Дорога мертвеца. Руками гнева
Часть 72 из 82 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Сейчас или никогда.
Пацан из Уайт-Три добежал до машины. Леонард достал из-под сиденья замотанную изолентой рукоятку молотка, вышел из машины и врезал. Тот рухнул на колени и сказал что-то вроде по-французски, но на самом деле не по-французски. Леонард схватил Скотта за шкирку, рывком поднял, развернул и забросил в раскрытую дверь. Скотт переполз через переднее сиденье назад. Леонард швырнул рукоятку молотка в одного из пацанов Уайт-Три и отступил, кинулся за руль. Снова завел машину и вдарил по газам. «Шеви» дернулся вперед. Леонард, держась рукой за дверь, раскрыл ее пошире и сбил одного из Уайт-Три, словно взмахом крыла. Машина заскочила обратно на шоссе, цепь натянулась и срезала еще двух из Уайт-Три так же гладко, как сушеные подсолнухи.
Леонард посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как двое из Уайт-Три тащат того, кого он вырубил рукояткой, в «универсал». Остальные, которых он уронил псом, вставали на ноги. Один выбил домкрат из-под машины Скотта и теперь долбил им фары и лобовуху.
— Надеюсь, она у тебя застрахована, — сказал Леонард.
— Я ее одолжил, — ответил Скотт, отрывая от футболки дворник. — Вот, тебе еще пригодится, — он положил дворник между Леонардом и Пердуном. — Одолжил? — сказал Пердун. — Так еще хуже.
— Не, — сказал Скотт. — Владелец не знает, что я ее одолжил. Я бы заменил пробитое колесо, если бы у жмота была запаска, но я залез, а там, блин, только обод. Кстати, спасибо, что не дали меня убить, а то бы мне с вами больше не кататься. Хоть вы меня чуть не переехали. Грудь теперь болит.
Леонард снова проверил зеркало. Пацаны из Уайт-Три быстро нагоняли.
— Что-то не нравится? — спросил Леонард.
— Не, — ответил Скотт и посмотрел в заднее стекло. Увидел болтающегося короткими дугами пса и разлетающиеся куски. — Надеюсь, ты не забыл, что у тебя пес на привязи.
— Твою мать, — сказал Пердун, — он тоже заметил.
— Ничего смешного, — оборвал их Леонард, — пацаны из Уайт-Три на хвосте.
— Так ускорься, — сказал Скотт.
Леонард заскрипел зубами.
— Знаешь, всегда можно скинуть бесполезный балласт.
— Если выкинуть дворник, это мало поможет, — ответил Скотт.
Леонард оглянулся и увидел, как ниггер лыбится на заднем сиденье. Нет ничего хуже, чем черный юмор. И даже ни капли благодарности. Леонард вдруг во всей ужасающей четкости вообразил, как его перехватывают пацаны из Уайт-Три. А если его убьют на пару с ниггером? Да плевать, что убьют. а если завтра его найдут в одной канаве с Пердуном и ниггером? А может, пацаны из Уайт-Три, перед тем как убьют, заставят делать какие-нибудь непотребства с ниггером. Типа заставят отсосать ниггерский хрен или еще чего. Леонард вдавил до упора; пролетая мимо «Дэйри Квин», он резко взял влево и еле успел, а Рекс пролетел дальше и вмазался в фонарный столб, после чего снова вернулся на место.
Пацаны из Уайт-Три не могли вписаться на своем «универсале» и даже не пытались. С визгом проехали на парковку чуть дальше, а потом развернулись. Но к этому времени задние фары «Шевроле Импалы» уже быстро удалялись, как два воспаленных геморроя на жопе ночи.
— Сверни на следующем направо, — сказал Скотт, — потом увидишь проселок налево. Выруби фары и пили туда.
Леонард терпеть не мог указания Скотта на поле, а тут было еще хуже. Оскорбительно. И все же Скотт предлагал неплохие планы игры, да и привычка подчиняться приказам квотербека взяла свое. Леонард свернул направо, и Рекс последовал за ними, окунувшись в полную сточную траншею.
Леонард заметил проселок, вырубил фары и свернул. Дорога вела между рядами огромных жестяных складов. Леонард свернул между двумя из них наугад, немного проехал по переулку с очередными складами. Остановился; они замерли и прислушались. Через пять минут Пердун сказал:
— Кажись, заныкались от этих папаебов.
