Дом с сотней часов
Часть 17 из 31 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Глава 24
Сундук
Бархатные брюки, кремового цвета рубашки с кружевными манжетами, твидовый жилет и сюртук, шляпы, кепки и грубые ботинки. В отличие от мебели, мальчиковая одежда была сложена произвольно, без всякого порядка. Это одежда Бой, догадалась Хелена. В самом низу находились книги. Хелена достала экземпляр романа «Пятеро детей и Оно» [10] и отложила его в сторону, затем с грустью развернула тёмно-синие брючки Бой. Почему она всё время носит эти вещи в отсутствие отца и тёти? Знала ли её мать о странной привычке дочери? Хелена свернула брюки, сунула их вместе с книгой под кофту и застегнулась. Пора приступить к Бой с вопросами, а их набралось ох как много. Совершенно необходимо потребовать у неё рассказать правду и выяснить, что происходит в этом доме.
Когда Хелена вернулась, в доме было тихо, из-за двери отцовской комнаты доносился его тихий храп. Утром она сама скажет Стэнли о разбитом окне и предложит заплатить за него. Девочка не сомневалась, что он ничего не расскажет мистеру Уэсткотту или Кэтрин о её ночных приключениях.
Хелена открыла дверь временной библиотеки. Бой, которая сидела за партой и рисовала, взглянула на Хелену поверх книжных башен.
– Я кое-что тебе принесла, – сказала Хелена, проскользнув в комнату и закрывая за собой дверь. Пройдя через лабиринт книг, она приблизилась к парте и, взглянув на лист бумаги, над которым порхал карандаш, закусила губу. Это был не чертёж, а рисунок, изображающий вереницу аэропланов, летящих над морем. На берегу виднелись домики. Один из них был больше остальных, и Бой нарисовала в окнах занавески, раздуваемые ветром. У окна верхнего этажа стояли две фигуры, видимо, Бой и её мама.
Хелена вытащила из-под кофты книгу и брюки.
– Смотри, что я нашла в старой конюшне. Остальная твоя одежда тоже там, и ещё мебель из этого дома. – Она помолчала. – Почему ты одеваешься как мальчик, Бой? Ведь у тебя такие красивые платья.
Бой уронила карандаш и отодвинула от парты стул; с лицом бледнее бумаги, на которой она рисовала, девочка уставилась на брюки.
Хелена опустила руки, и штанины коснулись пола.
– Отнеси, пожалуйста, эти вещи на место, – слабым надтреснутым голосом попросила Бой.
Хелена положила книгу на край стола и протянула подруге брюки.
– Но это ведь твоё…
Медленно взяв у неё брюки, Бой держала их в вытянутых руках, словно боялась обжечься.
– Ты не знаешь, во что вмешиваешься.
Хелена шагнула вперёд. Да как она смеет так говорить?! Ведь Хелена только хочет помочь.
– Ни во что я не вмешиваюсь. Просто я искала вещи Фоксов и подумала, что твой отец мог составить их в конюшне. – Она почувствовала жуткую усталость.
Бой аккуратно сложила брюки и убрала их в парту, сверху положила книгу и опустила крышку.
– Я не понимаю, что творится в этом доме! – не скрывая нетерпения, воскликнула Хелена.
Бой тяжело вздохнула.
– Расскажи мне – возможно, я смогу помочь. А если и нет – в любом случае поговорить об этом не помешает. Мама всегда повторяла: «Лучше открыть душу, чем кривить душой».
Бой подняла голову к потолку, стараясь не заплакать. Потом она разлепила губы, словно слова плясали у неё на языке.
Хелена затаила дыхание. Неужели сейчас она узнает правду и всё станет кристально ясным?
Бой повернулась к парте и взяла карандаш. Сгорбившись на стуле, она начала штриховать крылья аэропланов, сильно нажимая на стержень и оставляя на рисунке глубокие бороздки.
– Если бы он был здесь… – несчастным голосом произнесла она.
Хелена удивлённо уставилась на неё:
– Кто?
Бой тихо хмыкнула:
– Берти.
Хелена глубоко втянула носом воздух.
– А кто это?
