенька найдет Петра, а пока… пока мне справляться тут самой.
Я плутала в темных переулках, но разум мой был спокоен и без дела не оставался. Пленение магом, идущим по пятам, могло означать лишь одно: окончание моей счастливой, но короткой свободной жизни, поэтому я боролась всеми доступными мне средствами. Мне даже не было страшно. Мои маленькие друзья меня не защитят, зато крысы и птицы могут дать совет. Я собирала обрывки картинок, словно кусочки мозаики. Дома… дома… везде живут люди. Даже в том, по виду брошенном, обитает выпивоха-параноик, который, если услышит, как я у него прячусь, наверняка выдаст меня паникой.
Так уж вышло, что в темном утоптанном переулке я выскочила прямо на своих старых недобрых знакомых, некогда пытавшихся отжать у меня честно нажитое, но отступивших перед армией медведок. Куртуазная шелупонь-компания расселась на лавках у поленницы. Рядом ходил ходуном дом с ярко освещенными окнами. В нем гремели скрипки и залихватски ухал народ.
Я застыла, лихорадочно изучая пути к отступлению. Пока бежала, мне удавалось преодолевать сонливость, а тут и ноги подкосились, и голова на шее зашаталась.
Бандюганы смотрели на меня, я глядела на них. Все, кажется, приехали, больше я не выдержу, упаду прямо здесь.
— Какого… — начал стрессоустойчивый громила-предводитель. Лицо его посветлело, он выплюнул в снег самокрутку. — Братва, так это та самая. Помните ее? Та, из-за которой я с вами, дурачьём, позору хлебнул. Что, девка, мертвый царь в подземное царство так и не доволок? Так мы сейчас это дело исправим.
— Эй, Куль, — и давешний мелкий грабитель был тут. При виде меня он боязливо передвинулся на край лавки. — Не надо. Смурная девка какая-то. Не дай Навь, выйдет, как в тот раз.
— Вот я и хочу, — громила прищурился, по его знаку с лавок поднялись еще с пяток темных личностей, — как в тот раз. По долгам рассчитаться. И кого ты на нас в этот раз нашлешь, девка-магичка? Снеговиков?
Эх, хорошая идея, но неосуществимая, ибо снеговики — материя мертвая, а я не некромант, чтобы в мертвое живое вселять.
Ведьмак притаился где-то сзади, боялся, видно, выйти на свет. У меня был мой дар, но не было возможности его применить. И в то же время я чувствовала гораздо больше, чем обычно: птиц в небе, крадущуюся к курятнику ласку, пофыркивающих, удивленных моим обращением коней в конюшне. И ниточку разрыва в небе. Во-о-н там, над домом, где некогда жили колдовка или колдун. Некто в том доме играл с Навью в запретные игры и доигрался. Пробой — лишь дело времени. Я же в любой момент могу расширить трещину и позвать нежить. Вот только пострадают люди, которые сейчас веселятся в соседнем доме.
Взгляд мой блуждал по небу. А с ним путешествовало и внимание. Каждое живое существо имеет свою нить, стоит лишь потянуть. Чем развитее объект, тем, казалось бы, сложнее. Но людьми, перешедшими на сторону тьмы, оказывается, управлять гораздо проще. Чем больше зла на человеке, тем он ближе к животному.
Сначала обступившие меня бандюганы принялись удивленно притопывать. Так я проверяла свою идею. Проверила и была вполне удовлетворена. Не крысы, конечно, мобильность так себе, но выбирать особо не из чего.
Затем мужиков потянуло двигаться по кругу, а несколько прикрыли меня со спины. Одному не повезло — в него попал дротик ведьмака, уставшего ждать окончания наших разборок за углом дома. Ведь-маг решил, что по-тихому уложит сонным зельем всю мешавшую ему компанию.
Я тоже не могла больше ждать и скомандовала:
— Задержать его! Прогнать!
Моя новая команда сплоченно ринулась на показавшегося из-за угла ведь-мага. Тот ошарашенно застыл с клинком наперевес. Однако попавшие под «акциатто» бандиты в силу «профессии» тоже безоружными не гуляли. В свете, падавшем из окон, заблестели «перышки»… и зубы, оголенные в рычании. Мелкий особо хорошо вжился в роль крысы.
