Дом с сотней часов
Часть 18 из 31 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тишина. Девочка задремала.
– Флоренс! Флоренс! – услышала она вдруг тревожный голос матери.
Она открыла глаза. Мать бежала к ней, указывая куда-то рукой. Флоренс с удивлением проследила, как мамин зонтик поднялся в воздух, а потом, перевернувшись, опустился на воду и поплыл по реке.
Лодка!
Флоренс обернулась. Верёвка, которой она прикрепила лодку у берега, отвязалась. Девочка встала.
– Берти! Верёвка! – крикнула она. Широко распахнутыми глазами она смотрела на лодку. Берти в ней не было. Флоренс подбежала к краю берега, оглядела реку и увидела весло, плывущее вниз по течению. В животе у неё всё перевернулось. – Берти! – снова закричала она, приложив раскрытые ладони ко рту и оглядывая реку в обе стороны.
Брат, наверное, вылез из лодки и пошёл прогуляться, как мама, или заснул среди поздних маргариток. По выходным многие катались по реке или прохаживались по берегу. Но тот день выпал на понедельник, к тому же в октябре в реке появлялось много быстрых течений, а потому вокруг не было ни души.
– Берти! – звала мама. Она стояла по пояс в воде и вся дрожала. Вскрикнув как птица, мать бросилась в камыши, и они поглотили её целиком.
Услышав отчаянный зов на помощь, Флоренс кинулась к матери и с ужасом увидела, как она тащит через заросли обмякшее тело Берти. Сжимая холодные руки брата в своих, девочка со всей ясностью осознала, что прежняя жизнь закончилась, утонула в разлившейся реке вместе с Берти и никогда не вернётся.
Глава 26
Флоренс
Бой плотно сжала губы и упёрла взгляд в колени, которые стискивала руками так, что костяшки пальцев побелели.
У Хелены от всего услышанного захватило дух.
– Тебя зовут не Бой, а Флоренс.
Подруга слабо кивнула.
– Значит, когда твой отец говорил о мальчике, он имел в виду твоего брата Берти, своего сына?
Бой снова кивнула.
У Хелены голова совсем пошла кругом.
– Думаю, мне следует называть тебя Флоренс – тем именем, которое дали тебе при рождении, – мягко сказала она.
Флоренс, не ответив, потёрла чернильное пятно на ладони.
– И что произошло после того, как твоя мама нашла Берти в камышах? – спросила Хелена.
– Мы решили, что Берти уронил весло и отвязал лодку, чтобы достать его, но упал в воду, – бесцветным голосом произнесла Флоренс. – Наверное, он наглотался воды и… умер. Меня отправили в Лондон к тёте Кэтрин. Когда в конце октября мы вернулись в Кембридж, мама уже уехала на юг Франции. Отец сказал, что она очень слаба – простудилась на реке, и врачи посоветовали ей ехать лечиться на море.
– Какой ужас! – Хелена закусила нижнюю губу.
Так вот почему Флоренс так странно вела себя на мосту!
– Когда я вернулась от тёти, в доме царил полный хаос, а отец был на себя не похож – не спал и не брился, лишь сидел перед бабушкиными часами и смотрел на них. Потом он начал покупать новые часы. Слуги пытались навести порядок, но отец очень раздражался, и в конце концов люди устали от вечного хаоса и шума и все по одному уволились. – Флоренс покусала ноготь большого пальца. – Наверное, это я во всём виновата.
– В чём? – удивилась Хелена.
– В том, что не уследила за Берти. Я рассердилась на него за его вечные мечтания, вышла на берег и уснула там. Останься я в лодке, он бы не упал в реку.
– Но ведь совершенно очевидно, что это был несчастный случай, – возразила Хелена.
Флоренс слегка пожала плечами.
– Отец со мной не разговаривает. Иногда мне кажется, что Берти никогда и не было на свете. Вот почему я стала носить одежду брата – чтобы не забыть его. Но чем больше я хожу в его одежде, тем больше сомневаюсь в собственном существовании.