— Ну что, отличная мы команда? — спросил Скотт.
Вопреки всему Леонарду было хорошо. Прямо как когда этот ниггер предлагал на поле отличный план, который работал, и они хлопали друг друга по задницам, забыв, кто какого цвета, потому что все были просто существами в футбольной форме.
— Давайте отметим, — сказал Леонард.
Пердун поднял с пола стаканчик и налил Скотту теплой колы с виски. В прошлый раз, когда они ездили в Лонгвью, он ссал в этот стаканчик, чтобы лишний раз не останавливаться, но с тех пор давно все вылили. И, кроме того, это все равно ниггер. Леонарду и себе он налил в те же самые стаканчики.
Скотт глотнул и сказал:
— Блин, чуваки, на вкус гадость какая-то.
— Как моча, — сказал Пердун.
Леонард поднял стаканчик.
— За «Диких Котов» Мад-Крика — и на хуй пацанов из Уайт-Три!
— Мне их на хуй даром не надо, — сказал Скотт.
Они чокнулись стаканчиками, и вдруг машину залил свет.
Три мушкетера со стаканчиками на весу, моргая, обернулись. Свет шел из открытой двери склада. Посреди свечения застыл жирдяй, словно распухшая муха на лимонной дольке. Позади него висел большой экран из простыни, на нем показывали кино. Хотя свет был яркий и приглушал фильм, Леонард, сидевший удобнее остальных, кое-что разобрал. А разобрал он девчонку, стоявшую на коленях и отсасывавшую жирдяю (мужика было видно только до пуза), пока мужик приставил ей ко лбу тупорылый черный револьвер. Она на секунду оторвалась от него, мужик кончил ей на лицо и выстрелил. Голову женщины отбросило из кадра, а на простыне будто просочилась кровь, как темный конденсат на окне. Потом Леонард уже не мог ничего разобрать, потому что в дверях появился еще один мужик, такой же жирный, как первый. Оба казались огромными шарами для боулинга в ботинках. Позади возникло еще больше мужиков, но один жирдяй обернулся и поднял руку, и остальные скрылись из виду. Оба жирдяя вышли, один почти закрыл дверь, оставив лишь тонкую полоску света, что легла поперек переднего сиденья «шеви».
Жирдяй Номер Один подошел к машине, открыл дверь Пердуна и сказал: «Вы, уебаны, и ниггер — на выход». Это был голос рока. Они только думали, что пацаны из Уайт-Три опасные, а теперь осознали, как обманулись. Вот это были не шутки. Этот мужик сожрал бы рукоятку молотка и высрал доску.
Они вместе вышли из машины, жирдяй махнул им развернуться, выстроил в ряд сбоку от Пердуна и оглядел. Парни еще держали в руках выпивку и, не считая этого, были похожи на подозреваемых с опознания.
Подошел Жирдяй Номер Два, глянул на троицу и ухмыльнулся. Было очевидно, что толстяки — близнецы. Одинаковые кривые черты на одинаковых жирных рожах. На них были гавайские рубашки, отличавшиеся только видом и цветом попугаев, белые носки, слишком короткие черные слаксы и черные блестящие итальянские туфли с такими острыми носками, что хоть в иглу продевай.
Жирдяй Номер Один забрал у Скотта стаканчик и принюхался.
— Ниггер с бухлом, — сказал он. — Это как пизда с мозгами. Не идут к другу. Небось, накачался, чтобы потом запустить черную змею в шоколадный пудинг. Или, может, тебя на ванильку потянуло, а эти мальчики рады служить.
— Мне ничего не нужно, только домой, — сказал Скотт.
Жирдяй Номер Два посмотрел на Жирдяя Номер Один и сказал:
— Чтоб мамашу трахнуть.
Жирдяи посмотрели на Скотта, желая узнать, что он ответит, но тот промолчал. Они могли бы сейчас собак ебать, он и то был бы не против. Черт, тащите псину, он сам трахнет — лишь бы отпустили.
Жирдяй Номер Один сказал:
— Меня от вас, пидоров с братом из джунглей, тошнит.
— Это просто ниггер из школы, — сказал Пердун. — Он нам самим не нравится. Мы его подобрали только потому, что его пиздили пацаны из Уайт-Три, а мы не хотели потом проиграть в футбол по той, значит, причине, что он наш квотербек.