Я не приказывала убивать. И ведь-маг на убийство не пойдет — если совсем уж душу за деньги не заложил. К тому же на шум из дома посыпал хмельной народ, бросился в драку с криком: «Наших бьют!».
А я из последних сил бросилась петлять по дворам. Нырнула в присмотренный минутой ранее двор. Хозяева, как подсказала мне сидевшая на заборе ворона, были в отъезде, а ключик от дома, красивую блестящую штучку, они держали в полом камне у крыльца. Я нашла вход в подпол под кроватью, свернулась клубком на старом мешке и попыталась усмирить скачущие мысли: сначала животные, потом нечисть, теперь… люди.
Меня несли. На руках. Мягко прижав. И это было бы чертовски романтично, если бы не холод и не мысль о ведьмаке. Преодолев марево снотворного, я разлепила веки, мученически скосила глаза — увидела рукав серого плаща, край клетчатого пледа на ногах и приветливый хвост Петеньки-песика. Облегченно провалилась в сон, краем сознания ощущая, как покалывают согревающиеся руки и ноги.
… — Пей, ты едва не замерзла. Когда мы тебя нашли, ты была белой… с синенькой каемочкой. Я отогрел тебя драконьим теплом, от него не бывает вреда даже при сильном переохлаждении. Ты спала очень крепко.
— Ведьмацкий дротик со снотворным или… чем-то в этом роде.
— Я… испугался за тебя. Но потом ты начала ругаться во сне. Весьма… заковыристо.
— Хорошо, что не стала частушки петь. Меня здорово развезло. Спасибо, Петр.
— Что ж. Я рад, что в трудную минуту ты вспомнила именно обо мне.
— Я всегда о тебе помнила, — смущенно призналась я.
Наступила неловкая пауза. Я отхлебнула чаю с… коньяком? Нервно замотала головой. Не хватало еще захмелеть!
— Пей, — повторил Петр таким тоном, что моя рука сама влила в рот горячее питье. Умеет же… настаивать, когда ему нужно.
Сам Ракитников мерял шагами гостиную. Я лежала на его диване, славном, мягком, обитом дорогой кожей. Меня «обнимал» мягкий, теплый дорогой мужской халат с запахом лаванды. Я же после ванны благоухала розовым мылом по три серебряных солида за кусок. И еще на мне были… носки. Белые, мужские, махровые… большие, пятки уехали на лодыжки.
Петенька в своем обычном виде грыз кость в углу у горящего камина. Судя по виду, ему тоже было тепло, вкусно. И зеркала маньячного нигде не видать, о нашей стычке напоминают лишь белые разводы на спинке дивана. В гостях хорошо. И я планирую немного в них задержаться. Я должна разобраться… во всем.
— Кто меня переодел? — спросила я, усиленно разглядывая чаинки в кружке.
— Я, — без признаков смущения рассеянно буркнул Петр, продолжая шагать. — Твоя одежда промокла и воняла гнилой картошкой. Я тебя переодел. Вернул долг.
— Ах да… — я вспомнила, как сдирала с него обгоревшие клочья костюма.
— Красивое белье. И практичное.
— Я в курсе. Это я его покупала. Хотела уехать, а в поездах зимой холодно.
Маг остановился у окна, хмуро бросил через плечо:
— Я боялся, что не найду… или не успею… Петенька нашел меня возле дома, чуть не отгрыз руку, когда тащил за собой. Но если бы не ворона…
— Ворона?
— Там шла свадьба, гости устроили драку, затоптали следы. Птица практически напала на нас, лезла под ноги… я вспомнил о твоем общении с птицами и пошел за ней. Ворона принялась стучать в окошко подвала. Мы нашли тебя в подполье. Я одолжил плед у хозяев.
— Ведьмак? Ты видел его? Тот охотник был ведьмаком, — принялась объяснять я взволнованно, — и, кажется, одним из дозорных.