Дорогая Венди

– Ты в порядке? – спрашивает Джейн. – Не поранился?

Тимоти кивает, потом торопливо трясёт головой, не отлипая от неё. Его мышцы дрожат, и Джейн чувствует это, будто они принадлежат ей.

– Ещё кое-кто. – Мама подмигивает, раскидывает руки и прыгает навстречу ветру ещё раз.

В этот раз так же страшно, но Джейн наблюдает внимательнее, позволяя себе изумиться тому, как одежда мамы струится вокруг неё. Она изучала, как работают крылья птиц и летучих мышей, а тут всё совсем не так. Даже на воздушного змея, скользящего по ветру, не похоже. Не похоже ни на что, виденное раньше. Мама опускается к самой земле и взмывает обратно на площадку, обхватив руками кого-то ещё.

Джейн полагает, что это женщина, но не уверена точно, пока мама не отпускает её и не отходит в сторону. В этот момент сердце испуганно сжимается от страха, Джейн помимо воли отступает назад. Женщина похожа на мумию, картинки которых она видела в книжках. Но она, очевидно, живая, хоть её кожа по цвету как кора, иссушенная и обтягивающая кости. Она кажется хрупкой, будто может растрескаться в любую минуту. Джейн машинально прижимает к себе Тимоти, защищая его, и едва не приказывает ему не глядеть.

Но как только она так делает, её охватывает стыд. Мама никогда не подвергла бы её опасности намеренно. Она специально вернулась за этой женщиной. Стыд переходит в смущение, когда мама выразительно смотрит на неё. Джейн заставляет себя отпустить Тимоти и подойти поближе, глядя на женщину, чтобы показать, что не боится, но стараясь не пялиться.

Голова полна новых вопросов, но Джейн держит язык за зубами. В Неверленде она повидала столько невозможных вещей. Может быть, эта женщина в самом деле мумия. Хочется спросить, каково это, когда органы вынули из тела, и правда ли, что мозг вынимают через нос крючком, но все эти вопросы кажутся ужасно грубыми.

– Это Тигровая Лилия, – говорит мама. – Моя подруга.

Мама подчёркивает голосом последние слова, и Джейн радуется, что удержалась от вопросов. Остаётся только надеяться, что в темноте не видно, как она покраснела. Не очень понятно, что следует делать дальше, поэтому в итоге она неуклюже приседает в реверансе и протягивает руку.

– Я очень рада с вами познакомиться, мисс Тигровая Лилия. – Джейн говорит своим самым взрослым тоном и надеется, что не выглядит слишком по-дурацки и что мама гордится ею.

Глаза Тигровой Лилии весело и удивлённо поблёскивают, отчего она выглядит ещё неприятнее. Она склоняет голову – как-то скованно – и пожимает руку Джейн. Несмотря на опасения Джейн, кожа Тигровой Лилии гладкая, пусть и сухая. Пальцы не крошатся от прикосновения, но кости будто невесомые: Джейн трясёт её руку и едва чувствует её хватку.

– Здравствуй, дочь Венди. – Легчайшая улыбка касается сухих губ женщины.

– Меня зовут Джейн. – Она подталкивает Тимоти, и тот застенчиво посматривает на Тигровую Лилию. – А это Тимоти.

Джейн оглядывается на Тимоти, не зная, как он отнесётся к знакомству, но он уже отвлёкся на маму. Он так смотрит на неё, что сердце Джейн пропускает удар. Он словно и в восторге, и в ужасе одновременно. Ещё Джейн замечает проблеск того выражения, которое принимает его лицо, когда он пытается вспомнить что-то позабытое.

– Я тебя вроде бы знаю? – спрашивает Тимоти.

Джейн напрягается, и какой-то первобытный инстинкт, который она не способна унять, требует закричать, что это не так. Тимоти никак не может быть знаком с её мамой, а от его слов внутри распахивается пропасть, и Джейн будто тонет, и падает, и летит одновременно. Питер звал её маминым именем. Мама знала, где её искать, как попасть в Неверленд, и Джейн страшно представлять, что всё это значит.