— А, — сказал Жирдяй Номер Один. — Ясно. Лично мы с Винни против ниггеров в спорте. Стоит им начать принимать душ с белыми ребятами, как уже хочется присунуть белой телочке. От одного до другого — один шаг.
— Мы тут ни при чем, — сказал Леонард. — Не мы школы интегрировали.
— Нет, — сказал Жирдяй Номер Один, — это сделал старый Ушастый Джонсон, но вы зато катаетесь с этим вот и пьете.
— Мы ему в стакан нассали, — сказал Пердун. — Это такой прикол, понимаете. Он нам не друг, клянусь. Просто ниггер, который играет в футбол.
— В стакан нассали, а? — сказал тот, кого звали Винни. — Мне нравится, Хряк, а тебе? Нассали в сраный стакан.
Хряк уронил стаканчик Скотта и улыбнулся.
— Поди сюда, ниггер. Хочу тебе кое-что сказать.
Скотт посмотрел на Пердуна и Леонарда. Без толку. Их вдруг заинтересовали носки собственных кроссовок; они изучали обувь с таким интересом, будто это чудо света.
Скотт подошел к Хряку. Тот, по-прежнему улыбаясь, положил руку ему на плечо и отвел к большому складскому зданию.
— Что мы делаем? — спросил Скотт.
Хряк развернул Скотта лицом к Леонарду и Пердуну, все еще державшим стаканчики и созерцавшим кроссовки.
— Не хотел пачкать новый гравий на дорожке, — сказал Хряк, придвинул голову Скотта ближе к своей, свободной рукой залез назад, под гавайскую рубашку, извлек тупорылый черный револьвер, приставил к виску Скотта и спустил курок. Раздался хруст, будто кто-то разминал коленку; ноги Скотта одновременно поднялись и сдвинулись в сторону, что-то темное брызнуло у него из головы, а ноги качнулись назад к Хряку, и ботинки зашаркали, и засучили по бетону перед зданием.
— Ну надо же, — сказал Хряк, когда Скотт обмяк и свесился с его руки, — держит ритм до последнего.
Леонард не мог издать ни звука. Кишки подступили к горлу. Хотелось растаять и затечь под машину. Скотт умер, и мозги, которые изобретали планы закрученные, как червяки в банке, и командовали его ногами на футбольном поле, размазались, будто яичница на завтрак.
— Твою мать, — сказал Пердун.
Хряк отпустил Скотта, ноги у того разъехались, и он сел, качнулся вперед; его голова стукнулась о цемент между коленок. Под лицом расплылась темная лужа.
— Для него это к лучшему, пацаны, — сказал Винни. — Ниггеров зачал Каин с обезьяной, поэтому они не до конца люди и не до конца обезьяны. Нет им места в этом мире, неприкаянным. Начнешь их дрессировать водить тачки да в футбол гонять — не выйдет ничего доброго ни для них, ни для белых. На рубашку не попало, Хряк?
— Ни капли.
Винни зашел в здание и сказал людям там что-то, что можно было услышать, но не разобрать, потом вернулся с мятыми газетами. Подошел к Скотту, обернул их вокруг окровавленной головы, затем уронил ее обратно.
— Ты, Хряк, попробуй отмыть эту херню, как присохнет, тогда больше не будешь париться за гравий. Гравий — еще что. — Затем Винни сказал Пердуну: — Открывай заднюю дверь.
Пердун едва ногу не подвернул, так торопился исполнить приказ. Винни взял Скотта за шкирку и ремень и забросил на пол «Шевроле Импалы».
Хряк почесал стволом револьвера яйца, затем убрал пушку назад, под гавайскую рубашку.
— Вы, пацаны, поедете с нами в низовья и поможете выкинуть ниггера.
— Да, сэр, — сказал Пердун. — С радостью забросим его в Сабин.
— А ты чего? — спросил Хряк Леонарда. — Баба, что ли?
— Нет, — прохрипел Леонард. — Я с вами.
— И хорошо, — сказал Хряк. — Винни, возьми пикап, дорогу показывать будешь.
Винни достал ключи из кармана и открыл ворота, соседние с теми, где горел свет, зашел и сдал оттуда назад на новеньком золотом пикапе «додж». Встал с заведенным мотором перед «шеви».
— Никуда не уходите, пацаны, — сказал Хряк и зашел на склад.
Они слышали, как он сказал внутри: