Дорога мертвеца. Руками гнева
Часть 73 из 82 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Смотрите киношки дальше. Только пиво нам оставьте. Мы туда и обратно. Затем свет погас, и Хряк вышел, захлопнув дверь. Посмотрел на Леонарда с Пердуном и сказал:
— Допивайте, пацаны.
Леонард и Пердун осушили теплую колу с виски и уронили стаканчики.
— Теперь, — сказал Хряк, — ты лезь назад к ниггеру, а я — к водителю.
Пердун сел назад и поставил ноги на колени Скотта. Он старался не смотреть на голову в газете, но не мог ничего с собой поделать. Когда Хряк открыл дверцу и включился свет, Пердун увидел прореху в газете, а в ней — глаз Скотта. Бумага у его лба стала темной. У рта и подбородка была реклама скидок на рыбу.
Леонард сел за руль и завел машину. Хряк потянулся и нажал на сигнал. Винни покатил на пикапе вперед, а Леонард последовал за ним в низовья реки. Все молчали. Леонард обнаружил, что всем сердцем жалеет, что не поехал в кинотеатр на фильм, где снимается ниггер.
В низовьях было туманно и жарко от изобилия деревьев и поросли. Пока Леонард петлял на «шеви» по узким проселкам из красной глины среди густой растительности, представлял, что его машина напоминает мандавошку, ползущую по лобковым зарослям. По реакции руля он чувствовал, что пес и цепь тут и там цепляются за кусты и ветки. Он уже и думать забыл про пса, а теперь вспомнил и заволновался. А если пес запутается и придется остановиться? Вряд ли Хряк благодушно отнесется к остановке, когда на полу — дохлый уголек и ему хочется избавиться от тела.
Наконец они добрались до просвета и дальше ехали по берегу реки Сабин. Леонард ненавидел воду, всегда. В лунном свете река казалась потоком ядовитого кофе. Леонард знал, что под водой тысячами плавают аллигаторы, сарганы размером с мелких аллигаторов и щитомордники. От одной мысли об их скользких рыскающих телах засосало под ложечкой.
Они добрались до так называемого Упавшего моста. Это был старый мост, провалившийся посередине, так, что он касался земли только одним концом. Иногда с него рыбачили. Сегодня никого видно не было.
Винни остановил пикап, Леонард притормозил рядом: капот его «шеви» смотрел на въезд на мост. Все вышли, Хряк велел Пердуну вытащить Скотта за ноги. Газета отшелушилась с головы Скотта, обнажив ухо и часть лица. Пердун прижал газету на место.
— Да похер, — сказал Винни. — Если землю на хуй заляпает, не страшно. Вы, лохи, поищите чего тяжелого, чтобы утопить обезьяну.
Пердун и Леонард стали носиться, как белки, в поисках камней или больших и тяжелых бревен. Вдруг они услышали крик Винни.
— Батюшки-светы, охуеть. Хряк. Ты глянь.
Леонард оглянулся и увидел, что Винни обнаружил Рекса. Он стоял над ним, уперев руки в бока. Хряк подошел к нему, обернулся и уставился на них. — Эй, ебланы, живо сюда.
Леонард и Пердун присоединились к ним возле пса. Теперь от него осталась, в основном, голова с ошметком мяса и шерсти, свисающим с хребта, да переломанные ребра.
— Самое пиздецовое зрелище в моей ебаной жизни, — сказал Хряк.
— Батюшки-светы, — сказал Винни.
— Так поступить с псом. У вас что, сердца нет? Пес — лучший блядский друг человека, а вы двое его так убили.
— Мы не убивали, — сказал Пердун.
— Ты мне, блять, втираешь, что это он сам? Покончил с собой после неудачного дня.
— Батюшки-светы, — сказал Винни.
— Нет, сэр, — ответил Леонард, — Мы его привязали уже после того, как он умер.
— В это я верю, — сказал Винни. — Обосраться и не жить. Убили псину. Батюшки-светы.
— Как представлю, что он старался угнаться, пока вы, уебаны, гнали все быстрее, аж кровь закипает, — сказал Хряк.
— Нет, — сказал Пердун. — Все не так. Он был дохлый, а мы — бухие, и мы ничего не делали, так что…
— Завали ебало, — сказал Хряк, ткнув пальцем в лоб Пердуну. — Просто завали ебало. Мы тут видим, что вы, мудаки, захуярили. Таскали эту собаку, пока вся ебаная шерсть не слезла… Да что у вас за матери такие были, что не научили животных любить?