Хелена накрыла своей ладонью руку Флоренс. Она хотела сказать, что никогда не видела ничего более реального, но не знала, как выразить свою мысль. Но, может быть, слов и не нужно – достаточно просто тихо посидеть рядом.
– Я не знаю, почему остановились часы, Хелена. Мне очень жаль, что отец отобрал имущество у Фоксов и заставил твоего отца подписать такой же договор. И мне не нравится, что он так обходится с тётей Кэтрин. Но я думаю, что он очень расстроен из-за смерти Берти и исчезновения мамы, а я не могу ничего поправить.
Хелена попыталась скрыть своё удивление: значит, часы остановила не Флоренс.
– Жаль, что мама уехала, – она бы сумела всё наладить. Чем дольше её нет, тем больше чудит отец и тем меньше он замечает меня, – печально продолжила Флоренс. – Я просто хочу, чтобы всё было как прежде.
В голове у Хелены крутились вопросы по поводу странного поведения мистера Уэсткотта, но они ускользнули на периферию сознания.
Флоренс взглянула на Хелену:
– Ты сказала, что все наши вещи в конюшне. Мебель тоже?
Хелена кивнула. Глаза Флоренс вдруг вспыхнули, как зажжённая спичка.
– Может быть, надо напомнить отцу, как мы жили раньше? – проговорила она. Всё ещё держа Хелену за руку, она встала, повела её через книжный лабиринт к окну, выходящему в сад, и указала сквозь чернильную темноту на конюшню. – Значит, всё, что должно быть в доме, теперь находится там. А если принести кое-что назад, попытаться вернуть дому прежний уют – может, тогда отец вспомнит о хорошем и оправится от своей хандры?
Хелена подумала о том, как они вдвоём с отцом часто садились напротив семейного портрета в маленькой гостиной лондонского дома и просто смотрели на него – и это всегда приносило утешение.
– По-моему, это прекрасная мысль. А ещё, может быть, тебе стоит носить одежду Берти и в присутствии отца. Нужно, чтобы он понял, как ты скучаешь по брату и по прежней жизни. Можно принести несколько предметов из конюшни – ковры, лампы – и переставить скелетоны, а ещё вернуть книги на полки в библиотеку. Почему, в конце концов, твои вещи должны ютиться по дальним комнатам? – Хелена очень дорожила Орбитом, потому что без него воспоминания о матери померкнут гораздо быстрее. Точно так же нужно помочь Флоренс и её отцу сохранить память о Берти. – В конюшне есть ломберный столик. Вы играли за ним с родителями и Берти?
Флоренс кивнула:
– Берти нравилось играть в «Пьяницу». Он очень небрежно выкладывал на стол карты. – От приятных воспоминаний Флоренс слегка улыбнулась.
– А книга, которую я нашла, тоже принадлежала Берти? – спросила Хелена, открывая парту и вынимая экземпляр детского романа.
Флоренс кивнула, подошла и забрала его у подруги.
– Он любил читать – всегда сидел уткнувшись в книгу. Иногда я закрываю глаза в бывшей библиотеке и, стараясь не обращать внимания на стук часов, представляю, что слышу шелест переворачиваемых страниц. Я поставлю книгу в шкаф вместе с остальными, где ей и положено быть. Нужно уважать память о Берти. Это неправильно – жить в доме, заставленном часами, в то время как его вещи свалены в конюшне.
Хелена ободряюще улыбнулась ей:
– Ты права, Флоренс. Нельзя допускать, чтобы твой отец так к тебе относился. Мы должны немедленно что-то предпринять.
Глава 27
Жилище становится домом
Следующим вечером отец Хелены, как обычно, готовился к обходу, проверял работу маятников и исправность механизмов. Девочка с тревогой заметила, что его обычно уверенный взгляд был настороженным, а руки дрожали. Тягостная атмосфера этого дома пожирала его, как акула мелкую рыбёшку. Войдя в комнату с часами-скелетонами, отец и дочь в изумлении остановились. Флоренс сидела на своём обычном месте у двери. Она послюнила палец, оттёрла пятно на ботинке и провела рукой по своим синим бархатным брюкам (вернее, брюкам Берти).
Отец Хелены почесал нос и бросил на дочь озадаченный взгляд:
– Что это?
Хелена заметила, что четыре пары часов потеснились на полках, освободив место для ряда книг в кожаных переплётах. Между зияющим камином и окном появился ломберный столик, а на нём лампа с сине-бежевым тканевым абажуром. Флоренс заранее объяснила Хелене, что в прежние времена, когда прохладными вечерами вся семья собиралась в комнате перед гудящим огнём, он стоял именно на этом месте.
– Книги, стол и лампа, – ответила Флоренс.
Отец огляделся вокруг.
– Я вижу. Но откуда они взялись?
Флоренс склонилась над клеткой с Орбитом и стала кормить попугая семечками через прутья решётки. Взглянув на подругу, она выразительно подняла брови.
– А что такого, папа? – нерешительно спросила Хелена.
Отец не отрывал глаз от столика и лампы.
– Да ничего. Просто ещё вчера этих предметов здесь не было.
Хелена поводила по полу носком правого ботинка. Она ненавидела лгать отцу, но другого выхода не видела: узнай он об их с Флоренс планах – непременно положил бы им конец.
– Мистер Уэсткотт придёт сегодня осматривать коллекцию? – поинтересовалась Хелена.
Её слова, казалось, вывели отца из задумчивости.
– Конечно. – Он вынул из кармана часы и взглянул на них, хотя Хелена и не понимала зачем – ведь в комнате находились двадцать превосходных циферблатов.
Что скажет мистер Уэсткотт, когда увидит свою дочь в одежде Берти и возвращённые предметы обстановки? Вызовет ли это воспоминания, которые заставят его осознать всю странность своего поведения? Возможно, он заключит Флоренс в крепкие объятия и пообещает забыть о часах и сосредоточиться на поисках пропавшей жены? Хелена скрестила за спиной пальцы.
Мистер Уэсткотт и его сестра вошли в комнату.
– Флоренс! Флоренс! – услышала она вдруг тревожный голос матери.
Она открыла глаза. Мать бежала к ней, указывая куда-то рукой. Флоренс с удивлением проследила, как мамин зонтик поднялся в воздух, а потом, перевернувшись, опустился на воду и поплыл по реке.
Лодка!
Флоренс обернулась. Верёвка, которой она прикрепила лодку у берега, отвязалась. Девочка встала.
– Берти! Верёвка! – крикнула она. Широко распахнутыми глазами она смотрела на лодку. Берти в ней не было. Флоренс подбежала к краю берега, оглядела реку и увидела весло, плывущее вниз по течению. В животе у неё всё перевернулось. – Берти! – снова закричала она, приложив раскрытые ладони ко рту и оглядывая реку в обе стороны.
Брат, наверное, вылез из лодки и пошёл прогуляться, как мама, или заснул среди поздних маргариток. По выходным многие катались по реке или прохаживались по берегу. Но тот день выпал на понедельник, к тому же в октябре в реке появлялось много быстрых течений, а потому вокруг не было ни души.
– Берти! – звала мама. Она стояла по пояс в воде и вся дрожала. Вскрикнув как птица, мать бросилась в камыши, и они поглотили её целиком.
Услышав отчаянный зов на помощь, Флоренс кинулась к матери и с ужасом увидела, как она тащит через заросли обмякшее тело Берти. Сжимая холодные руки брата в своих, девочка со всей ясностью осознала, что прежняя жизнь закончилась, утонула в разлившейся реке вместе с Берти и никогда не вернётся.
Глава 26
Флоренс
Бой плотно сжала губы и упёрла взгляд в колени, которые стискивала руками так, что костяшки пальцев побелели.
У Хелены от всего услышанного захватило дух.
– Тебя зовут не Бой, а Флоренс.
Подруга слабо кивнула.
– Значит, когда твой отец говорил о мальчике, он имел в виду твоего брата Берти, своего сына?
Бой снова кивнула.
У Хелены голова совсем пошла кругом.
– Думаю, мне следует называть тебя Флоренс – тем именем, которое дали тебе при рождении, – мягко сказала она.
Флоренс, не ответив, потёрла чернильное пятно на ладони.
– И что произошло после того, как твоя мама нашла Берти в камышах? – спросила Хелена.
– Мы решили, что Берти уронил весло и отвязал лодку, чтобы достать его, но упал в воду, – бесцветным голосом произнесла Флоренс. – Наверное, он наглотался воды и… умер. Меня отправили в Лондон к тёте Кэтрин. Когда в конце октября мы вернулись в Кембридж, мама уже уехала на юг Франции. Отец сказал, что она очень слаба – простудилась на реке, и врачи посоветовали ей ехать лечиться на море.
– Какой ужас! – Хелена закусила нижнюю губу.
Так вот почему Флоренс так странно вела себя на мосту!
– Когда я вернулась от тёти, в доме царил полный хаос, а отец был на себя не похож – не спал и не брился, лишь сидел перед бабушкиными часами и смотрел на них. Потом он начал покупать новые часы. Слуги пытались навести порядок, но отец очень раздражался, и в конце концов люди устали от вечного хаоса и шума и все по одному уволились. – Флоренс покусала ноготь большого пальца. – Наверное, это я во всём виновата.
– В чём? – удивилась Хелена.
– В том, что не уследила за Берти. Я рассердилась на него за его вечные мечтания, вышла на берег и уснула там. Останься я в лодке, он бы не упал в реку.
– Но ведь совершенно очевидно, что это был несчастный случай, – возразила Хелена.
Флоренс слегка пожала плечами.
– Отец со мной не разговаривает. Иногда мне кажется, что Берти никогда и не было на свете. Вот почему я стала носить одежду брата – чтобы не забыть его. Но чем больше я хожу в его одежде, тем больше сомневаюсь в собственном существовании.
Хелена накрыла своей ладонью руку Флоренс. Она хотела сказать, что никогда не видела ничего более реального, но не знала, как выразить свою мысль. Но, может быть, слов и не нужно – достаточно просто тихо посидеть рядом.
– Я не знаю, почему остановились часы, Хелена. Мне очень жаль, что отец отобрал имущество у Фоксов и заставил твоего отца подписать такой же договор. И мне не нравится, что он так обходится с тётей Кэтрин. Но я думаю, что он очень расстроен из-за смерти Берти и исчезновения мамы, а я не могу ничего поправить.
Хелена попыталась скрыть своё удивление: значит, часы остановила не Флоренс.
– Жаль, что мама уехала, – она бы сумела всё наладить. Чем дольше её нет, тем больше чудит отец и тем меньше он замечает меня, – печально продолжила Флоренс. – Я просто хочу, чтобы всё было как прежде.
В голове у Хелены крутились вопросы по поводу странного поведения мистера Уэсткотта, но они ускользнули на периферию сознания.
Флоренс взглянула на Хелену:
– Ты сказала, что все наши вещи в конюшне. Мебель тоже?
Хелена кивнула. Глаза Флоренс вдруг вспыхнули, как зажжённая спичка.
– Может быть, надо напомнить отцу, как мы жили раньше? – проговорила она. Всё ещё держа Хелену за руку, она встала, повела её через книжный лабиринт к окну, выходящему в сад, и указала сквозь чернильную темноту на конюшню. – Значит, всё, что должно быть в доме, теперь находится там. А если принести кое-что назад, попытаться вернуть дому прежний уют – может, тогда отец вспомнит о хорошем и оправится от своей хандры?
Хелена подумала о том, как они вдвоём с отцом часто садились напротив семейного портрета в маленькой гостиной лондонского дома и просто смотрели на него – и это всегда приносило утешение.
– По-моему, это прекрасная мысль. А ещё, может быть, тебе стоит носить одежду Берти и в присутствии отца. Нужно, чтобы он понял, как ты скучаешь по брату и по прежней жизни. Можно принести несколько предметов из конюшни – ковры, лампы – и переставить скелетоны, а ещё вернуть книги на полки в библиотеку. Почему, в конце концов, твои вещи должны ютиться по дальним комнатам? – Хелена очень дорожила Орбитом, потому что без него воспоминания о матери померкнут гораздо быстрее. Точно так же нужно помочь Флоренс и её отцу сохранить память о Берти. – В конюшне есть ломберный столик. Вы играли за ним с родителями и Берти?
Флоренс кивнула:
– Берти нравилось играть в «Пьяницу». Он очень небрежно выкладывал на стол карты. – От приятных воспоминаний Флоренс слегка улыбнулась.
– А книга, которую я нашла, тоже принадлежала Берти? – спросила Хелена, открывая парту и вынимая экземпляр детского романа.
Флоренс кивнула, подошла и забрала его у подруги.
– Он любил читать – всегда сидел уткнувшись в книгу. Иногда я закрываю глаза в бывшей библиотеке и, стараясь не обращать внимания на стук часов, представляю, что слышу шелест переворачиваемых страниц. Я поставлю книгу в шкаф вместе с остальными, где ей и положено быть. Нужно уважать память о Берти. Это неправильно – жить в доме, заставленном часами, в то время как его вещи свалены в конюшне.
Хелена ободряюще улыбнулась ей:
– Ты права, Флоренс. Нельзя допускать, чтобы твой отец так к тебе относился. Мы должны немедленно что-то предпринять.
Глава 27
Жилище становится домом
Следующим вечером отец Хелены, как обычно, готовился к обходу, проверял работу маятников и исправность механизмов. Девочка с тревогой заметила, что его обычно уверенный взгляд был настороженным, а руки дрожали. Тягостная атмосфера этого дома пожирала его, как акула мелкую рыбёшку. Войдя в комнату с часами-скелетонами, отец и дочь в изумлении остановились. Флоренс сидела на своём обычном месте у двери. Она послюнила палец, оттёрла пятно на ботинке и провела рукой по своим синим бархатным брюкам (вернее, брюкам Берти).
Отец Хелены почесал нос и бросил на дочь озадаченный взгляд:
– Что это?
Хелена заметила, что четыре пары часов потеснились на полках, освободив место для ряда книг в кожаных переплётах. Между зияющим камином и окном появился ломберный столик, а на нём лампа с сине-бежевым тканевым абажуром. Флоренс заранее объяснила Хелене, что в прежние времена, когда прохладными вечерами вся семья собиралась в комнате перед гудящим огнём, он стоял именно на этом месте.
– Книги, стол и лампа, – ответила Флоренс.
Отец огляделся вокруг.
– Я вижу. Но откуда они взялись?
Флоренс склонилась над клеткой с Орбитом и стала кормить попугая семечками через прутья решётки. Взглянув на подругу, она выразительно подняла брови.
– А что такого, папа? – нерешительно спросила Хелена.
Отец не отрывал глаз от столика и лампы.
– Да ничего. Просто ещё вчера этих предметов здесь не было.
Хелена поводила по полу носком правого ботинка. Она ненавидела лгать отцу, но другого выхода не видела: узнай он об их с Флоренс планах – непременно положил бы им конец.
– Мистер Уэсткотт придёт сегодня осматривать коллекцию? – поинтересовалась Хелена.
Её слова, казалось, вывели отца из задумчивости.
– Конечно. – Он вынул из кармана часы и взглянул на них, хотя Хелена и не понимала зачем – ведь в комнате находились двадцать превосходных циферблатов.
Что скажет мистер Уэсткотт, когда увидит свою дочь в одежде Берти и возвращённые предметы обстановки? Вызовет ли это воспоминания, которые заставят его осознать всю странность своего поведения? Возможно, он заключит Флоренс в крепкие объятия и пообещает забыть о часах и сосредоточиться на поисках пропавшей жены? Хелена скрестила за спиной пальцы.
Мистер Уэсткотт и его сестра вошли в комнату.