Дом алфавита

— Денег хотел.

— Мы вызовем полицию.

— Нет! Не надо! Не думаю, что это повторится.

— Почему вы так не думаете? Вы его знаете?

— Да, вроде того.

Хотя большую ягодичную мышцу образует группа мышц, из-за своего размера способных выполнять свои функции даже при наличии повреждений, при первых шагах Брайану пришлось искать опору.

Светловолосый ушел от него, не попрощавшись, и побежал к своим товарищам.

Через пять минут их оживленная перекличка смолкла.

Обратный путь к канатной дороге показался Брайану длиннее. Каждые десять шагов он останавливался и осматривал ноги. Темные пятна на брючинах не увеличивались.

Когда над кронами деревьев показался тонкий трос канатной дороги, он понял, что кровотечение остановилось. Больше не надо думать о повязке или обращении в больницу — ни как врачу, ни как пострадавшему. Ему и так было о чем подумать.

Первое: сохранить себе жизнь. Откуда и когда именно ждать угрозы, предугадать невозможно. Он знал только одно: это неизбежно. Его пытались убить, а в ловушку его заманила Петра Вагнер.

Второе: зачем?

Зачем Петра Вагнер соврала и почему им так важно от него избавиться, раз они так рисковали средь бела дня?

Третье: сломанные ветви, как-то слишком странно и неряшливо висевшие на кустах. За ними пряталось почти незаметное углубление. Сверху ветви смыкались, но на слабом ветру шевелились листья. Осторожно взявшись за рукоятку, Брайан вытащил пистолет. Прежде чем произнести хоть слово, он еще раз посмотрел по сторонам. Даже у канатной дороги было тихо.

— Выходи! — сказал он и с силой пнул носком ботинка гравий — в листву полетели мелкие камешки.

Ланкау тут же встал. Листья размазали кровь по его лицу — теперь оно почти все было коричневым.

Он пробормотал пару слов. Брайан слишком хорошо знал его голос. Несмотря на возраст, его противник до сих пор не так уж глубоко скрывал собственную безудержную подлость.

— Говори по-английски! Умеешь ведь?

— Зачем?

Пылая отвращением, широколицый смотрел на пистолет. Как только Брайан снял его с предохранителя, лицо Ланкау перекосило и он тут же отпрыгнул в сторону. Брайан перевел взгляд с него на пистолет. Реакция Ланкау поставила его в тупик.

— Будь уверен, я выстрелю, если ты еще хоть раз дернешься! А теперь ты спокойно пойдешь со мной. Любое неверное движение — намеренное или нет — станет для тебя последним.

— Ты родной язык забыл, козел? — Широколицый в недоумении следил за губами Брайана.

По-английски он говорил четко, как настоящий делец. Но вот акцент оказался неистребим.

Стоявший перед Брайаном мужчина следил за перемещением пистолета. Выйдя из кустов, выглядел он жалко: рубашка выбилась из брюк, на коленках — темные пятна, жидкие волосы сбились в сторону. Несмотря на внешний вид, Брайан не стал полагаться на удачу. Опытный врач, он нанес врагу два удара точно в солнечное сплетение — тот чуть не потерял сознание. Когда Ланкау вновь поднялся на ноги, Брайан поставил его в метре перед собой.

Подойдя к канатной дороге, он засунул пистолет в карман и подошел к Ланкау так близко, что тот, даже будучи упитанным, спиной почувствовал прикосновение дула.

— Когда мы зайдем в кабинку, ты себя будешь вести тихо! Пошли!

Демонстрируя серьезность своих намерений, Брайан еще раз ткнул пистолетом ему в спину. Стоящий впереди Ланкау что-то бубнил. Затем осторожно обернулся и посмотрел Брайану в глаза. Мертвый глаз был приоткрыт.

— Эй, говнюк, ты поаккуратнее с «кэндзю». Он когда угодно может выстрелить.

Непонятно, был стоящий у кабинки человек билетером или нет. При виде окровавленного лица Ланкау он, ужаснувшись, отвернулся к стене и замер.