У Бой стал совсем уж несчастный вид. О чём она горевала?
– Расскажи мне, Бой, – наклоняясь вперёд, попросила Хелена. – Расскажи мне правду, и, может быть, мы сможем всё исправить.
В глазах Бой блестели слёзы.
– А если правда ужасна? Если ничего уже нельзя исправить?
– Тем более важно, чтобы ты сняла груз с души, – прошептала Хелена и взяла подругу за руку.
Глава 25
На вёслах
Октябрь 1904 года
Осеннее небо было лазурно-голубым, у берегов шуршали камыши и гудели насекомые. Флоренс и её старший брат Берти сидели на скамье в середине гребной лодки. Девочка крепко сжимала своё весло, а Берти, как обычно, был рассеян и, перевесившись через другое весло, наблюдал, как в сверкающей, полноводной после осенних ливней реке суетилась мелкая рыбёшка.
В тот день дождя не случилось, погода стояла прекрасная, и мама, откинувшись в лодке на спину, лениво окунула руку в воду, а дети, пререкаясь друг с другом, гребли вперёд.
– Держи весло крепче, Берти, – сквозь стиснутые зубы проговорила Флоренс.
– Я и так держу, – ответил мальчик, на самом деле чуть ли не отпуская весло. Вечно Флоренс указывает, что ему делать. Надоело. Ладно бы ещё она была старшей, так нет же – он родился на десять месяцев раньше, и это он должен давать советы младшей сестре, а не наоборот.
– Смотри, мы сейчас въедем в камыши, – предупредила Флоренс.
– Ну и что? – огрызнулся в ответ Берти. – Расслабься, Фифи. Почему ты всего боишься?
– Не называй меня Фифи, и ничего я не боюсь. Просто ты любишь зевать по сторонам и мух ловить.
– Дети, не ругайтесь, – сонно проговорила мама. – Это так утомительно.
– Всё, давайте устроим пикник здесь, – заявила Флоренс, поворачивая весло и изо всех сил налегая на него. – Я больше не могу находиться с ним в одной лодке.
Мама вздохнула, села прямо, поправляя шляпку, и указала на плакучие ивы у берега, опустившие свои ветви в воду.
– Вон хорошее место, – сказала она. – Может быть, нам действительно стоит ненадолго выйти из лодки.
Дети (в основном, конечно, Флоренс) направили лодку к берегу. Девочка спрыгнула на землю и привязала верёвку к дереву. Мама передала ей корзину с едой.
– Ну ты идёшь? – обратилась Флоренс к брату, который, оставив весло, перегнулся через край лодки и смотрел в шелковистую воду.
– Хорошо живётся рыбе – знай носись в камышах и играй между камнями, – задумчиво произнёс Берти.
Флоренс фыркнула: брат такой непрактичный. Отец хочет, чтобы он со временем возглавил семейную типографию, но Берти иногда вечером пробирается к ней в комнату и рассказывает, что мечтает заниматься ботаникой и путешествовать по миру в поисках новых интересных растений. Вряд ли отец это одобрит!
Флоренс помогла матери расстелить покрывало под ветвями ивы, около поваленного дуба, расставила чашки и разложила еду по тарелкам.
– Берти никогда не помогает, – пожаловалась она, глядя, как брат наклоняется в лодке над своей рыболовной сетью.
Мать прохладной ладонью дотронулась до руки дочери.
– Оставь его. Пусть помечтает. И оглянуться не успеешь, как его жизнь не будет ему принадлежать.
Флоренс не вполне поняла, что имеет в виду мама, но горькие слова застряли у неё в горле. «А как же я? Разве мне не хочется помечтать?»
Мама заправила прядь волос ей за ухо и глянула на лодку, качающуюся у берега.
– Пойду пройдусь, пока Берти не присоединился к нам.
Флоренс кивнула. Мамин зонтик от солнца раскрылся, как гриб, а подол длинной юбки тянулся по ощипанной овцами травке. Девочка обхватила руками колени, положила на них голову и закрыла глаза.
Около уха жужжит муха.
Ветерок шелестит листьями деревьев.
Всплеск – птица нырнула за рыбой.
Вода ударяется в борта лодки.
