Драконья кровь

– Он делал куклу. – Рассказывать о прошлом не так и сложно, главное, не смотреть на тех, кто слушает. Вот лучше смотреть на собственные руки, на красную потрескавшуюся кожу, на заусеницу, что давно раздражает, на старую мозоль, превратившуюся в бляшку сухой кожи. – Он иногда делал кукол… не только тех, которые в мастерской, а маленьких. Он лепил лицо, а потом заказывал его отлив из фарфора в мастерской. Волосы вязал сам. И раскрашивал тоже. Очень кропотливая работа. Но куклы получались удивительные.

– Мы оценили, – сказал человек-гора, глядя куда-то в сторону.

А блондиночка подавилась вдохом.

– Он умел их делать похожими на людей. Я знаю. Я видела куклу, которая выглядела как мама, только в наряде айоха. Он сказал, что сделал ее для этнографического музея, что они собираются открывать большую экспозицию. И туда еще отправил ма Спок, которая тоже кукла, но в таком странном платье, которое совсем не наше. Наверное, тоже этнографическое.

– Что было дальше?

– Ничего. Я рассказала обо всем. Он выслушал. И я даже понадеялась, что мне помогут.

– Но не помогли?

– Нет. Он сказал, что знаком с Дерри, что тот в высшей степени порядочный человек, который не пойдет против своей совести. – Странно, но я помню каждое слово.

И выражение лица мистера Эшби. Непонятное. Словно ему было жаль, что Дерри настолько порядочный человек.

– Еще сказал, что у каждого своя судьба, и возможно, моя будет не так и плоха, да… что порой страх мешает видеть. И что мне следует набраться терпения. А еще смирения. Со смирением у меня всегда было сложно.

Томас кивнул.

Это да… помню, как запустила в его куртку шершня. А вот за что, не помню. Но ведь не просто так же? Как он орал. А руку раздуло вдвое. И Джер еще вокруг прыгал, говорил, что надо к укусу приложить монету, но монеты ни у кого не было.

То есть была. У меня. Но я не дала. Вряд ли бы мне ее вернули.

– Он отвел меня домой. И передал на руки Дерри. А еще, как я потом узнала, дал ему деньги, которые потребовала моя матушка. И с ней тоже поговорил. В общем… тогда я крепко на него обиделась. И только спустя пару лет поняла, насколько он был прав.

Я сказала это ему, и хотелось бы верить, что была услышана. Христиане ведь верят в бессмертие души? Если так, то он бы понял. Он был мудрым человеком.

– Как он умер?

– Не знаю. – Я поежилась. Холод никуда не уходил. Чая оказалось недостаточно, да и пледа не хватило. Онемевшие ступни отходили, будто пронзаемые иглами. А меня сотрясала мелкая дрожь. – Дерри… ему было очень плохо. А он держался. Если бы не я, он бы ушел раньше. Знаете, когда драконы устают жить, они ждут бурю, чтобы вместе с ней подняться к самому солнцу. А потом падают. И умирают. Он говорил, что понимает их. А я… я боялась остаться одна. И Дерри держался сколько мог. И я рядом. С драконами и с ним. Потом я узнала, что он вообще не должен был столько прожить. Врачи ему давали год еще тогда, когда он меня забрал. Поэтому Дерри и спешил. Никто другой не стал бы возиться с женщиной.

Блондинка опять кивнула, и показалось, что она-то меня понимает. Она ведь тоже женщина. И вряд ли мужчинам нравится, что она делает их работу.

Занимает их место. Ведет себя будто равная. Мужчины такого не любят.

На лоб легла холодная ладонь.

– У нее жар. Хватит.

– Это важно, Хендриксон. – Человек-гора явно не считал жар оправданием. – Вы можете говорить?

Могу. Странно, пока мне не сказали, что у меня жар, я чувствовала себя вполне сносно. А тут что-то расклеилась. И перекосилась. Оперлась на чужое плечо. И как-то совсем не возражала, когда меня обняли.

Человек-гора хмыкнул и бровь приподнял этак выразительно. Но руки Томаса не исчезли.

– Обопрись на меня.

Обопрусь. Еще как. Главное, не слишком увлекаться, а то еще привыкну, и что буду делать, когда он уедет?

– В тот год я почти все время была с Дерри. И с драконами. Он ведь до последнего с ними… и почти не вылезала. Не знала даже, что Ник вернулся. Насовсем.

Я была в странном состоянии, будто один и тот же день сменяет сам себя. И тянется, и тянется, вымучивая меня, но в то же время я панически боялась, что однажды он закончится.

Так и случилось, когда пришел Ник.

– Здравствуй, – сказал он, такой чужой и незнакомый, повзрослевший. – Я… пришел пригласить тебя, если можно так выразиться, на похороны. Мой отец умер.

– Когда? – спросил Дерри.

– Вчера.

Их взгляды скрестились, и мне показалось, что эти двое сейчас вцепятся друг другу в горло. Но Дерри отвернулся первым и кивнул.

– Завтра. Похороны завтра. Он… был бы рад, если бы ты пришла.

– Что случилось?

Я не сразу ему поверила. Пусть мы с мистером Эшби и не встречались больше, точнее, порой встречались, в городе и случайно, раскланиваясь друг с другом, как и подобает двум взрослым воспитанным людям. Но это ведь совсем не то.

– Сердце подвело. – Ник прижал руку к груди. – Приходи. Пожалуйста. Мне нужен кто-то знакомый. Я ведь столько лет здесь не был.


– Слишком долго, – проворчал Дерри и сплюнул кровью. Спохватился, согнулся, полез за тряпкой…

– Я сама…

– Не хватало еще… – Он добавил пару слов покрепче. – Не доросла командовать… и вообще, собирайся.

И я собралась.

– Значит, на похоронах вы присутствовали?

– Да.

– И тело видели?

– Нет.

– То есть?

– Урна с прахом была, и все. Службу провели в доме. И людей было немного. Ник, я, святой отец… матушка еще, она от церковного комитета приходила помогать. Шериф.

– Который исполнил обязанности коронера… очень удобно. – Это было сказано тихо, но я услышала. – Значит, вы не можете с полной уверенностью утверждать, что Станислав Эшби умер?

– Почему?

Шум в голове нарастал, и кружилась она. И мешала сосредоточиться. Я пыталась, честно, но нить беседы ускользала.

– Потому что вы не видели его мертвым.

– Но Ник сказал… зачем ему лгать?

– Вот и мне интересно, зачем ему лгать…

Томас поднял меня на руки. И не устал он? Похоже, что нет.

– Ей отдохнуть надо. И…

– Будь рядом, – то ли приказали, то ли разрешили. Хорошо. Но в спину донеслось: – Вот дерьмо…

Да, а еще я не сказала, что Дерри ушел на следующий день после похорон. И почему это теперь кажется важным? Понятия не имею. Но я скажу. Обязательно. Потом, когда жар пройдет. А сейчас я тоже хочу отдохнуть. Просто лечь. Закрыть глаза. И лежать. Вечность лежать.

Можно даже не одной. Не знаю, зачем Томас со мной возится, но вдвоем лежать тоже неплохо.

– Спи, – сказал он, коснувшись губами моего виска. – Спи, и все пройдет.

И я заснула. Мужчины любят, когда их слушаются.





Глава 18




Уна была горячей.

Томас коснулся ее лба и нахмурился. Нет, сложно представить, что человек, полдня просидевший в ледяной воде, останется здоровым, но вот… Уна приоткрыла глаза. Взгляд ее был затуманен.

– Ты? – просипела она.

– Я.

– Пришел?

– Я и не уходил. – Томас поправил подушку. Следовало бы вызвать врача, но врачом в этой глуши был Николас Эшби, а его звать не хотелось.

Джонни?

Он в лаборатории занят. И вряд ли скажет что-то помимо того, что следует принять аспирин и больше пить. Аспирин Томас и без посторонней помощи найдет.

В доме-то врача. Мать его.

– Уходил. – Она повернулась на бок. – Мне было плохо… мне было так плохо, а ты ушел! И никого не осталось. Вообще.