— Прошу прощения, мне надо отвезти его в больницу. Я врач.

Стоящий перед Брайаном человек нервно помотал головой. Он не понял, что ему сказали. Брайан толкнул Ланкау в кабинку:

— Видите ли, он упал.

Лишь когда качающаяся кабинка миновала первую опору, мужчина вышел из тени и посмотрел им вслед.



— В твою машину! — с нажимом произнес Брайан, когда они наконец спустились.

Ланкау сразу же стал переходить улицу и достал ключи. «БМВ» выписали штраф за неправильную парковку. Чуть поодаль стоял «фольксваген» Брайана. На нем тоже обнаружилась бумажка, казалось закрывшая собой почти все ветровое стекло. Теперь это проблема хиппи.

Ланкау разрешили сесть за руль. Брайан наблюдал за заклятым врагом в будничной обстановке, пока они медленно выезжали из города. Ему стало казаться, что перед ним открылось человеческое нутро. Если не обращать внимания на изуродованное лицо, с виду Ланкау — самый обыкновенный отец семейства. По салону машины разбросаны свидетельства его повседневной жизни: пачки сигарет, фантики от конфет и многое другое, что наводило на мысли о спокойном и беззаботном существовании. Рядом с Брайаном сидел рядовой гражданин, обычный потребитель и гедонист. Валявшаяся на заднем сиденье сумка для гольфа говорила сама за себя. В ту минуту, когда включилось зажигание, в салоне зазвучала музыка Вагнера. Убийца, садист, симулянт, любитель Вагнера — и это тоже Ланкау. Неужели человек создан по образу и подобию Божьему — и при этом в глубине души способен быть таким многоликим, таким бесчестным, таким мерзким? И кто скажет, что в нем нет ничего от Ланкау?


— Надо найти место, где нам никто не помешает, — сказал Брайан, приглушая финальные аккорды увертюры.

— Наверное, чтобы ты мог спокойно меня убить.

Казалось, он даже не волновался.

— Да, чтобы я мог спокойно тебя убить, если понадобится, — сказал Брайан, стараясь запомнить дорогу.

Город остался у них за спиной. На улицах до сих пор сияло солнце. Юный житель города, насквозь промокнув, беззаботно носился по сточной канаве, по которой вдоль тротуаров лился словно нескончаемый поток воды. Молодая женщина пыталась его поймать и, толкнув монахиню, не успела перед ней извиниться.

— Зачем ты вернулся? Зачем нас преследуешь? Из-за денег?

Широколицый опустил уголки рта, не сводя ледяного взгляда с дороги.

— Каких денег?

— Петра Вагнер говорит, ты спрашивал про Герхарта Пойкерта. Он должен был тебя к нам привести? Он должен был тебе наше добро показать?

— Так Герхарт Пойкерт жив?

Брайан следил, не дернется ли лицо Ланкау. Однако оно осталось непроницаемым. Тот медленно повернулся к Брайану.

— Нет, фон дер Лейен. — Он смотрел вперед и улыбался. — Его нет в живых.



Когда среди виноградников, рассекавших ландшафт, стали все реже попадаться дома и фермы, Брайану пришлось принять решение. По словам Ланкау, у него есть сведения. И он знал место, где они могли спокойно побеседовать. Слишком многое говорило в пользу того, что Ланкау заманивает его в очередную ловушку. До центра города всего пара километров — и здесь как будто никого. Вокруг — многочисленные грунтовые дороги и возвращающиеся домой водители, но, несмотря на все это, каждый дом, стоящий поодаль от шоссе, мог хранить секреты, от которых Брайан предпочел бы держаться подальше.

При виде окаменевшего лица Ланкау Брайану пришла в голову мысль, что Крёнер или Петра разработали запасной план, согласно которому Ланкау должен был привести жертву прямо в пасть льва.

Брайан развеселил Ланкау, спросив про ферму.

— Господи, нет, это не мой дом. Я с семьей в городе живу. Но если они тебе нужны, там ты никого не найдешь. Они уехали. — Затем он засмеялся. — Это, так сказать, мое пристанище.

Табличка у дороги запрещала проезд посторонним.

В отличие от близлежащих ферм, дом был одноэтажный, однако некоторые его части вытянулись в разные стороны, напоминая бунгало.

Если это маленькое убежище, то Ланкау — человек очень обеспеченный. Дом стоял поодаль от дороги в окружении рядов виноградных лоз, чье количество подчеркивало, что это лишь хобби.

Площадка перед домом квадратная, с закругленными краями. Пригнувшись, Брайан воткнул пистолет в бок Ланкау. Замолчал двигатель — теперь его жизнь зависит от бдительности. Если это ловушка, нападения можно ждать откуда угодно.

— Да успокойся ты, кобель трусливый! — бормотал Ланкау, открывая дверь. — Люди здесь появляются, только когда собирают урожай и охотятся.

Еще в коридоре, ведущем ко входу в гостиную, Брайан ударил своего пленника по затылку рукояткой пистолета — тот рухнул навзничь. Комната оказалась поразительно уродливой. Стены украшало как минимум пятьсот пар оленьих рогов, свидетельствуя о страсти Ланкау к охоте. Резные посудные шкафы, толстые книги с широкими корешками, охотничьи ножи и старые ружья, громоздкая дубовая мебель с полосатой обивкой и темные картины, по большей части с одним и тем же предсказуемым сюжетом: пейзажи и мертвые животные.

Воздух затхлый. Люди здесь не каждый день бывают.

Обмякшее тело неподвижно пролежало у ног Брайана всего мгновение. Брайан еще раз его ударил. Важно, чтобы он не сразу пришел в себя.

Прислушивался Брайан долго. Издалека доносились собачий лай и шуршание шин по шоссе — в остальном в доме и снаружи было тихо.

Они были одни.



Напротив расположился вытянутый сарай длиной во весь двор. Там тоже обнаружились рога, содранные шкуры, черепа, кинжалы и ножи всех размеров и форм.

Задняя стена поистине напоминала склад строительного магазина: полки прогибались под тяжестью ведерок с краской, остатков обоев, банок клея, ящиков со скобами, гвоздями и шурупами. А еще — веревки. Раньше такими во время уборки урожая вязали снопы.

Брайан крепко привязал Ланкау к стулу с высокой спинкой. Он истратил целый моток веревки, прежде чем убедился: она выдержит любую попытку освободиться, предпринятую широколицым.

Связанный Ланкау оказался в неудобном положении и сидел криво, но очнулся он с совершенно невозмутимым видом. Осмотрев подлокотники, он, даже не пошевелившись, понял, что руки и ноги привязаны крепко. Затем повернулся лицом к Брайану и стал ждать. На какое-то мгновение он показался стариком.

Для Брайана вопрос того, как избрать лучшую стратегию для выживания, всегда был тесно связан с возможностью правильно оценить действия окружающих. В госпитале СС симулянты посягали на их с Джеймсом жизнь, ведь они могли их разоблачить. Поступили они вполне логично. Точно так же как и Брайан, они понимали, что с ними будет, если кто-нибудь узнает об их притворстве.

И тут логика заканчивалась. Для сидевшего перед ним человека все это потеряло всякий смысл. С чего бы ему рисковать жизнью из-за той старой истории? Что такого могло с ним случиться теперь? Брайан оглядел Ланкау. Уголки рта у широколицего сползли почти на дородный подбородок. Взгляд холодный и выжидающий. Обернувшись, Брайан уперся взглядом в стеклянные глаза трофейного оленя. Двое симулянтов рисковали собственными жизнями, когда пытались догнать его зимней ночью 1944 года. Вряд ли стоит сомневаться, что у них были на то свои причины, но Брайан так и не понял, что именно заставило их так поступить. А ему их поступок чуть не стоил жизни.

Больше он ошибок не совершит.

— Расскажи мне все, — сказал он. — Если хочешь жить, расскажи все.

— Что — все?

Дышать крепкому мужчине было не очень просто.