В камышах возятся утки.
Сундук
Бархатные брюки, кремового цвета рубашки с кружевными манжетами, твидовый жилет и сюртук, шляпы, кепки и грубые ботинки. В отличие от мебели, мальчиковая одежда была сложена произвольно, без всякого порядка. Это одежда Бой, догадалась Хелена. В самом низу находились книги. Хелена достала экземпляр романа «Пятеро детей и Оно» [10] и отложила его в сторону, затем с грустью развернула тёмно-синие брючки Бой. Почему она всё время носит эти вещи в отсутствие отца и тёти? Знала ли её мать о странной привычке дочери? Хелена свернула брюки, сунула их вместе с книгой под кофту и застегнулась. Пора приступить к Бой с вопросами, а их набралось ох как много. Совершенно необходимо потребовать у неё рассказать правду и выяснить, что происходит в этом доме.
Когда Хелена вернулась, в доме было тихо, из-за двери отцовской комнаты доносился его тихий храп. Утром она сама скажет Стэнли о разбитом окне и предложит заплатить за него. Девочка не сомневалась, что он ничего не расскажет мистеру Уэсткотту или Кэтрин о её ночных приключениях.
Хелена открыла дверь временной библиотеки. Бой, которая сидела за партой и рисовала, взглянула на Хелену поверх книжных башен.
– Я кое-что тебе принесла, – сказала Хелена, проскользнув в комнату и закрывая за собой дверь. Пройдя через лабиринт книг, она приблизилась к парте и, взглянув на лист бумаги, над которым порхал карандаш, закусила губу. Это был не чертёж, а рисунок, изображающий вереницу аэропланов, летящих над морем. На берегу виднелись домики. Один из них был больше остальных, и Бой нарисовала в окнах занавески, раздуваемые ветром. У окна верхнего этажа стояли две фигуры, видимо, Бой и её мама.
Хелена вытащила из-под кофты книгу и брюки.
– Смотри, что я нашла в старой конюшне. Остальная твоя одежда тоже там, и ещё мебель из этого дома. – Она помолчала. – Почему ты одеваешься как мальчик, Бой? Ведь у тебя такие красивые платья.
Бой уронила карандаш и отодвинула от парты стул; с лицом бледнее бумаги, на которой она рисовала, девочка уставилась на брюки.
Хелена опустила руки, и штанины коснулись пола.
– Отнеси, пожалуйста, эти вещи на место, – слабым надтреснутым голосом попросила Бой.
Хелена положила книгу на край стола и протянула подруге брюки.
– Но это ведь твоё…
Медленно взяв у неё брюки, Бой держала их в вытянутых руках, словно боялась обжечься.
– Ты не знаешь, во что вмешиваешься.
Хелена шагнула вперёд. Да как она смеет так говорить?! Ведь Хелена только хочет помочь.
– Ни во что я не вмешиваюсь. Просто я искала вещи Фоксов и подумала, что твой отец мог составить их в конюшне. – Она почувствовала жуткую усталость.
Бой аккуратно сложила брюки и убрала их в парту, сверху положила книгу и опустила крышку.
– Я не понимаю, что творится в этом доме! – не скрывая нетерпения, воскликнула Хелена.
Бой тяжело вздохнула.
– Расскажи мне – возможно, я смогу помочь. А если и нет – в любом случае поговорить об этом не помешает. Мама всегда повторяла: «Лучше открыть душу, чем кривить душой».
Бой подняла голову к потолку, стараясь не заплакать. Потом она разлепила губы, словно слова плясали у неё на языке.
Хелена затаила дыхание. Неужели сейчас она узнает правду и всё станет кристально ясным?
Бой повернулась к парте и взяла карандаш. Сгорбившись на стуле, она начала штриховать крылья аэропланов, сильно нажимая на стержень и оставляя на рисунке глубокие бороздки.
– Если бы он был здесь… – несчастным голосом произнесла она.
Хелена удивлённо уставилась на неё:
– Кто?
Бой тихо хмыкнула:
– Берти.
Хелена глубоко втянула носом воздух.
– А кто это?
У Бой стал совсем уж несчастный вид. О чём она горевала?
