Дом с сотней часов

Щёки её тёти порозовели.

– Мне жаль. Я даже искала их вещи – хотела вернуть.

Так вот что она делала ночью в конюшне!

– Я разговаривала с Теренсом, сыном юриста, просила его узнать, где хранится имущество Фоксов. Ведь он был лучшим другом Берти. Но он ничего мне не сказал, – с коротким вздохом произнесла Кэтрин.

– То, что я сделал, непростительно. Этот договор… нелепый и бессмысленный. Мистер Марчингтон не соглашался с его условиями, звонил мне каждый день и пытался убедить упразднить его. Но я его не слушал – я так старался предотвратить новую трагедию! Я должен возместить семье Фоксов все убытки, – заключил мистер Уэсткотт. От осознания содеянного его лицо исказила му́ка.

– Не волнуйся, папа, – успокоила его Флоренс. – Теренс Марчингтон всё-таки решил нам помочь. Стэнли уже отправился по указанному адресу, он отвезёт Фоксам их имущество.

Мистер Уэсткотт слабо, но с облегчением улыбнулся дочери.

Суровые глаза Кэтрин остановились на племяннице.

– Твой отец не в состоянии управлять семейной фирмой. Я много раз предлагала свою помощь – и каждый раз её отвергали. Было очевидно, что после смерти Берти он не позволит тебе унаследовать бизнес. Единственным выходом для меня было расчистить дорогу для нас обеих – найти способ встать во главе типографии и со временем передать руководство ею тебе.

Флоренс от изумления ахнула.

– Но, Кэтрин, это противоречит здравому смыслу! – вскипел мистер Уэсткотт, сцепив руки.

– Так вот почему вы остановили часы! – догадалась Хелена. – Чтобы выставить своего брата безумным маньяком, упечь его в дурдом и принять на себя дела в типографии!

– Ты почти так же умна, как моя племянница, – с одобрением улыбнулась Кэтрин Хелене. – Эдгар понятия не имел, что я видела телеграмму от Евангелины. Я отправила ей ответное сообщение, попросив приехать позже, сняла коттедж и привезла её сюда. Пока Эдгар ездил на станцию встречать жену, я остановила часы и забрала телеграмму, зная, что суеверия заставят его думать, будто с Евангелиной стряслось что-то страшное. В результате он совсем обезумел, и доктор Бэррингтон подтвердил, что ему требуется лечение.

– Но папа не сумасшедший! – возразила Флоренс, вставая. Глаза её горели негодованием. – Вместо того чтобы помочь ему, вы сыграли на его предрассудках и убедили его, что он болен. Как вы могли совершить такую низость?!

Мать Флоренс, с бледным лицом, молча кивнула и встала рядом с дочерью.

– Я всё рассчитала, – продолжала Кэтрин. – Если сегодня остановить часы, то Эдгар совсем лишится рассудка – не без вашей помощи, девочки, – и его можно будет смело отправлять в психиатрическую лечебницу. – Казалось, она произнесла эти слова с огромным удовольствием.

Хелена от удивления открыла рот.

– Что значит «не без вашей помощи»? – поинтересовалась Флоренс.

– Ты одеваешься как твой брат, таскаешь вещи в дом из конюшни – это только больше сводит твоего отца с ума. Я договорилась, что доктор Бэррингтон заберёт его в лечебницу завтра. Это пойдёт тебе на пользу, Эдгар. – И она послала мистеру Уэсткотту коварную улыбку.

– Невероятно! – гневно произнесла Флоренс.

– Ты очень меня расстроила, Кэтрин, – тихо проговорил мистер Уэсткотт.

Кэтрин пристально взглянула на него.

– Ты моя сестра, я доверял тебе, я так высоко тебя ставил, – со слезами в голосе продолжал мистер Уэсткотт. – Зависть – плохое чувство. Мы росли вместе, и я всегда стремился быть к тебе ближе и никогда не понимал, почему между нами нет согласия.

Кэтрин опустила взгляд.

– Что ж, теперь ты понимаешь.

Мистер Уэсткотт достал из кармана носовой платок и высморкался.

– Это какая-то чепуха, Кэтрин, – сказала Евангелина Уэсткотт. – И ты рассчитывала, что я позволю доктору Бэррингтону упечь Эдгара в психушку, а тебе заняться семейным бизнесом?!

– А почему нет? – слегка пожав плечами, ответила Кэтрин.

