Дом с сотней часов
Часть 28 из 31 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Привязав лодку, девочки с мистером Уэсткоттом двинулись через шумящую на ветру рощицу. Мимо зарослей крапивы и спутанных кустов ежевики шла хорошо протоптанная слякотная тропинка.
Пробивавшийся сквозь деревья свет манил путников вперёд. До слуха Хелены донеслись звуки разговора на повышенных тонах. Кэтрин Уэсткотт!
Хелена побежала, Флоренс и мистер Уэсткотт старались не отставать. Почти поравнявшись с подругой, Флоренс споткнулась, и Хелена подняла её на ноги и потащила дальше, пока они не добрались до небольшой полянки перед белым коттеджем с соломенной крышей. Два полукруглых окна под карнизом светились как глаза сонной кошки. Столб света из полуоткрытой входной двери освещал крыльцо.
В небе тревожно голосил Орбит.
Хелена ринулась по галечной дорожке ко входу в коттедж.
– Замолчит наконец эта проклятая птица или нет?! – с раздражением крикнула Кэтрин.
– Наверное, улетела от хозяев, – проговорил другой, более мягкий голос. – Бедняжка, должно быть, очень напугана.
Обе собеседницы обернулись на скрип двери.
Щёки Кэтрин напряглись и побледнели. Рядом с ней стояла женщина со светло-русыми волосами, убранными в нетугой узел, и в украшенном кружевами свободном белом платье.
Флоренс часто заморгала, словно увидела привидение.
Кэтрин ахнула и схватилась за стену, чтобы не упасть. Челюсть у неё некрасиво отвисла.
– Флоренс? – нежным, как у соловья, голосом произнесла светловолосая женщина.
Девочка схватилась за руку Хелены, впившись ногтями ей в кожу, и медленно прошептала:
– Мама, это ты?
Глава 40
Воссоединение
В лесном коттедже поднялся гвалт голосов – громче, чем перезвон часов в доме мистера Уэсткотта.
– Флоренс! Дорогая моя, ты здесь?! На тебе что – одежда Берти?! Что ты сделала со своими волосами?! – восклицала миссис Уэсткотт.
– Мама! А мы с папой думали, что ты нас забыла! – чуть не рыдала Флоренс.
– Что?! Как?! Откуда?! – вскрикивала Кэтрин.
Флоренс бросилась в объятия матери, и они словно приросли друг к другу. У Хелены заныло в груди, и ей пришлось сложить руки, чтобы унять боль.
– Евангелина? – прошептал у неё за спиной мистер Уэсткотт.
Хелена обернулась. Отец Флоренс с белым как мел лицом стоял, прислонившись к дверному проёму.
– Эдгар! – Миссис Уэсткотт широко улыбнулась. – Милый, ты поправился? – Взяв Флоренс за руку, она бросилась к мужу, и все трое крепко обнялись.
– Какая неожиданная встреча! – вспыхнув, произнесла Кэтрин. На голове у неё покачивалась коричневая фетровая шляпка с лентой горчичного цвета вокруг тульи, к которой живописно крепились изумрудные перья райской птицы. Когда же Кэтрин повернулась, на Хелену глянул жёлтый глаз. Оказалось, что вокруг шляпы была уложена целая птица – с головой, шеей, тельцем и лапками. Хелена сглотнула кислую тошноту и прислушалась к тревожному крику Орбита. Вот что его пугало – шляпки Кэтрин с перьями и чучелами птиц. Неудивительно, что он так нервничал, когда она приближалась к нему. Но смелый амазон привёл их в этот дом и помог воссоединению семьи Флоренс.
– Кэтрин! – Мистер Уэсткотт высвободился из объятий жены и обратился к сестре таким голосом, которого Хелена ещё никогда у него не слышала: твёрдым и спокойным, как море в погожий день. – Что моя жена делает здесь, в Гранчестере?
Кэтрин расправила плечи и посмотрела брату прямо в глаза:
– Я могу всё объяснить, Эдгар…
– Мы были в гостинице, – перебила её Хелена. Ужасная шляпка вызывала у неё отвращение. – Я нашла телеграмму, которую вы использовали как закладку. Я видела ваши шляпки… Вам нужен мой попугай!
Лицо Кэтрин приняло злобное выражение.
– Ты копалась в моих вещах?! И что значит «вам нужен мой попугай»? Я люблю мёртвых птиц, а не живых.
– А ещё Хелена нашла письмо от доктора Бэррингтона, где говорится, что папу нужно поместить в сумасшедший дом, – оторвавшись от матери, добавила Флоренс.
– Какая телеграмма? Какой сумасшедший дом? – Миссис Уэсткотт наморщила лоб. – Что происходит? – Слегка тряхнув головой, мать Флоренс увлекла Кэтрин в комнату с зажжённым камином и мягкими креслами.
Кэтрин стояла у окна и смотрела на петляющую реку, которая принесла семье столько боли.
Флоренс села рядом с матерью на маленький диванчик и сцепила руки.
Мистер Уэсткотт встал около камина и, потирая подбородок, зорко наблюдал за женой и дочерью, словно вознамерился никогда больше не упускать их из виду.
Хелена, усевшись на подлокотник кресла, болтала ногами. Как ей ни хотелось уговорить Орбита спуститься, но сначала нужно узнать, как мать Флоренс оказалась здесь, почему Кэтрин утаила телеграмму и зачем хлопотала о помещении мистера Уэсткотта в лечебницу.
– Так что же, Кэтрин, – сказала мать Флоренс. – Ты объяснишь, в чём дело?
Кэтрин с остекленевшими глазами молчала и постукивала пальцами по губам.
Миссис Уэсткотт нетерпеливо вздохнула:
– Кэтрин сказала, что ты не в себе, Эдгар, и что мне лучше пока не возвращаться домой. Она сняла этот коттедж. По правде, я обрадовалась, что могу провести время у реки, около того места, где Берти… – Она осеклась, и глаза её наполнились слезами. – Я была очень слаба, а Кэтрин заверила меня, что о Флоренс очень хорошо заботятся и что она счастлива. Я ей поверила.
– Но я нисколько не была счастлива! – воскликнула Флоренс. Она достала из кармана телеграмму и положила матери на колени. – Хелена нашла это в гостиничном номере тёти Кэтрин. Почему тебя не было на станции, когда отец приехал встречать тебя?
Мистер Уэсткотт подошёл, взял телеграмму и, пробежав её глазами, побледнел больше обычного.
– Я приехал, как ты просила, Евангелина, но тебя не было. Вернувшись, я стал искать телеграмму, думая, что перепутал время прибытия, однако она исчезла. – Он повернулся к сестре: – Значит, это ты забрала её, Кэтрин? Зачем? И почему моя жена живёт в этом коттедже?
Хелена сложила сжатые в кулаки руки на коленях. Флоренс бросила на неё тревожный взгляд. Неужели они наконец-то узнают правду?
Глава 41
Правда
– Всё очень просто, – небрежно проговорила Кэтрин. – После несчастья, произошедшего с Берти, Эдгар показал себя неспособным вести семейную типографию, а ты, Евангелина, больше не могла должным образом заботиться о Флоренс.
– Погоди-ка… – перебил её мистер Уэсткотт.
От лица его жены отлила кровь.
– Нет уж. – Кэтрин подняла руку в перчатке. – Вы просили меня всё объяснить, так слушайте.
Мистер Уэсткотт поджал губы и кивнул, дав ей знак продолжать.
– После трагедии я с удовольствием стала присматривать за Флоренс – она очень послушная девочка, – но ни один из вас этого не замечал. Горько, что бедного Берти больше нет с нами, но у вас есть живая и невероятно способная дочь, а вы, в сущности, оттолкнули её, эгоистично отдавшись своему горю. Предрассудки Эдгара насчёт остановившихся часов просто смешны. Мы сами творим свою судьбу. Металлические штуки с винтиками и пружинами тут ни при чём. То, что наша мама умерла в тот вечер, когда часы встали, а следом за ней и отец, – простое совпадение. Вполне очевидным объяснениям Эдгар предпочёл бессмысленные суеверия.
Хелену вдруг как громом поразила догадка:
– Это вы! Вы остановили часы с маятником в виде луны в тот день, когда умерла ваша мать!
Мистер Уэсткотт задохнулся от ужаса:
– Нет… не может быть!
Кэтрин фыркнула:
– Да, Хелена, ты права. Это была я. Но Эдгар слишком увлёкся мыслью, что два этих события связаны.
Мистер Уэсткотт, шатаясь, пошёл к креслу у камина и опустился в него, потирая щёки.
– Значит, мамины часы остановились не сами по себе?
Кэтрин покачала головой:
– В детстве заводить мамины часы было твоей обязанностью. Я подумала, что, если остановлю их, у тебя будут неприятности. Тебе всегда доставалось всё самое лучшее, Эдгар: ты учился в дорогой школе, обсуждал с отцом дела типографии, тебя не раз отправляли в Америку. А я сидела дома, и на меня никто не обращал внимания. Мы росли в Кембридже, и я, выходя с няней в город, видела женщин, которые, прижимая к груди книги, спешили на лекции, и на лицах у них были написаны большие возможности. Помнишь, как я спросила тебя, могу ли я поступить туда учиться? Ты засмеялся и сказал, чтобы я выбросила эту чушь из головы.
Мистер Уэсткотт прижал руку ко рту и потряс головой, словно слова звенели у него в мозгу.
– Значит, в этот раз часы остановили тоже вы? – спросила Хелена.
Кэтрин кивнула.
– Но из-за тебя мистер и миссис Фокс чуть было не попали в работный дом! – сердито воскликнула Флоренс.
Пробивавшийся сквозь деревья свет манил путников вперёд. До слуха Хелены донеслись звуки разговора на повышенных тонах. Кэтрин Уэсткотт!
Хелена побежала, Флоренс и мистер Уэсткотт старались не отставать. Почти поравнявшись с подругой, Флоренс споткнулась, и Хелена подняла её на ноги и потащила дальше, пока они не добрались до небольшой полянки перед белым коттеджем с соломенной крышей. Два полукруглых окна под карнизом светились как глаза сонной кошки. Столб света из полуоткрытой входной двери освещал крыльцо.
В небе тревожно голосил Орбит.
Хелена ринулась по галечной дорожке ко входу в коттедж.
– Замолчит наконец эта проклятая птица или нет?! – с раздражением крикнула Кэтрин.
– Наверное, улетела от хозяев, – проговорил другой, более мягкий голос. – Бедняжка, должно быть, очень напугана.
Обе собеседницы обернулись на скрип двери.
Щёки Кэтрин напряглись и побледнели. Рядом с ней стояла женщина со светло-русыми волосами, убранными в нетугой узел, и в украшенном кружевами свободном белом платье.
Флоренс часто заморгала, словно увидела привидение.
Кэтрин ахнула и схватилась за стену, чтобы не упасть. Челюсть у неё некрасиво отвисла.
– Флоренс? – нежным, как у соловья, голосом произнесла светловолосая женщина.
Девочка схватилась за руку Хелены, впившись ногтями ей в кожу, и медленно прошептала:
– Мама, это ты?
Глава 40
Воссоединение
В лесном коттедже поднялся гвалт голосов – громче, чем перезвон часов в доме мистера Уэсткотта.
– Флоренс! Дорогая моя, ты здесь?! На тебе что – одежда Берти?! Что ты сделала со своими волосами?! – восклицала миссис Уэсткотт.
– Мама! А мы с папой думали, что ты нас забыла! – чуть не рыдала Флоренс.
– Что?! Как?! Откуда?! – вскрикивала Кэтрин.
Флоренс бросилась в объятия матери, и они словно приросли друг к другу. У Хелены заныло в груди, и ей пришлось сложить руки, чтобы унять боль.
– Евангелина? – прошептал у неё за спиной мистер Уэсткотт.
Хелена обернулась. Отец Флоренс с белым как мел лицом стоял, прислонившись к дверному проёму.
– Эдгар! – Миссис Уэсткотт широко улыбнулась. – Милый, ты поправился? – Взяв Флоренс за руку, она бросилась к мужу, и все трое крепко обнялись.
– Какая неожиданная встреча! – вспыхнув, произнесла Кэтрин. На голове у неё покачивалась коричневая фетровая шляпка с лентой горчичного цвета вокруг тульи, к которой живописно крепились изумрудные перья райской птицы. Когда же Кэтрин повернулась, на Хелену глянул жёлтый глаз. Оказалось, что вокруг шляпы была уложена целая птица – с головой, шеей, тельцем и лапками. Хелена сглотнула кислую тошноту и прислушалась к тревожному крику Орбита. Вот что его пугало – шляпки Кэтрин с перьями и чучелами птиц. Неудивительно, что он так нервничал, когда она приближалась к нему. Но смелый амазон привёл их в этот дом и помог воссоединению семьи Флоренс.
– Кэтрин! – Мистер Уэсткотт высвободился из объятий жены и обратился к сестре таким голосом, которого Хелена ещё никогда у него не слышала: твёрдым и спокойным, как море в погожий день. – Что моя жена делает здесь, в Гранчестере?
Кэтрин расправила плечи и посмотрела брату прямо в глаза:
– Я могу всё объяснить, Эдгар…
– Мы были в гостинице, – перебила её Хелена. Ужасная шляпка вызывала у неё отвращение. – Я нашла телеграмму, которую вы использовали как закладку. Я видела ваши шляпки… Вам нужен мой попугай!
Лицо Кэтрин приняло злобное выражение.
– Ты копалась в моих вещах?! И что значит «вам нужен мой попугай»? Я люблю мёртвых птиц, а не живых.
– А ещё Хелена нашла письмо от доктора Бэррингтона, где говорится, что папу нужно поместить в сумасшедший дом, – оторвавшись от матери, добавила Флоренс.
– Какая телеграмма? Какой сумасшедший дом? – Миссис Уэсткотт наморщила лоб. – Что происходит? – Слегка тряхнув головой, мать Флоренс увлекла Кэтрин в комнату с зажжённым камином и мягкими креслами.
Кэтрин стояла у окна и смотрела на петляющую реку, которая принесла семье столько боли.
Флоренс села рядом с матерью на маленький диванчик и сцепила руки.
Мистер Уэсткотт встал около камина и, потирая подбородок, зорко наблюдал за женой и дочерью, словно вознамерился никогда больше не упускать их из виду.
Хелена, усевшись на подлокотник кресла, болтала ногами. Как ей ни хотелось уговорить Орбита спуститься, но сначала нужно узнать, как мать Флоренс оказалась здесь, почему Кэтрин утаила телеграмму и зачем хлопотала о помещении мистера Уэсткотта в лечебницу.
– Так что же, Кэтрин, – сказала мать Флоренс. – Ты объяснишь, в чём дело?
Кэтрин с остекленевшими глазами молчала и постукивала пальцами по губам.
Миссис Уэсткотт нетерпеливо вздохнула:
– Кэтрин сказала, что ты не в себе, Эдгар, и что мне лучше пока не возвращаться домой. Она сняла этот коттедж. По правде, я обрадовалась, что могу провести время у реки, около того места, где Берти… – Она осеклась, и глаза её наполнились слезами. – Я была очень слаба, а Кэтрин заверила меня, что о Флоренс очень хорошо заботятся и что она счастлива. Я ей поверила.
– Но я нисколько не была счастлива! – воскликнула Флоренс. Она достала из кармана телеграмму и положила матери на колени. – Хелена нашла это в гостиничном номере тёти Кэтрин. Почему тебя не было на станции, когда отец приехал встречать тебя?
Мистер Уэсткотт подошёл, взял телеграмму и, пробежав её глазами, побледнел больше обычного.
– Я приехал, как ты просила, Евангелина, но тебя не было. Вернувшись, я стал искать телеграмму, думая, что перепутал время прибытия, однако она исчезла. – Он повернулся к сестре: – Значит, это ты забрала её, Кэтрин? Зачем? И почему моя жена живёт в этом коттедже?
Хелена сложила сжатые в кулаки руки на коленях. Флоренс бросила на неё тревожный взгляд. Неужели они наконец-то узнают правду?
Глава 41
Правда
– Всё очень просто, – небрежно проговорила Кэтрин. – После несчастья, произошедшего с Берти, Эдгар показал себя неспособным вести семейную типографию, а ты, Евангелина, больше не могла должным образом заботиться о Флоренс.
– Погоди-ка… – перебил её мистер Уэсткотт.
От лица его жены отлила кровь.
– Нет уж. – Кэтрин подняла руку в перчатке. – Вы просили меня всё объяснить, так слушайте.
Мистер Уэсткотт поджал губы и кивнул, дав ей знак продолжать.
– После трагедии я с удовольствием стала присматривать за Флоренс – она очень послушная девочка, – но ни один из вас этого не замечал. Горько, что бедного Берти больше нет с нами, но у вас есть живая и невероятно способная дочь, а вы, в сущности, оттолкнули её, эгоистично отдавшись своему горю. Предрассудки Эдгара насчёт остановившихся часов просто смешны. Мы сами творим свою судьбу. Металлические штуки с винтиками и пружинами тут ни при чём. То, что наша мама умерла в тот вечер, когда часы встали, а следом за ней и отец, – простое совпадение. Вполне очевидным объяснениям Эдгар предпочёл бессмысленные суеверия.
Хелену вдруг как громом поразила догадка:
– Это вы! Вы остановили часы с маятником в виде луны в тот день, когда умерла ваша мать!
Мистер Уэсткотт задохнулся от ужаса:
– Нет… не может быть!
Кэтрин фыркнула:
– Да, Хелена, ты права. Это была я. Но Эдгар слишком увлёкся мыслью, что два этих события связаны.
Мистер Уэсткотт, шатаясь, пошёл к креслу у камина и опустился в него, потирая щёки.
– Значит, мамины часы остановились не сами по себе?
Кэтрин покачала головой:
– В детстве заводить мамины часы было твоей обязанностью. Я подумала, что, если остановлю их, у тебя будут неприятности. Тебе всегда доставалось всё самое лучшее, Эдгар: ты учился в дорогой школе, обсуждал с отцом дела типографии, тебя не раз отправляли в Америку. А я сидела дома, и на меня никто не обращал внимания. Мы росли в Кембридже, и я, выходя с няней в город, видела женщин, которые, прижимая к груди книги, спешили на лекции, и на лицах у них были написаны большие возможности. Помнишь, как я спросила тебя, могу ли я поступить туда учиться? Ты засмеялся и сказал, чтобы я выбросила эту чушь из головы.
Мистер Уэсткотт прижал руку ко рту и потряс головой, словно слова звенели у него в мозгу.
– Значит, в этот раз часы остановили тоже вы? – спросила Хелена.
Кэтрин кивнула.
– Но из-за тебя мистер и миссис Фокс чуть было не попали в работный дом! – сердито воскликнула Флоренс.