– Расскажи мне, Бой, – наклоняясь вперёд, попросила Хелена. – Расскажи мне правду, и, может быть, мы сможем всё исправить.
В глазах Бой блестели слёзы.
– А если правда ужасна? Если ничего уже нельзя исправить?
– Тем более важно, чтобы ты сняла груз с души, – прошептала Хелена и взяла подругу за руку.
Глава 25
На вёслах
Октябрь 1904 года
Осеннее небо было лазурно-голубым, у берегов шуршали камыши и гудели насекомые. Флоренс и её старший брат Берти сидели на скамье в середине гребной лодки. Девочка крепко сжимала своё весло, а Берти, как обычно, был рассеян и, перевесившись через другое весло, наблюдал, как в сверкающей, полноводной после осенних ливней реке суетилась мелкая рыбёшка.
В тот день дождя не случилось, погода стояла прекрасная, и мама, откинувшись в лодке на спину, лениво окунула руку в воду, а дети, пререкаясь друг с другом, гребли вперёд.
– Держи весло крепче, Берти, – сквозь стиснутые зубы проговорила Флоренс.
– Я и так держу, – ответил мальчик, на самом деле чуть ли не отпуская весло. Вечно Флоренс указывает, что ему делать. Надоело. Ладно бы ещё она была старшей, так нет же – он родился на десять месяцев раньше, и это он должен давать советы младшей сестре, а не наоборот.
– Смотри, мы сейчас въедем в камыши, – предупредила Флоренс.
– Ну и что? – огрызнулся в ответ Берти. – Расслабься, Фифи. Почему ты всего боишься?
– Не называй меня Фифи, и ничего я не боюсь. Просто ты любишь зевать по сторонам и мух ловить.
– Дети, не ругайтесь, – сонно проговорила мама. – Это так утомительно.
– Всё, давайте устроим пикник здесь, – заявила Флоренс, поворачивая весло и изо всех сил налегая на него. – Я больше не могу находиться с ним в одной лодке.
Мама вздохнула, села прямо, поправляя шляпку, и указала на плакучие ивы у берега, опустившие свои ветви в воду.
– Вон хорошее место, – сказала она. – Может быть, нам действительно стоит ненадолго выйти из лодки.
Дети (в основном, конечно, Флоренс) направили лодку к берегу. Девочка спрыгнула на землю и привязала верёвку к дереву. Мама передала ей корзину с едой.
– Ну ты идёшь? – обратилась Флоренс к брату, который, оставив весло, перегнулся через край лодки и смотрел в шелковистую воду.
– Хорошо живётся рыбе – знай носись в камышах и играй между камнями, – задумчиво произнёс Берти.
Флоренс фыркнула: брат такой непрактичный. Отец хочет, чтобы он со временем возглавил семейную типографию, но Берти иногда вечером пробирается к ней в комнату и рассказывает, что мечтает заниматься ботаникой и путешествовать по миру в поисках новых интересных растений. Вряд ли отец это одобрит!
Флоренс помогла матери расстелить покрывало под ветвями ивы, около поваленного дуба, расставила чашки и разложила еду по тарелкам.
– Берти никогда не помогает, – пожаловалась она, глядя, как брат наклоняется в лодке над своей рыболовной сетью.
Мать прохладной ладонью дотронулась до руки дочери.
– Оставь его. Пусть помечтает. И оглянуться не успеешь, как его жизнь не будет ему принадлежать.
Флоренс не вполне поняла, что имеет в виду мама, но горькие слова застряли у неё в горле. «А как же я? Разве мне не хочется помечтать?»
Мама заправила прядь волос ей за ухо и глянула на лодку, качающуюся у берега.
– Пойду пройдусь, пока Берти не присоединился к нам.
Флоренс кивнула. Мамин зонтик от солнца раскрылся, как гриб, а подол длинной юбки тянулся по ощипанной овцами травке. Девочка обхватила руками колени, положила на них голову и закрыла глаза.
Около уха жужжит муха.
Ветерок шелестит листьями деревьев.
Всплеск – птица нырнула за рыбой.
Вода ударяется в борта лодки.
В камышах возятся утки.