Хелена с изумлением уставилась на неё. Мисс Уэскотт ни капли не жалела о содеянном. Конечно, она предприняла все эти уловки из желания получить больше возможностей, многие из которых для женщины почти закрыты, – но при этом совершила жестокие и предосудительные поступки. Хелена подумала о письме Флоренс братьям Райт, о решимости Стэнли идти своей дорогой в жизни вопреки воле родителей, о воодушевлённых женщинах в Кембридже. Путь к осуществлению мечты для многих сложен, но прибегать для достижения своих целей к таким подлым способам недостойно.

Мать Флоренс комкала в руках платок с колокольчиками в углу – такой же, как Хелена вынула из кармана пальто Кэтрин в гостиничном номере.

– Я потрясён твоим безответственным поведением и тем злом, которое ты причинила моей семье, Кэтрин, – сказал мистер Уэсткотт сестре, обняв за плечи жену и дочь. – И это в то время, когда мы так нуждались в твоей заботе и участии!

На лице Кэтрин мелькнуло выражение недоумения, словно она удивлялась, почему семья её не понимает. Она смотрела на обнимающихся родственников, и Хелене показалось, что в глазах мисс Уэсткотт она заметила сожаление. Кэтрин потёрла тонкий нос и хотела что-то сказать. Неужели собирается извиниться? Но она лишь грустно покачала головой и, приложив руку к губам, отвернулась.

Хелена услышала достаточно. На все вопросы, жужжавшие у неё в голове, она получила ответы, хоть и неожиданные. Девочка встала и направилась к двери, оглянувшись на бледных обескураженных Уэсткоттов, которые привыкали к новой правде друг о друге. Благодаря усилиям Хелены Флоренс и Орбита семья снова воссоединилась, но наверняка потребуется некоторое время, чтобы Уэсткотты пережили случившееся и снова стали крепкой счастливой семьёй.

Однако её драгоценная птица всё ещё парила над верхушками деревьев. И как, скажите на милость, заставить попугая спуститься?!





Глава 42

Новые возможности






Хелена сидела рядом с отцом на берегу реки. Небо было чистым, словно решение загадки дома с часами разогнало облака и лето наконец расцвело во всей своей красе. Болтая ногами в колышущейся воде, девочка подняла голову и проследила за сине-зелёными крыльями попугая, парившего над ивами.

– Oрбит! – устало позвала она. – Спускайся, пожалуйста, милая птичка! – Лёгкий ветерок ерошил ей волосы, свистел в ушах. Мимо пролетела рыжая бабочка. – Орбит! – снова крикнула Хелена в небо.

Отец заботливо положил руку ей на плечо. Они весь день ходили вдоль реки, отец нёс клетку, а Хелена, держа в вытянутой руке кусочки яблока и горсть семечек, пыталась подманить попугая. Иногда он спускался так низко, что задевал хвостом макушку девочки, но тут же снова взмывал вверх.

Люди в лодках с восторгом глазели на попугая, тараторящего в ветвях деревьев детские считалочки.

Велосипедисты, виляя, замедляли скорость и смеялись.

Прохожие останавливались и сочувственно наблюдали за усилиями отца и дочери.

Когда накануне вечером Хелена вернулась домой с пустой клеткой, отец удивлённо смотрел с порога, как Евангелина Уэсткотт выходит из экипажа в сопровождении мужа и дочери, и слышал, как мистер Уэсткотт посоветовал Кэтрин безотлагательно вернуться в Лондон. Кэтрин явно возмутило это предложение, но спорить она не стала. Прощаясь с Флоренс, она наставительно сказала:

– Только ни в коем случае не бросай учёбу. Дай бог, чтобы жизнь подарила тебе возможности, которых никогда не было у меня. – И щёки её расцвели румянцем.

Хелена надеялась, что мистер Уэсткотт когда-нибудь простит сестру и они найдут способ помириться. Хотя, судя по холодному взгляду мистера Уэсткотта, произойдёт это очень нескоро.





– Я чуть с ума не сошёл, – сказал накануне вечером отец, забирая у Хелены клетку. – Поезд опоздал, а когда я наконец добрался сюда, то нашёл пустой дом с остановившимися часами.

Тогда Хелена расплакалась и, уткнувшись ему в грудь, объяснила, как пропал Орбит. Отец гладил её по голове и успокаивал, обещая рано утром пойти к реке и попытаться поймать упрямую птицу. Они приехали сюда на рассвете, провели здесь целый день, но Орбит не хотел спускаться.

– Пожалуйста, поедем домой! – снова крикнула Хелена, запрокинув голову вверх и бренча привязанным к клетке зеркальцем.

Флоренс нашла свою маму, и Хелена была за неё рада. Но её собственная мать уже никогда не вернётся, а теперь последнее напоминание о ней улетело в небо. Сердце у девочки щемило, когда она вспоминала руки матери, её журчащий смех и занятия с попугаем.

– Орбит – всё, что осталось мне от мамы, я не перенесу разлуки с ним, – надтреснутым голосом произнесла Хелена.

– Это не так, дорогая, твоя мама всегда здесь. – Отец постучал себя по груди в районе сердца. – Она часть тебя и останется в душе на всю жизнь.

– Но я никогда больше не услышу её смеха, – заплакала девочка.

Отец привлёк дочь к себе и прижался колючей бородой к её волосам.

– Мама обожала этого попугая, но Орбит всего лишь подражал ей. Птицам нужна свобода. Помнишь, как мама выпускала его из клетки и он кругами летал по комнате?

Хелена кивнула и вытерла слёзы.

– И как трудно было заманить его назад. Больше всего он любит летать.

– Но ведь он не выживет в природе, – тихо возразила Хелена. – Давай подождём ещё – вдруг он спустится?

– Птицы всегда возвращаются, когда хотят есть или погреться. Но послушай, как радостно он кричит, – разве похоже, что он готов вернуться? – мягко сказал отец. – Вероятно, Орбиту нужны приключения.

Хелена подумала о тесной клетке с перьями на дне и о бедных мёртвых птицах на шляпках мисс Уэсткотт. Потом взглянула на бескрайнее небо, в котором для попугая открывалось так много привлекательных возможностей, и едва сдержала рыдания.

Отец вытер ей слёзы платком, пахнувшим часовым маслом, металлом и деревом.

– Я тут подумал: может, нам и не нужна своя мастерская? Возможно, эта цель меня ослепляла. Наверное, она просто отвлекала меня от нашей потери. – Он помолчал. – Мне нужно найти работу, которая позволит нам больше времени проводить вместе. Прости меня, дочка. Боюсь, что после маминой смерти я с головой ушёл в свою профессию и уделял тебе мало внимания. Я так горжусь тобой, ты очень помогала мне в доме мистера Уэсткотта. Благодаря твоей пытливой натуре их семья снова вместе. И ты показала, что разбираешься в механизмах. Надеюсь, ты и впредь станешь помогать мне – если, конечно, захочешь.

Хелена грустно улыбнулась ему сквозь слёзы.

Отец поцеловал её в висок.

– Думаю, нам пора. Утром я разговаривал с мистером Уэсткоттом. Он хочет пожертвовать часы на доброе дело – он вдруг загорелся идеей избавиться от всей коллекции, и в первую очередь от часов своей матери. Он предложил мне принять участие в организации музея. Это не будет приносить столько денег, сколько часовая мастерская, но, может быть, нам стоит попытаться начать всё сначала? Когда пыль немного уляжется, мы подробно это обсудим.

Хелена сорвала длинную травинку и сжала её в ладони. Она не любила часы с такой страстью, как отец, но работа с механизмами действительно увлекала её гораздо больше, чем вышивание, к тому же отец считает, что у неё есть талант к этому занятию. Кроме того, он сделал вывод, что у неё имеются и другие полезные дарования – умение слушать, наблюдать, принимать смелые решения и составлять вместе части мозаики.

Хелена подумала о стремлении Кэтрин к самореализации, которое толкнуло её на отвратительные поступки. Вспомнила о таланте Флоренс к рисованию и о том, как она расцвела и возликовала, когда наконец смогла открыть письмо от братьев Райт – они приглашали её и Стэнли в Лондон, чтобы обсудить их идеи относительно летательных аппаратов! А Стэнли скоро будет учиться в Кембриджском университете. К его радости, Уэсткотты были так благодарны ему за ведение хозяйства, что предложили бесплатное проживание и питание на всё время обучения, а также попросили заниматься с Флоренс по выходным. Вдруг выяснилось, что жизнь предоставляет много возможностей, и оказалось, что самые несбыточные мечты в конце концов сбываются.

Хелена прислушалась, как отец, удаляясь, шуршит ногами по траве, вздохнула и подняла голову к небу, по которому неслись облака.

– Я приду завтра, милая птичка, – прошептала она. – Я буду приходить каждый день, пока ты не спустишься ко мне.

Ветер отнёс её слова к верхушкам деревьев, к шелестящей листве и скрипящим веткам, где сине-зелёный попугай чистил пёрышки, сверкая глазками-бусинками, в которых отражался свет закатного солнца. Знакомый смех разнёсся над деревьями как звонкое журчание водопада, и сердце Хелены одновременно сжалось и запело.