— Батюшки-светы, — сказал Винни.
Все замолчали, глядя на собаку. Наконец Пердун сказал:
— Нам дальше искать что-нибудь тяжелое, чтоб ниггер не всплыл?
Хряк поглядел на Пердуна так, словно он только что вырос из-под земли.
— Вы, уебаны, хуже ниггера, раз такое с собаками творите. Быстро дуйте в машину.
Леонард и Пердун подошли к «шеви» и уставились на труп Скотта примерно так же, как пялились на пса. Под тусклым лунным светом, приглушенным тенью деревьев, Скотт из-за бумаги на голове казался гиганской куклой из папье-маше. Хряк подошел и пнул Скотта в лицо так, что газета слетела, и над водой разнесся такой стук, что лягушки запрыгали. — Забейте на ниггера, — сказал Хряк. — Ключи давай, творог подзалупный. — Леонард передал ключи Хряку, тот подошел к багажнику и открыл. — Волоките ниггера сюда.
Леонард взял Скотта за одну руку, Пердун — за другую, и они подтащили его к Хряку.
— В багажник, — сказал Хряк.
— Почему? — спросил Леонард.
— По кочану, — ответил Хряк.
Леонард и Пердун бросили Скотта в багажник. Там у него — с лицом, скрытым остатками газеты, — был жалкий вид по соседству с запаской. Леонард подумал, что если бы ниггер сразу угнал машину с запаской, они бы здесь не очутились. Он сменил бы колесо и уехал раньше, чем появились пацаны из Уайт-Три.
— Ладно, теперь ты лезь к нему, — сказал Хряк, показав на Пердуна.
— Я? — спросил Пердун.
— Нет, не ты, а ебаный слон у тебя на плече! Да, ты, лезь в ебаный багажник. Я всю ночь ждать не буду.
— Господи, мы ничего с собакой не делали, мистер. Мы же сказали. Клянусь! Мы с Леонардом прицепили его, когда он уже сдох… Это Леонард придумал.
Хряк не сказал ни слова. Просто стоял, придерживая крышку багажника и не сводя глаз с Пердуна. Пердун посмотрел на Хряка, потом на багажник, потом опять на Хряка. Наконец посмотрел на Леонарда, затем влез, спиной к Скотту.
— В тесноте, да не в обиде, — сказал Хряк и захлопнул крышку. — Теперь ты, как тебя, Леонард? Иди сюда, — Хряк не стал ждать, когда Леонард пошевелится. Схватил его за шиворот толстой ручищей и толкнул туда, где на конце цепи лежал Рекс и все еще стоял Винни, не сводя глаз с пса.
— Что скажешь, Винни? — спросил Хряк. — Понял, что я задумал?
Винни кивнул. Он нагнулся и снял ошейник с собаки. Надел на Леонарда. Леонард почувствовал в ноздрях запах дохлой псины. Он согнулся и сблевал. — Ну вот, трындец туфлям, — сказал Винни и без замаха врезал Леонарду в живот. Леонард упал на колени и вытошнил еще виски с колой.
— Вы, уебаны, самые мерзкие куски говна на земле, раз такое с собакой учудили, — сказал Винни. — Ниггеры и то лучше.
Винни достал из пикапа прочную леску и связал Леонарду руки за спиной. Он заплакал.
— Ой, заткнись, — сказал Хряк. — Не так все плохо. Нечего слезы лить.
Но Леонард не мог заткнуться. Теперь он рыдал в три ручья, от деревьев доносилось эхо. Он закрыл глаза и пытался представить, что пошел на фильм с ниггером и заснул в машине, просто видит кошмар, — но не смог представить. Он вспомнил летающие блюдца с карамельными лучами Гарри-уборщика и теперь понял, что если блюдца и стреляют лучами, то вовсе не лучами скуки. Ему было совсем не скучно.
Хряк снял с Леонарда кроссовки, повалил его плашмя на землю, стянул носки и заткнул в рот парню так глубоко, что не выплюнуть. Не то чтобы Хряк боялся, что Леонарда кто-то услышит, — ему просто не нравились завывания. От этого уши в трубочку.
Леонард лежал в блевотине рядом с псом и беззвучно плакал. Хряк с Винни подошли к «Шевроле Импале», открыли двери и встали так, чтобы половчее толкать машину. Винни поставил на нейтралку, потом начал с Хряком двигать машину вперед. Сперва она пошла медленно, но под легким уклоном у въезда на старый мост покатилась резвее. В багажнике в крышку легко стучал Пердун, будто не всерьез. Цепь натянулась, и Леонард почувствовал, как его дернуло за шею. Он пополз по земле словно змея.
Винни и Хряк отскочили с дороги и смотрели, как машина вкатывается на мост, переваливается через край и в поразительной тишине исчезает в воде. Мимо прошуршал Леонард, которого тащил вес машины. Когда он ударился о мост, щепки так вцепились в одежду, что сорвали штаны и трусы едва не до коленей.
Цепь мотнулась к левому краю моста и гнилым перекладинам; Леонард попытался там зацепиться ногой за торчащую доску, но тщетно. Вес машины лишь вывихнул ему ногу и сорвал с места доску под визг древесины и гвоздей.
Леонард набрал скорость, цепь зазвенела через край моста, в воду и прочь из глаз, потянув за собой груз как игрушку. Последнее, что видели Винни и Хряк, — пятки Леонарда, белые, как рыбьи брюшки. — Глубоко, — сказал Винни. — Я там однажды старого сома поймал, помнишь? Здоровый уебок. Там метров пятнадцать глубины, не меньше.
Они сели в пикап, Винни завел.
— По-моему, мы пацанам добро сделали, — сказал Хряк. — Носятся с ниггерами, псов мучают, все дела. Говно нынче, а не дети.
— Знаю, — сказал Винни. — Надо было это снять, Хряк, нормально бы получилось. Когда машина и тот негроеб ухнули в воду — вот был момент.
— Да не, без телок же.
— Вот тут да, — сказал Винни, развернулся и въехал на тропу, которая вела прочь из низины.
На дальнем краю пустыни Кадиллаков… с мертвым народцем
Посвящается Дэвиду Шоу, история о Плохих Парнях и Очень Плохих Парнях
1
После целого месяца погони Уэйн однажды вечером настиг Калхауна в маленьком невзрачном баре под названием «Розалита». Нельзя сказать, чтобы Калхаун в конце концов расслабился, но по крайней мере он не слишком тревожился. К тому времени он уже убил четверых охотников за головами, и Уэйн знал, что пятый вряд ли его беспокоит.
Последним из охотников была знаменитая Розовая Леди Макгайр — настоящая женщина — три сотни фунтов безобразно перекатывающегося мяса, с помповым «ремингтоном» двенадцатого калибра и скверным характером. Ходили слухи, что Калхаун напал на нее сзади, перерезал горло, а потом в насмешку изнасиловал ее, пока жертва не скончалась от потери крови. Из чего Уэйн сделал вывод, что Калхаун не только опасный сукин сын, но еще и с дурным вкусом.
Уэйн вышел из своего «шевроле», копии модели пятьдесят седьмого года, надвинул на лоб шляпу, открыл багажник и достал двустволку и патроны к ней. У него в кобуре на боку уже имелся револьвер тридцать восьмого калибра и в каждом сапоге было спрятано по длинному охотничьему ножу, но, когда идешь в такое место, как «Розалита», предосторожность никогда не помешает.
Горсть патронов он ссыпал в нагрудный карман рубашки, застегнул клапан, взглянул на красно-голубую неоновую вывеску, гласившую: «„Розалита“ — холодное пиво и танцы с мертвецами», обрел свой центр, как советуют дзен-буддисты, и вошел внутрь.
Уэйн держал ружье у ноги, а внутри было довольно темно, так что посетители, занятые разговорами, выпивкой и танцами, не обратили внимания ни на него, ни на его арсенал.
Коренастую фигуру Калхауна в черной шляпе он заметил сразу. Он был в загоне для танцев с мертвой обнаженной мексиканской девчонкой лет двенадцати. Одной рукой Калхаун крепко обнимал ее за талию, а другой тискал упругую задницу, словно обминал подушку, прежде чем лечь спать. Обрубки рук мертвой девчонки безвольно болтались по обе стороны от тела Калхауна, а маленькие грудки прижимались к его широкой груди. Ее лицо в проволочном наморднике периодически прижималось к его плечу, и слюна толстыми клейкими жгутами прилипала к рубашке, впитывалась и оставляла мокрые пятна.
Насколько было известно Уэйну, девчонка приходилась Калхауну то ли сестрой, то ли дочерью. Да, такое это было местечко. Одно из многих, которые расплодились сразу же, как только снадобье вырвалось из лаборатории и наполнило воздух бактериями, возвращавшими к жизни умерших, восстанавливающими их моторные функции и вызывающими непреодолимый голод к человеческой плоти.