Мама заканчивает осматривать камни вокруг и поворачивается к Тимоти. Джейн задерживает дыхание и ждёт, что та скажет. Налетающие порывы ветра треплют мамину одежду. Та приглядывается к Тимоти, и Джейн вновь ощущает тот же жуткий страх, который не имеет отношения к реальной угрозе. Это что-то большое и пугающее, что не получается разглядеть. Остаётся только держаться изо всех сил, пока опора растворяется, как блекнущая тень. Мама касается макушки Тимоти, губы тревожно кривятся, и она едва заметно качает головой.

– Может быть, когда-то знал, – отвечает она. – Но больше не знаешь.

Джейн не успевает спросить, что она имеет в виду – мама поворачивается и указывает на скалу над ними.

– Вот. Нам нужно туда. Возьми меня за руку. Держитесь изо всех сил! – Не оглядываясь, она тянется, чтобы взять Джейн за руку.

Джейн мешкает, и мама оборачивается с таким лицом, что сердце Джейн выбивает новый, сложный ритм. Мама выглядит сердитой – она так сердится, когда её повеления не выполняются сразу. Ещё Джейн видит нежность, которая её успокаивает, и под всем остальным – проблеск страха.

Джейн делает глубокий вдох и берёт маму за руку. Она уже схватила ладонь Тимоти, а Тигровая Лилия взяла маму за другую руку.

– Думайте о чём-нибудь радостном, – говорит мама. Но лицо у неё мрачное, а губы кривятся, и Джейн задаётся вопросом, как счастье относится к полёту. Она точно не была рада, когда в первый раз летела сюда с Питером. Может быть, счастьем просто полагается заполнять все пустоты, куда могут пробраться сомнение и страх, которые заставят упасть.

Просто на всякий случай Джейн думает о прогулке в парке, не с мамой и не с папой, а сразу с обоими: она держит их за руки, а солнце ярко светит над их головами. Она вспоминает, как мама придумывает сказки, а папа достаёт с полок книги, чтобы помочь Джейн найти ответы на очередные вопросы. Это обычные, безопасные вещи. Сейчас ей больше всего на свете хочется именно такого, а не приключений и чудес. Сама обычность наполняет её такой радостью, что в груди болит.

Ноги больше не стоят на земле. Джейн борется со страхом и инстинктивным желанием барахтаться. Она стискивает руку Тимоти изо всех сил, а ветер ревёт вокруг. Джейн не смотрит вниз. А потом ноги вновь опускаются на землю – слишком скоро.

Ветер всё так же ожесточённо ревёт. Листья, сорванные с деревьев далеко внизу, крутятся вихрем. Мама отпускает её и вместо этого кладёт руку ей на голову, машинально пропускает сквозь пальцы волосы и распутывает их. Потом она разделяет волосы на части и заплетает свободную косу, но Джейн кажется, что мама даже не замечает, чем занимается.

– Ты вела себя очень смело, Джейн. Спасибо.

Мама говорит взрослым тоном – она использует его, чтобы беседовать о важных и серьёзных вещах с папой, дядей Джоном и дядей Майклом. Голос усталый – Джейн замечает это.

– Мне бы хотелось, чтобы было время отвести тебя и Тимоти куда-нибудь в безопасное место, но времени нет, поэтому нужно, чтобы ты ещё чуть-чуть побыла смелой. Сможешь?

Джейн кивает; то слишком сильное чувство вновь переполняет её, но теперь как-то иначе. Руки мамы остаются в покое. Волосы Джейн такие жёсткие от соли, ветра и всего, что случилось в Неверленде, что коса держится даже без помощи ленты. Мама быстро смотрит ей в глаза, затем улыбается, но Джейн замечает, как она опустошена внутри. Мама боится.

Пусть так, но она всё же наклоняется поцеловать Джейн в лоб, и Джейн позволяет себе расслабиться на это мгновение и не думать о том, что будет дальше.

– Все идём за мной внутрь.

Джейн удивляется словам мамы не меньше, чем её тону – резкому и приказному. Куда тут идти? Но когда она следует за мамой дальше, то видит куда – в камне узкая расщелина. Вот только хоть она и замечает её, но не желает замечать. Щель сопротивляется взгляду, заставляет смотреть в сторону, забыть о ней – даже помнить о её существовании физически больно. Грудь сдавливает, наступает ужас. Джейн уверена, что их размажет о скалу, когда они попытаются войти, и всё, чего она хочет – впиться каблуками в землю и никуда не идти. Разве мама не понимает, насколько это плохая идея?

Но мама вновь держит её за руку, и Джейн не остаётся выбора, кроме как идти следом, когда та проскальзывает в слишком узкую щель, легко, как вода. Не успев всё обдумать, Джейн тоже оказывается в темноте, с двух сторон её сдавливает камень. Здесь почти сразу становится жарче, и не потому, что они ушли с ветра. Пот течёт по спине, Джейн старается не пыхтеть, не сдаваться ужасу, не позволять дыханию сбиться в неуправляемый рваный галоп.

И спиной, и животом она скребёт по камню, но если она перестанет пробираться вперёд бочком, как краб, по дюйму, то застрянет. Она ползёт дальше, пока проход не расширяется, и облегчённо хватает воздух, когда оказывается внутри пещеры; она не видит источника света, но здесь всё залито насыщенно-оранжевым сиянием. Облегчение длится всего мгновение. Что-то урчит глубоко в пещере.

Не определить точно, откуда исходит этот звук: он будто идёт сразу отовсюду, камень под ногами и потолок над головой подрагивают. Джейн вскидывает взгляд, ожидая, что пещера вот-вот обрушится на них, но она держится. Сиюминутной угрозы нет, Джейн успокаивается и разрешает себе осмотреть пещеру: сталактиты и сталагмиты, похожие на расплавленный воск, растут из пола и стекают сверху. Камень пронизан жилками чего-то похожего на кварц, но, как и всё остальное, что она успела увидеть в Неверленде, пещера состоит из кусочков, случайно собранных вместе. Магматические, осадочные и метаморфические горные породы перемешаны, как лоскутки на одеяле.

Хочется задержаться и как следует изучить пещеру, но мама ведёт их дальше, всматриваясь в затенённые промежутки между каменными колоннами, будто что-то разыскивая в них. Она качает головой и что-то бормочет Тигровой Лилии, но слишком тихо, чтобы Джейн расслышала.

Джейн бросает взгляд на Тимоти, чтобы убедиться, что тому не страшно. Он всё так же крепко держит её за руку, а глаза у него круглые от смеси восторга и страха. Пещера сама по себе вызывает восхищение, она в равной степени создана природой и руками человека. Невозможно представить, чтобы кто-то создал её: она словно всегда здесь была. Но в то же время ниши и уступы появляются с равными промежутками, а этого не бывает в природе. Мама указывает на широкий каменный карниз.


– Вы с Тимоти полезайте туда и спрячьтесь.

Карниз наполовину прячется под каменным навесом, там всё скрыто в тени.

Джейн собирается возразить, но у мамы такое лицо, что она останавливается. Теперь Джейн уверена, что здесь оказалась именно её мама, что это не очередная каверза Питера, но в то же время едва узнаёт её. Она выглядит и говорит как обычно, но она какая-то взбудораженная, непривычная, словно в Неверленде она один человек, а дома – совсем другой.

А ещё выражение маминого лица напоминает Джейн дядю Майкла – оно затравленное. Но в глубине таится гнев. Может, даже ярость. Из-за этого Джейн боится возражать, но в то же самое время именно это убеждает её, что мама настоящая. Питер никогда не смог бы придумать ничего столь яростного и прекрасного. Мама похожа на воительницу, на королеву, она будто вышла из собственной истории про Ловкую Швейку и Белого Воробья.

Джейн проглатывает возражение и подсаживает Тимоти на уступ. Когда он цепляется за камень, Джейн влезает вслед за ним. Подтягивается на плоскую площадку – и тут её вдруг осеняет. А что, если в маминых историях мама и была Ловкой Швейкой, а сказки рассказывала о времени, которое она провела в волшебной стране?

Мысль пугает, и Джейн отбрасывает её и разворачивается лицом к пещере. По крайней мере, отсюда видно её большую часть. Лёгкое оранжевое свечение, кажется, исходит из места, где земля уходит вниз. Что бы там ни было, отсюда этого не видно.

– Венди! – от входа несётся крик Питера.

Джейн застывает, вжимается в скалу. Следовало догадаться, что Питер разыщет их здесь, но кого он зовёт – её или маму?

– Это же!.. – слишком громко восклицает Тимоти.

Джейн зажимает ему ладонью рот и утаскивает обратно в тень под каменным навесом.

Тимоти пищит, и Джейн шипит ему на ухо:

– Тихо!

Когда он затихает, Джейн отпускает его. Он всё ещё быстро дышит, глаза широко распахнуты в темноте. К этому моменту Питер уже должен знать, что она похитила Тимоти, так что теперь он ищет обоих.

– Вот бы у нас было оружие. – Джейн говорит, стараясь не шевелить губами.

– У меня вот что есть. – Тимоти достаёт из кармана рваных штанов рогатку и протягивает ей.

– Ты умничка! – Джейн обняла бы его, но на их уступе слишком тесно. Поэтому она просто хлопает его по плечу. У неё в рукаве всё ещё лежит наконечник стрелы, который она подобрала на тропе. Он отлично ложится в кожаную пяту, и Джейн натягивает рогатку, целясь вдоль руки. Она никогда раньше не стреляла из рогатки, но разве это так уж сложно? Мальчишки Питера уж точно не опытные охотники, и всё-таки они на её глазах завалили дикого кабана. В Неверленде действуют иные законы, поэтому Джейн надеется, что и из неё выйдет стрелок, если она попытается.

Оранжевого свечения как раз достаточно, чтобы Джейн рассмотрела маму, которая стоит, уперев руки в бока, лицом ко входу в пещеру. Тигровую Лилию нигде не видно, но Джейн уверена, что та где-то рядом. Крики отражаются эхом, отскакивая от стен, а потом Питер проламывается сквозь трещину в стене, а за ним – Артур и мальчик, чьего имени Джейн не помнит. Все трое вооружены мечами, но резко останавливаются, завидев маму. Питер, первым опомнившись, обвиняюще тыкает в неё пальцем.

– Что ты тут делаешь? Тебе сюда нельзя.

– Нет, мне можно, – спокойно отвечает мама.

Джейн наклоняется вперёд и опирает рогатку Тимоти о край скалы.

– Ты пригласил меня.

– Ты врёшь. – Питер со злобой смотрит на маму, кривя лицо.

Джейн тихо ахает в темноте, и Тимоти поворачивается к ней. Она качает головой. Даже если бы она могла говорить так, чтобы внизу её не услышали, что она сказала бы? Мама на самом деле была здесь, в Неверленде, и не сказала об этом ни единого слова. Голова идёт кругом, но сейчас не время обдумывать всё это, нужно сосредоточиться на том, что происходит.

– Питер. – Мама не повышает голоса – вообще-то она произносит имя Питера даже тише. От её тона Джейн покрывается мурашками.

– Нет! – Питер топает ногой. – Ты не моя Венди!

Джейн не уверена, но, кажется, она замечает, как мама чуть вздрагивает. У Питера капризный и в то же время жёсткий тон, но ему приходится задирать голову, чтобы посмотреть маме в глаза. Если бы не опасность, Джейн сочла бы это забавным.

Рядом с мамой Питер выглядит испорченным, гадким мальчишкой. Но в его позе сквозит угроза, и Джейн вспоминает, как он заколол кабана и что сделал с Руфусом.

– Я и есть Венди, Питер. Я уже говорила тебе, я выросла.

– Тебе нельзя было взрослеть. Это не по правилам!

– Ты искал мать. – Мама Джейн раскидывает руки. Стоящие за Питером Артур и третий мальчик нервно дёргаются. – Вот кто я. Я мать, а ты забрал у меня дочь.

Её слова переполняют сердце Джейн, и она сжимает пальцы на рогатке. Хочется заявить о себе. Хочется побежать к маме, броситься между нею и Питером, но она не решается вмешаться.

– Она не вооружена, – влезает Артур, его тон меняется от неуверенности к наглости за одну фразу.

Джейн ненавидит его даже сильнее, чем раньше. Он что, не видит, как прекрасна и грозна мама? Он не видит, что её следует бояться?

– И она одна.

Джейн прикусывает язык, чтобы не вмешиваться. Она подталкивает Тимоти и выразительно смотрит на него, пытаясь без слов передать, что они должны подготовиться, но пока оставаться в укрытии.

– Ты не причинишь мне вреда, Питер. – Мама не обращает внимания на Артура, сосредоточившись на Питере.

Она делает шаг к Питеру. Джейн задерживает дыхание. А потом всё случается в один миг.